* * *

События эти застали меня врасплох. То, что мистер Рай принял Шуру за чудом воскресшего собственного сына, могло быть либо одной из форм помешательства, либо адвокат был изощренным маньяком. Именно к таким выводам я пришел, обдумывая сложившуюся ситуацию наедине. Как бы то ни было, мистер Рай с удвоенной энергией принялся тормозить наше дело. Однако, несмотря на все его старания, оно очень быстро дошло до суда. Собственно, прошло всего две недели, наполненные нервотрепкой и тихим блаженством дивных закатов среди бескрайней степи, как целая орава следователей, во главе с человеком в штатском представила оконченное дело об «хулиганских действиях группы военнослужащих экспедиционного корпуса», изложив его на пяти мегабайтовых дискетах. Это сообщение меня здорово развеселило. Недоумевавшему адвокату я ответил, мол, ума не приложу, как им удалось раздуть инцидент до масштабов планетарного катаклизма. На пяти мегабайтах можно было запечатлеть всю историю этой планеты.

Во время этой последней беседы я особенно тщательно ловил каждую черточку эмоций адвоката, оценивая, согласится ли он помочь мне выпутаться немного экстравагантными методами. Постепенно мои мысли переключились, на анализ отношений мистера Рая и Шуры после их очной беседы. Собственно, отношений как таковых не было, но поведение претендента на отцовство и его потерявшегося сынишки забавляло меня. Адвокат вроде бы не предпринимал попыток разыскать Шуру, хотя было заметно, что он жаждет хоть краем глаза увидеть его среди снующих ребят. Сам же мальчик ловко подглядывал за адвокатом, провожая его немного испуганным и растерянным взглядом. Я пока остерегался выяснять у Шуры с глазу на глаз, что он думает о случившемся...

На этом месте моих размышлений мистер Рай опять заставил меня вернуться в настоящее. Он поинтересовался, каковы мои дальнейшие действия, ведь суд состоится завтра. Произнеся вступительное слово, в котором я выразил благодарность мистеру Раю за проделанную работу, я заверил его, что, если все сложится так, как мы и предполагали, то есть меня арестуют вплоть до уплаты наложенного судом штрафа, то я очень скоро буду на свободе.

— А откуда деньги?

Я помедлил с ответом, подошел к пищевому автомату и, наливая себе и адвокату какой-то сок, неопределенно пожал плечами:

— Если вы согласитесь тайно вывезти с корабля одного из моих ребят, то все будет о'кей. Паренек переночует у вас, а утром, одетый в цивильное платье, встретится кое с кем, чтобы продать одну вещичку и выкупить меня. Я уверен, что все обойдется без приключений, ведь полиция стережет меня, как главного подсудимого, остальные члены экипажа никому не интересны, разве только командиры канонерок, да и то вряд ли.

— Вы в своем уме? Что это еще тут за махинации! Я настаиваю прекратить всякого рода самодеятельность...

— Тише-тише, — я усадил адвоката на место, — уверяю вас, что все почти законно... К тому же у нас нет другого выхода. Вы же сами жаждали помочь нам.

— Но не таким же способом...

— Скажите лучше прямо, — поморщился я, не желая далее слушать его капризный тон, — вы сделаете то, что я прошу?

Мистер Рай откинулся на спинку стула и покачал головой, скорее в знак нерешительности, нежели чем отказа. Затем он встал и начал нервно ходить взад-вперед по моей келье, то и дело поднося сцепленные будто для молитвы ладони к лицу, чтобы в глубокой задумчивости слегка прикусить кожу на суставе большого пальца. После нескольких минут такого возвратно-поступательного движения адвокат резко остановился. Он решительно схватил со стола папку и, выходя, сказал мне:

— Жду вашего мальчишку на абордажной палубе.

План собственного спасения родился у меня давно. Точнее, неделю назад, когда мне стало совершенно ясно, что экспедиционный корпус и пальцем не пошевелит, дабы высвободить меня из грядущего заточения. К тому же мистер Рай был убежден, что стоит только выплатить штраф, и меня тут же освободят. С ухмылкой я залез в свой сейф и достал ампулу с «мечтой контрабандиста», доставшуюся мне на Плутоне, вскрыл ее и отлил сотни две миллилитров. «Это на сорок тысяч, как минимум», — подумал я, плотно завинчивая крышку. Закрыв шкафчик, который, наверное, выдержал бы прямое попадание небольшого ядерного заряда, я вернулся к столу и принялся просматривать груду местных газет на английском за последний месяц, доставленную по моей просьбе в необъятном портфеле мистером Раем. Меня интересовали лишь три рубрики: «криминальные хроники», «мир бизнеса» и «скандалы». В первой из них за последнюю неделю ничего полезного для меня не напечатали. Парочка разбушевавшихся маньяков, естественно, отчеты о «зверствах» моих подопечных и прочая бытовуха мелким шрифтом. Почти отчаявшись найти что-нибудь подходящее, в предпоследней газете из стопки мое внимание привлек броский заголовок: «ОПЯТЬ СТРЕЛЯЮТ В ЦЕНТРАЛЬНОМ ПАРКЕ». Корреспондент с непроизносимой фамилией высказывал предложение, что «несомненно, боевики группировки Хашимоты, взявшие под контроль нелегальный экспорт, не смирятся с существованием конкурентов, а это значит, что еще долго тихие улочки некогда безмятежного лесного массива будут служить ареной крутых разборок. Остается только спросить, куда же смотрит полиция?». Я запомнил имя репортера и заказал все его статьи за последние полгода, используя компьютер библиотеки, будучи полностью уверенным, что писака кормится на благодатной ниве разоблачения происков Хашимоты не один день. Так и получилось. Через пяток минут принтер выплюнул мне дюжину объемистых репортажей и целый ворох коротеньких заметок. Довольно потерев руки, я углубился в чтение. Постепенно мое самочувствие все больше улучшалось. Этот неизвестный Хашимота начинал мне нравиться. Во всяком случае, он наверняка рискнул бы многим, дабы заполучить склянку с «мечтой контрабандиста». Хотя я и не сомневался, что у него имеется тайная лаборатория по производству этого зелья, но приобрести действительно качественный продукт по низкой цене — слишком большой соблазн. Определенно, Хашимота согласится!

Порешив так, я вызвал к себе Скорпиона. Канонерщик неохотно согласился перенестись ко мне.

— Доигрался ты со своей демократией... — были первые его слова, едва он ступил из рамки.

Скорпион вообще всю неделю зудил по поводу моего стиля руководства. Вот и сейчас он хотел было развить эту тему, но я жестом остановил его:

— Потом займешься словесным онанизмом. Слушай-ка лучше, что мне пришло в голову. — И я выложил ему свой план сделки с Хашимотой.

— Наполеон ты фигов... — ехидно резюмировал Скорпион.

Он сел, положил ногу на ногу и принялся массировать мускулы шеи:

— Не понимаю, каким таким макаром можно пойти на контакт с этим типом. Ведь полиция бдит за нами денно и нощно. Мы буквально обложены церберами.

— Это все будет только до суда. Им нужен лишь результат. Меня, несомненно, посадят, и на этом все затихнет. Тут ты...

— Почему я?

— А кто же еще? Значит, ты отправишься в «Трафик компани» — легальное прикрытие бизнеса Хашимоты. Предлог придумаешь сам. Уж чего-чего, а заливать ты умеешь. Кроме того, в искусстве соблазнять ты добился потрясающих результатов...

Канонерщик покрылся стыдливым румянцем и погрозил мне пальцем, скривив губы:

— Ну, мерзавец, погоди мне...

— Ладно-ладно, проваливай отседа.

Разговор этот, как я уже писал, состоялся неделю назад. А теперь вот я затребовал к себе по селектору Шуру, чтобы проконсультироваться, кого из штурмовиков лучше всего отправить к томящемуся в ожидании на абордажной палубе мистеру Раю.

Шура слушал меня молча, опустив глаза на пол. Когда я закончил свой монолог, он не пошевелился. Я подошел к мальчишке и поднял его лицо, чтобы заглянуть ему в глаза:

— Ну что случилось, ты все переживаешь ту встречу? Да не бери в голову! Мистер Рай просто немного не в себе. Это трудно объяснить... Ну, он просто так сильно любил своего сына... А тут ты, такой похожий...