— Было дело. Один "снайпер" убеждал меня, что собьет все три "банана" за пять выстрелов, но я запретил ему это делать. Мальчик здорово на меня обиделся.

— Кто это?

— Двадцать третий номер.

— Надо запомнить... Пусть покажет свою меткость во время боя.

Я решил поинтересоваться судьбой наших "апельсинов". Пришлось подождать две минуты, пока бортовой компьютер переводил всю информацию в удобоваримую форму.

Линкор киберов имел поврежденную боковую башню. "То-то удивятся Дев и Рак, — подумал я, — они ведь меня убеждали, что корабль роботов не может нести поломок в вооружении". Характер деформации мне понравился. Благодаря тому, что боковое орудие, из-за обширного дефекта корпуса, недоворачивало на четыре градуса, мы имели приличный сектор с пониженной плотностью артиллерийского огня, вдоль которого могли с успехом строить свою атаку.

Следивший за моей мимикой Пак, увидев, что я остался доволен его работой, тоже улыбнулся:

— Мы имеем некоторый шанс. Не так ли, мистер? Мне нравилась улыбка Пака. При этом его лицо с азиатскими черточками излучало искреннюю доброту. Если быть откровенным до конца, то в эти моменты меня охватывало мимолетное желание погладить его по умной стриженой голове и сказать что-то ласковое. Но это мне мешали сделать шлем его скафандра и боязнь нарушить субординацию. Кроме того, эти душевные порывы быстро тонули в потоке неотложных дел. Вот и сейчас вдруг настойчиво звякнул зуммер — меня требовал Вол. Вздохнув, я уселся за экраны. Вол принялся расспрашивать меня о линкоре киберов. Я устно поделился всей полученной информацией, а Ким передал оператору Вола собранные данные телеметрии. Внимательно выслушав, Вол неожиданно предложил мне опустить забрало скафандра — он хотел переговорить со мной по внутренней связи без свидетелей. Я пожал плечами и выполнил его просьбу.

— Знаешь, Фобос, — начал Вол, — признаюсь тебе, что я послал еще и два своих "апельсина" на полчаса раньше ваших. Киберы их проигнорировали.

Он сделал паузу, ожидая моей реакции.

Я промолчал. Если Вол захотел получить свою собственную информацию, то он имел на это полное право. К тому же его канонерка находится ближе к противнику, чем мы, а значит ее экипаж должен испытывать больший психологический дискомфорт. Хотя, честно признаться, иногда Вол стремился к абсолютной независимости, а это меня раздражало: я являюсь сторонником тесной координации действий.

Видя, что я спокойно отреагировал на его самодеятельность, Вол продолжил:

— Получив данные, у меня было время подумать. Можно, я задам тебе несколько вопросов?

— Валяй.

— От чего, как ты думаешь, могли киберы получить такое повреждение?

Я немного подумал и ответил:

— Либо от попадания метеоритной частицы, что очень и очень маловероятно, поскольку защитное поле у них в исправности; но скорее всего — от приличного заряда пучкового оружия.

Вол утвердительно кивнул головой:

— Я тоже склоняюсь к такому мнению. Но, с другой стороны, согласись, что стычка, в которой они получили этот заряд, была скоротечной.

— Ну, предположим: встретились два боевых корабля, которые по каким-то причинам не пожелали завязывать длительный бой, а ограничились лишь парой залпов и разбежались. Такое бывает, когда они спешат на подмогу в район более важных боевых действий или находятся в глубокой разведке.

— Верно. Ты знаешь, что никаких больших сражений в этом участке вселенной не было, так что...

— Послушай, Вол, — я прервал его монолог, — что ты со мной разговариваешь таким инструкторским тоном. Давай побережем свое время. Я тебя и так отлично понял. Ты хочешь выяснить, могли какой-нибудь наш разведывательный эсминец встретиться с этим линкором киберов, но в память твоего компьютера не закладываются данные такого рода.

— Да.

— Хорошо, я попробую это выяснить, а ты поговори обо всем этом со Скорпионом. Он тоже может поведать тебе кое-что интересное.

Выключив внутренний селектор, я открыл забрало. Мои операторы занимались своими делами, но я чувствовал атмосферу напряженности, сгустившуюся в рубке. Ребята понимали, что если два командира переговаривались по внутреннему селектору, значит это должна быть конфиденциальная информация. Однако при свидетелях никто из них не решался спросить меня о ее сущности. Пытаясь развеять чувство тревоги, я улыбнулся и сказал:

— Вол проиграл мне позавчера в покер восемь пачек джема, причем, абрикосового — самого любимого им. А теперь, видите ли, ему вдруг стало скучно вдалеке от нас, и он стал приставать ко мне с просьбой причалить к линкору и грозился реваншем. Поскольку на его канонерке не подозревают, что он предается пороку в моей каюте, дабы сохранить имидж, Волу пришлось воспользоваться внутренним селектором. Вот и вся тайна.

В том, что мои операторы ни за что не будут сплетничать с коллегами на канонерках и делиться с ними бытовыми новостями, я был абсолютно уверен. Говоря образно, наши корабли являлись суверенными территориями и разглашение кем-либо интимных секретов жизни экипажа расценивалось бы остальными как предательство, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Глядя на смеющихся мальчишек, я подумал: "Жан и Ким смеются наивно и задорно. Открытые души — они безоговорочно поверили этой покерной истории. А вот Пак... Нет, как пить дать, Пак не поддался обману. Хоть он и светится своей душевной улыбкой, но его глаза говорят мне, мол, Пака, командир, ты не проведешь".

В этот момент в рубке появился Козер. Он выглядел озабоченным:

— Ребята, я привел все торпеды в боевое положение. Давайте же, черт побери, целеуказания!

Торпеды являются автоматическими боевыми кораблями, оснащенными четырьмя орудийными стволами среднего калибра, если можно применить такой термин к пучковому оружию. Из-за небольших размеров по ним трудно попасть. . Однако это достоинство компенсируется определенной "тупостью" данного вида машин. Память торпед может работать в двух режимах. Они либо стреляют по определенным, заранее намеченным целям, либо палят по любой боевой единице врага, которая в данный момент оказалась ближе всего. Следует отметить, что процесс нацеливания торпед напоминает разгадывание кроссворда: нужно обладать известной долей интуиции, чтобы ввести в них такие программы, которые в дальнейшем полностью бы согласовывались с ходом реальных боевых действий.

Учитывая эти технические сложности, вполне понятно, почему в рубке разгорелся жаркий спор. Жан и Ким убеждали в чем-то Пака, который упрямо качал головой и утверждал нечто обратное. Козер, пользуясь своим превосходством в возрасте, покрикивал на обе спорящие стороны и все время поторапливал их. Операторы махали на него руками и огрызались, дескать, не надо вмешиваться в спор специалистов. Но главный ремонтник не унимался и в конце концов дождался того, что Жан откровенно послал его к торпедам, пока не будет готового пакета программ. Оскорбленный Козер повернулся с обиженной миной ко мне, желая наведения порядка. Однако я совершенно не слушал суть спора — мои мозги были заняты "перевариванием" недавнего разговора с Волом. Поэтому я напомнил мальчикам, что не плохо было бы посоветоваться еще и с операторами канонерок. Козер театрально махнул на нас рукой, телепортируясь туда, куда его послал Жан — к торпедам, ждать окончательных итогов консилиума.

Чтобы выполнить задание Вола, мне нужно было покинуть рубку. Ведь ребята очень быстро бы сообразили, с какой целью я решил потерзать память компьютера. Поэтому пообедав, я перенесся на центральный пост — непосредственно к бортовым мозгам.

Там своим неожиданным появлением я напугал Арика — специалиста по ремонту катеров, которого я не видел с тех пор, как мы покинули первую планету системы Росса. Ремонтник поперхнулся чаем, немного плеснув его на столик панели управления, вскочил и, пытаясь быстренько всосать пролитую жидкость портативным пылесосом, сказал мне через плечо: