— Напугал, балбес! Почему подкрадываешься к нам, как воришка?

— Батюшки, мой командир, рановато же ты принялся распевать заупокойные мотивчики.

Он так смешно закатил глаза и сложил на груди руки, изображая, по всей видимости, примерного в его понимании покойника, что Жан не выдержал и прыснул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. Я тоже не мог всерьез сердиться на бесцеремонного, но в то же время бесшабашного, неунывающего канонерщика. Скорпион одним своим видом мог поднять настроение и развеять тоску.

Раз уж встретились два командира, то, естественно, начался разбор боя и выяснение наших и "ихних" .потерь. Я безжалостно посадил вздыхающего Жана за компьютер, желая выяснить обстановку. На линкоре погибло три стрелка и пять пилотов катеров. Скорпион же недосчитался шести стрелков. Его катер погиб с экипажем. (Вола мы уже давно похоронили и больше никто о нем не вспоминал). Раненых, потерявших боеспособность, у нас было трое, а на канонерке — пятеро. Линкор обладал шестьюдесятью тремя, а корабль Скорпиона лишь тридцатью пятью процентами исходной боеспособности. Положение киберов было гораздо хуже. Они не имели никаких шансов на победу, если бы вздумали продолжать борьбу.

На центральном посту появился Арик. Механик перенесся с причальной палубы, где ремонтировались две уцелевшие полусферы катеров. Его скафандр был вымыт, но я на всякий случай достал дозиметр и проверил радиационный фон. От Арика прибор нащелкал пять килобеккерелей на килограмм, а когда я повернулся к Скорпиону, радиоактивность перевалила за отметку тридцать килобеккерелей. Я начал возмущаться, дескать, притащил грязь на мой корабль, но командир канонерки только пожимал плечами и даже не стал оправдываться.

Арик, видимо, тоже проголодался, так как украдкой поглядывал на Скорпиона, который заграбастал себе пакет с оставшимися тремя булочками. Вернее, на данный момент — двумя, так как одна уже находилась в состоянии поедания. Я отнял у неуспевшего среагировать на мой выпад канонерщика припасы и дал их Арику, налив ему также уже остывший какао в стаканчик Жана. Ремонтник ел быстро, но умудрялся вставить кое-где словечко.

Скорпион перешел от технических аспектов атаки к описанию своего гениального командования канонеркой в этот критический момент боя. Для наглядности его левая ладонь изображала собственный корабль, а правая рука — линкор киберов. Он принялся размахивать и переплетать конечности, показывая, как он заходил на укорачивавшуюся цель. Мне пришлось остановить представление, выразив опасение, что Скорпион, пожалуй, рискует вывернуть себе суставы, пытаясь передать все тонкости атаки. Тот махнул рукой и обратился к Арику, единственному из собравшихся, кто с вниманием слушал его излияние:

— Мой талант здесь не ценят. А что ты думаешь по этому поводу, штопальщик катеров?

Арик сидел с усталым выражением лица. Он поставил чашку на панель:

— Как будто землю рассекают и дробят нас; сыплются кости наши в челюсти преисподней.

Скорпион вытянул губы трубочкой, загудел и покачал головой:

— Вот какой ты у нас серьезный... — Он заулыбался.— Твоими изречениями можно даже кибера напугать.

Никто не поддержал юмор командира канонерки. На центральном посту установилась тишина.

И тут случилось не пойми что. В моей голове болью отозвался вопль оператора, кажется Кима:

— Шухер! Абордаж!

За те несколько секунд, пока я переносился в рубку, нас тряхнуло и корабль забился мелкой дрожью.

— Киберы проникли в линкор! — С этими словами встретивший меня Дев заблокировал тяжелой плитой с бойницами выход из рубки.

— Штурмовики?

— Они заперли их в отсеках наверху. Один с ядерным зарядом. Может нас побеспокоить.

На меня напал редкий приступ бешенства. Развернувшись, я что есть силы ударил Кима кулаком в шлем:

— Сука! Как ты смел прозевать!

Ким отлетел под панель управления и, прикрыв голову руками, заверещал:

— Они двигались в десять раз быстрее максимально возможной скорости! Я не виноват!!!

Мне хотелось еще раз пнуть его ногой, но тут до меня дошел смысл сказанного. Я поднял глаза и обвел взглядом остальных операторов. Вполне может быть, что, кроме гневного недоумения, мой взор был несколько растерянным и даже испуганным. Побледневший Дев только кивнул в ответ, подтверждая сказанное его товарищем. Ошеломленный, я плюхнулся в кресло, но тут же собрался с мыслями. Буквально через минуту звякнул зуммер селектора:

— Мистер! — крикнул через помехи штурмовик. — Мы прозевали мелких киберов... Слишком большая плотность огня...

Я был уверен, что противник не станет использовать термоядерную бомбу, пока не убедится, что не в состоянии овладеть кораблем. Киберы так же, как и мы, испытывали нехватку сырья, поэтому считали верхом расточительства распылять в огне взрыва громадную массу металла и редких элементов. Из нашего линкора можно собрать пять канонерок, поэтому, кроме военного аспекта, абордаж преследовал чисто экономические цели.

Компьютер показал, что, судя по интенсивности огня, вокруг центрального поста разгорелась жаркая битва. Кроме того, две единицы противника прорвались в нашу сторону. Дев и Рак начали отстреливается из бойниц. Через несколько секунд один из нападавших был уничтожен огнем автоматических бластеров. Но эти огневые точки вскорости были подавлены вторым, более мощным кибером. На какое-то время наступила тишина. Через скрытую телекамеру я обозревал поле битвы. Вот он, затаился... Похожий на кивсяка, с гибким членистым телом и множеством коротких манипуляторов, снабженных бластерами.

— Мистер! Он делает что-то с проводкой! — Это был голос Змея. Он до сих пор не издал ни звука, следя за ситуацией вне корабля, поэтому, не участвуя в отражении атаки, был совсем забыт мною. Выругавшись, я приказал обесточить все световоды и открыл беглый огонь по копошащемуся где-то в коридоре противнику.

"Не что это такое?! О, черт побери!" Прочная переборка, отделявшая рубку от коридора, повинуясь лживому приказу кибера, вдруг поползла в сторону, открывая доступ.

— Блокируй! — завопил я, и Рак, не найдя ничего более приемлемого, засунул в одну бойницу бластер. Это затормозило открывание створки, но кибер уже засек лазейку для смертельной атаки и со злорадством (не знаю, есть ли у них эмоции, но я представил себе состояние атакующего организма робота именно этим понятием) прильнул к левой стене и через щель принялся крошить оборудование помещения. Дев закружился и отпрыгнул в сторону — его шлем был разбит. "Что делать? Чем прикрыть?" — Эти мысли пронеслись в моем мозгу не дольше, чем за несколько сотых секунды. А затем я правой рукой схватился за ранец спрятавшегося за продырявленное во многих местах кресло Кима, и одним неимоверным по мощи усилием заткнул телом своего оператора щель между косяком и остановившейся переборкой, подперев для прочности его плечом. Высунув свой бластер под мышку оператору, я в упор расстрелял совершенно нагло ринувшегося вперед кибера.

Эфир наполнился леденящим душу воплем заживо зажаренного Кима.

Атаковавший захлебнулся огнем, и мне удалось, отбросив останки своего еще недавно живого щита, прыгнуть в коридор, сокрушая врага лучевым клинком. В этот момент мир поплыл у меня перед глазами и рассыпался на странные, мутные образы, а в ушах стучала пульсация артерий.

Через грохот сердец, слышен стук башмаков. Значит, скоро конец, изо всех уголков окаянной души рвется радостный клич: "Поспеши! Поспеши! Там свистит смерти бич!" Он по лицам нас хлещет и бьет по ногам, но мы рады платить по кровавым долгам. И захлебываясь красной жижей своей, хором вопль предсмертный: "Скорее! Скорей!" Лучше самых надежных и прочных оков наши жилы застрянут в суставах врагов. Ведь для этого были на свет рождены, мы, презревшие смерть, биомасса войны. Их стиралась броня и компьютер горел, но они продирались сквозь месиво тел. Только замер последний в пределах стены... Не успели — и значит мы все спасены! Только некому радостно руки поднять. В коридорах, отсеках легла наша рать. Опустевшим вернется на базу линкор. Тем, кто нас посылал, молчаливый укор. Но в тупой, бесконечной и злой пустоте нету места, конечно, безумный мечте. Нету места для детской наивности. Нету времени для справедливости.