Сознание вернулось ко мне, когда рядом никого уже не было. С трудом поднявшись, я пошел в рубку, где тут же неизбежно заснул, в изнеможении привалившись спиной к стене.

Мое забытье длилось от силы четверть часа. Еще полупроснувшийся, я, пошатываясь, добрался пешком до центрального поста. У входа в компьютерный центр меня о чем-то спросил Жан, но я, как помнится, не ответил ему. Мне навстречу вышли Арик и еще несколько пораненных ремонтников. Вблизи порога лежал убитый штурмовик, приваленный нашим же боевым кибером с разодранным панцирем и еще медленно шевелящимися членами. А немного поодаль я заметил фигуру Козера. Он распластался в той неестественной позе, которая не оставляла сомнения, что перед вами мертвый человек. Сокрушенно покачав головой, я двинулся назад в командирскую рубку, чтобы взять ситуацию под контроль. И вдруг вдогонку, среди общего приглушенного хора голосов, раздававшихся в динамике скафандра, неестественно громко и четко донесся молитвенный речитатив Арика:

— Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь — крепость жизни моей: кого мне страшиться? Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами приткнуться и падут.

Все, кто слышал это, замерли от неожиданности, затихли, то ли пораженные вдруг охватившим их запоздалым страхом, то ли просто от беспросветной усталости.

Захватчиков локализовали в трех отсеках верхней палубы. Даже если они и взорвут ядерный заряд, мы не потеряем целиком маневренность. Конечно, импульс будет ужасный, но гамма-кванты вряд ли полностью пробьют многослойную защиту, так что экипаж получит терпимую дозу.

Сквозь навалившуюся дремоту я не сразу увидел, что по коридору в мою сторону идет Скорпион. Канонерщик отпихнул ногой искореженные остатки боевого кибера и вошел в рубку. Он оглядел бедлам и покачал головой. Я тоже посмотрел по сторонам. Действительно: все кресла и столик деформированы и с мясом выдраны из пола; посередине припаялся к пластиковому паркету продырявленный и поваленный набок шкаф; а у самого порога лежало то, что еще совсем недавно было Кимом, и от этого нечто вился легкий пар, смешанный с дымом. Одна из боковых панелей была открыта, и я мог видеть часть технической ниши, откуда лился красный мерцающий свет.

Скорпион сел на поваленный шкаф:

— Мне надо поговорить.

— Я уже догадался...

Однако канонерщик в ответ на мой насмешливый тон остался серьезным:

— Дело приобретает крутой оборот.

Если даже Скорпиону изменяет его бесконечная веселость, значит случилось действительно нечто потрясающее. Слегка заволновавшись, я громко спросил:

— Да что стряслось-то? Ну, потрепали нас, но ведь киберы теперь совсем беззащитны.

Мне почудилось, что Скорпион издал тихую усмешку:

— А ну-ка, мой командир, взгляни-ка на монитор хронального поля. Надеюсь, он у тебя цел?

Мне пришлось повернуться к оставшимся в живых экранам. Техника не подвела — компьютер держался молодцом, и через несколько секунд я увидел картинку напряженности силовых линий. Было отчего испугаться, но сказывалось действие введенных антистресантов, так что я относительно спокойно констатировал:

— Прямо по курсу показатель растет до чудовищных величин. Вот черт! — Я стукнул кулаком по приборной доске. — Так из-за этого мы и прозевали абордажный снаряд. — И тут же, опять развернувшись к Скорпиону, я недоуменно поинтересовался. — Но... Все-таки, что же это?!

Мой коллега сидел, не меняя позы:

— Ты помнишь, как мы весело проводили время на Плутоне?

— Чего-чего? Постой... — Меня осенила догадка. — Дьявол! Неужели монополь?

Скорпион кивнул и встал с места:

— А теперь представь себе, что будет с записями на матрицах бытия, если тут такие помехи?

Я замер как вкопанный и еще раз чертыхнулся. Затем поспешил опустить пальцы на клавиатуру, говоря скорее сам себе:

— Так. Надо рассчитать максимально допустимую напряженность хронального поля.

После нескольких минуток быстрой работы, мне удалось заставить бортовые мозги выдать нужную информацию. Я сообщил стоящему сзади Скорпиону, что через пять часов матрицы бытия отключатся от нашего сознания. Канонерщик лично поглазел на монитор и произнес:

— То есть что нам угрожает? — А затем сам же ответил на свой вопрос. — Нас просто никогда не воскресят, так как не будут считать погибшими.

Последняя фраза застыла в пустоте. "Это значит... Смерть? — стучались мои мысли в стенку безысходности.— Это полная гибель? Не может быть! Мы же гарантированно бессмертны... Но факты, факты..."

Я обхватил перчатками шлем скафандра:

— О, химмельхерргот!

И в этот миг еле заметная тень метнулась из технологической ниши к выходу из рубки. Скорпион молниеносным выпадом схватил беглеца за ранец скафандра и повалил себе под ноги. Им оказался Змей. Он, очевидно, занимался ремонтом оборудования и, несомненно, оставаясь незамеченным, слышал весь разговор.

— Я прибью его! — распалился Скорпион, прижав Змея коленкой к поваленному шкафу.

Мне стоило усилий оттолкнуть канонерщика:

— Не глупи.

Подняв Змея, я поставил его напротив себя и попросил Скорпиона пока убраться. Он проворчал, подобрал выбитый бластер и вышел.

— Вот что, парень, — обратился я к Змею, — не пугайся. Я прошу тебя, будь благоразумным, нельзя сеять панику. Все будет нормально.

Оператор упрямо молчал, Я расценил это как согласие и отпустил мальчишку. В то же мгновение он бросил меня на обломки аппаратуры и выскочил в коридор. Сильно разозленный таким безрассудством, я в два прыжка догнал споткнувшегося Змея, сбил его грудью и прижал к полу всем телом. Мальчишка извивался и пытался лягнуть меня ногой, но мои пальцы цепко держались за скобы у плинтуса, и я без проблем сдерживал натиск оператора.

— Пусти! Придурок чертов! — закричал Змей детским фальцетом.

— А куда ты так рвешься? — с долей злобной иронии осведомился я, подавив очередной приступ его брыканий.

— Мы вышибем этих киберов до входа в опасную зону и уберемся отсюда.

— Не свисти! Я сразу тебя раскусил. Ты специально подставляешь себя, чтобы быстренько погибнуть и оставить нас дальше расхлебывать эту кашу.

Змей перестал сопротивляться, и я немного ослабил хватку. : Оператор выпалил скороговоркой:

— Какого рожна мы тут маемся? Давайте дадим киберам убить себя и дело с концом.

— Вот как? А приказ уничтожить вражеский корабль? Змей перевернулся на спину:

— Лично мне наплевать на этот приказ! — Неожиданно его голос задрожал.

— Н-надоело все это. П-понял? На-до-е-ло... Я не хочу прикрывать собой з-задницы этих здоровых мужиков на кольцах. Я хочу быть как остальные дети...

— Идиот! — прервал я его. — Уясни себе четко — ты психически не ребенок и никогда не сможешь забыть, кто ты есть на самом деле.

В моей голове тем временем все вертелось: "Взорвать корабль... Это идея. Как просто: мы выполним приказ и избежим каверз монополя. Нет! Скомандовал я себе резко. — Это значит идти по пути наименьшего сопротивления. Я не должен поддаваться соблазну. Мы будем биться до конца".

Задумавшись, я на секунду потерял контроль над Змеем, и тот, воспользовавшись этим, вырвался из моих объятий.

— Стой! — крикнул я и в отчаянном прыжке умудрился схватить его за щиколотку. Однако оператор другой ногой отбил мою руку:

— Да пошел ты на хрен!

Змей исчез за поворотом коридора.

— Ладно, — прошипел я, — пусть будет по-твоему.

Оставшись один, я принялся лихорадочно просчитывать возможные варианты. Как не крути, но самым лучшим решением было плюнуть на все и делать ноги. К сожалению, это оптимальное действие было не приемлемо — мы обязаны выполнить приказ. (Хотя эта аксиома все больше и больше не нравилась мне своей тупой категоричностью).

Через четверть часа в рубку заглянул измочаленный Жан. Я довольно благодушно поприветствовал его и спросил, как делишки.

— Змей погиб. — Ответил полусонный оператор. — Он вел себя как полоумный и подставил еще двоих штурмовиков. Змей и меня хотел уговорить бросится на штурм, но я не стал слушать его бред. Тогда он послал вперед наших пауков и ворвался в отсеки. Киберы засуетились и не смогли толково сопротивляться. Одного прикончили, остальных выбросили в пустоту вместе с помещением, где они находились. Они взорвали-таки термояд, но только тогда, когда уже очутились за бортом в доброй сотне километров от нас, поэтому ничего особенно не повредили.