— Значит... Ты понимаешь, что все вы должны погибнуть, обязательно погибнуть — слышишь — в течение ближайшего получаса!

— Мы постараемся, мистер...

Киберы были опять слишком самонадеянны. Они свято верили в собственную непогрешимость. Ну что ж — эти исчадия дорого заплатят за все. Пак собрал всех, кто остался на ногах (по счастливой случайности, у нас были только легко раненные и убитые, это облегчило задачу) — восемь стрелков и шесть штурмовиков. Он прихватил с собой Рака, и они заняли места в абордажных снарядах. На моем лице в это время блуждала почти сумасшедшая мстительная улыбка. Я прекрасно понимал, что киберы не успеют ответить на молниеносную атаку.

Итак. Мы сняли защитный экран. Киберы, похоже, просто опешили. Они никогда не могут предугадать совершенно безумных поступков. А потом принялись слегка кромсать нас, но легонько, как бы подгоняя вперед, и это еще больше убедило меня в собственной правоте. Через пяток минут они получат свое. Пусть подойдут поближе. А пока я приказал не отходившему от меня ни на шаг Жану взять черный ящик, который помещался на центральном посту или на главном артиллерийском мониторе, что на верхней палубе, и бежать сломя голову к катеру, который Арик, должно быть, уже приготовил к побегу.

Ага! Абордажные снаряды стартовали, и одновременно открыли автоматический огонь две пушки линкора. Киберы среагировали почти молниеносно, но это "почти" погубило их. Мой кораблик получил еще одну порцию зарядов, окончательно уничтожившую последние стреляющие стволы верхней палубы, однако, сам эсминец получил-таки две пиявки в свое титановое брюхо. Я представил себе, как Паки его мальчишки, опьяненные близостью развязки, крушат все на своем пути.

— Молодцы! — вопил я во весь голос в пустой капитанской рубке, совершая безумный танец. — Распотрошите его нутро! Ну же! Распотрошите его к чертям собачьим!

Эсминец совершенно перестал палить по нам — все его силы были брошены на уничтожение моих стрелков, проникших в отсеки. Стало ясно, что киберы были совершенно не готовы к нашей атаке и пребывали в кратковременном замешательстве. Штурмовикам Пака удалось завязать приличную заваруху в нутре корабля противника, и я радовался тому, что все идет как по маслу. Пак должен был сдержать слово и сделать все, чтобы последний его боец погиб не позднее, чем через двадцать минут — именно столько времени матрица в ЦПУ останется способной принять сигнал о смерти. Последний раз оглядывая рубку, я отогнал от себя желание взорвать оборудование, чтобы сюда не вступил враг: ее компьютерными сетями можно управлять и на расстоянии из катера, а это поможет нам смыться. По последней действующей телепортационной трассе, чье функционирование в изрядно потрепанном линкоре казалось чудом, я очутился на катерной палубе. Увидев меня, Арик быстро заговорил:

— Фобос, я осмотрел вторую полусферу, она в порядке, но оказалось, что она не сможет...

— Где Жан!!! — заорал я, перебив его и оглядываясь по сторонам.

Арик запнулся, испуганный моим воплем, затем пробормотал:

— 3-здесь никого н-не было, мистер...

— Я послал его за "черным ящиком", а затем приказал со всего духу бежать сюда.

— Но, мистер! По верхней палубе велся такой огонь, что когда вы убрали поле, несколько зарядов эсминца буквально мгновенно все там разнесли. Наверно, да скорее всего Жан погиб.

Телепортировавшись обратно в рубку, я бросился к детектору жизни. После того как я набрал личный код Жана, загорелся оранжевый огонек — тяжело ранен, но живой. "Вот бля... — промелькнуло у меня в голове, — они не должны его захватить". Я перескочил назад к Арику. Когда я выходил из рамки, она погасла. "Еще бы две секунды задержки — и мне был бы песец", — как-то машинально и без эмоций подумал я. Последний телепортационный канал вышел из строя. "Ну ладно, хорошо еще, что верхняя и катерные палубы близко расположены друг к другу".

Мы побежали на верхнюю палубу. В самом начале коридора я заметил, что вдалеке, метрах в двадцати от нас, через пробитый потолок висело вниз головой тело стрелка. Вдруг мне показалось, что его голова дернулась. "Ну елы-палы! Что, еще один недобитый?!" Подбежав к этому месту, я потянул стрелка за руки вниз. На верхнем ярусе что-то треснуло, и тело упало на пол коридора спиной вверх. Никаких повреждений на скафандре с этой стороны не было. Я очистил от пыли спрятанный за выступом ранца датчик физсостояния. Мертв. "Что за черт? Он же целый!" — пробормотал я, но, перевернув тело на спину, понял, что это правда. Несколько пробоин разрывали весь живот стрелка. Казалось, что он решил сделать себе харакири. Все органы брюшной полости превратились в обугленную массу. Убедившись, что передо мной труп, я ринулся дальше. В моей голове в такт шагам пульсировала фраза: "Как добить Жана? Как добить Жана..." Я не мог ничего придумать: свое оружие я отдал Паку, а ни на катерной палубе, ни по пути мне не попадалось ничего подходящего. "Открыть забрало скафандра, чтобы Жан умер от вакуума? Нет. Этот панцирь ни за что не уговоришь убить своего хозяина. Что же делать?" Я повернулся к еле поспевавшему за мной Арику:

— Думай! Как убить Жана.

Он споткнулся и еле удержал равновесие:

— Убить?! Но зачем? Перетащим его потихоньку на верхнюю катерную палубу и будем готовиться к последнему бою.

Я посмотрел на часы. Через пятнадцать минут киберы добьют отряд Пака.

— Только этот бой будет для нас троих действительно последним, — ответил я Арику, с трудом пролезая через завал и отпихнув ногой пустой ящик.

— Не понял...

— Вот что я тебе скажу, мой католикос. Через пятнадцать минут дефект вакуума, создаваемый монополем, достигнет такой напряженности, что прервется телепатическая связь с матрицами нашего сознания в ЦПУ. Поэтому, если мы погибнем позже этого срока, сигнал о нашей кончине туда не дойдет. А это означает, что компьютеры фабрики регенерации никогда не дадут добро на восстановление наших тел. Матрицы забудут, а через триста-пятьсот лет могут и вообще выбросить, посчитав дефектными. То есть мы имеем все шансы кануть в небытие. Да и те, которые гибнут сейчас на эсминце, в своей новой жизни будут страдать провалом памяти. Неужели ты, парень, шарящий в физике, не додумался до этого?

Говоря так, я приблизился к нужному месту и сразу увидел среди оплавленных обломков лежащего неподвижно Жана. У него не было предплечья левой руки. "Черного ящика" около раненого не оказалось. Краем глаза я наблюдали за Ариком. Он воспринял мое известие внешне спокойно, но по учащенному дыханию в моем динамике я чувствовал, насколько глубоко был потрясен механик. Связавшись с Жаном, я несколько раз позвал его, но безрезультатно: слышалось только его хрипение. "Придется тащить его на себе", — думал я о Жане, понимая, что от ошеломленного Арика помощи уже не дождешься. Однако я подбодрил его:

— Ничего, Арик. Я все рассчитал — мы выберемся. Эх, жаль, что нам мешает этот идиотский монополь. В другом месте я бы нашел способ взорвать наш линкорчик, а заодно и этот обнаглевший эсминец киберов: мне нравилось громко хлопать дверью.

— Если размагнитить хранилище позитронов... — забормотал что-то в ответ механик, но я его не расслышал, так как, перелезая через встреченный нами еще по дороге сюда завал сильно стукнул Жана об стенку коридора, и он громко и неожиданно застонал. "Ш-ш, тише, — шептал я не столько Жану, сколько сам себе, — уже сейчас, уже близко..."

Наконец мы добрались до полусфер катера. Усадив Жана в пилотское кресло четвертого номера, я нажал кнопку подлокотника, и раненый скрылся внутри машины. Затем я сам сел на место первого пилота и только хотел въехать в полусферу, как заметил, что Арик стоит рядом и не двигается. Спокойным голосом и с шутливой интонацией я сказал:

— Чего ты стоишь, святой отец. А ну марш в свою полусферу! У нас осталось всего четыре минуты.

Механик стоял в какой-то нерешительной позе, видно хотел мне еще что-то сказать, но времени было в обрез, и я заорал: