То, что он собирался сейчас сделать, было самым опасным.

Высвободить огонь здесь, где он и выдра лежат такие беспомощные… Однако отчаяние Кори сейчас было сильнее возражений Жёлтой Ракушки, и он не позволял себе думать о чём-либо постороннем.

Мощные резцы, предназначенные для рубки деревьев, сошлись вместе на раковине, и он почувствовал внутри тлеющий уголёк. А потом изо всех оставшихся сил Кори выплюнул сломанную коробочку на траву и увидел, как трава подхватила небольшой язычок пламени. Он приподнял вверх заднюю ногу и хвост так, чтобы пламя могло прожечь верёвку, так безжалостно связывавшую его. Вскоре Кори почувствовал запах обгоревшего меха, боль ожога, и ему постоянно приходилось сражаться со страхом, который испытывал Жёлтая Ракушка, чтобы не двигаться. Ибо хотя животные узнали огонь и осторожно использовали его, но всё же они по-прежнему боялись больше, чем человек, его самого древнего инструмента.

И как раз тогда, когда он уже думал, что больше не может противостоять жару, давление на горло исчезло, и он смог наклонить голову вперёд ровно настолько, чтобы одним резким движением разорвать зубами путы на передних лапах, а затем сделать ещё один рывок, чтобы перегрызть и те, что сковывали его задние лапы.

Он почувствовал боль в лапах, когда в них снова свободно зациркулировала кровь, споткнулся, когда ему захотелось поскорее вскочить. Однако он побрёл, спотыкаясь, к выдре, разорвал верёвку, которая привязывала её к колышку. Потом, потащив меньшее существо вместе с собой, Жёлтая Ракушка добрался до задней части вигвама со стенами из коры. Он отбросил ложе подальше от стены мощными движениями своих лап, бросив его в сторону входа, чтобы создать стену огня между собой и любой норкой, которая попытается войти.

К счастью, трава не загорелась так быстро, как боялся Жёлтая Ракушка, она скорее тлела, клубясь дымком, отчего он закашлялся, а глаза заболели. Однако зубы и когти теперь были заняты работой у задней стены. И под его решительной атакой стена поддалась.

Что он ожидал обнаружить снаружи? Вооружённых норок? Но в этот раз он уже был настороже, готовый к схватке с ними, вместе с несущими увечья хвостом, когтями и зубами. Ведь он, Жёлтая Ракушка, лучше в схватке, чем любая норка, и даже две или три. Даже если они всем скопом навалятся на него, он хорошо постоит за себя, пока они не одолеют его.

Именно этот дым, клубьями поваливший наружу, замаскировал их уход. К тому же природа норок ещё больше способствовала этому: у них похожий организм, что и у бобров и выдр, они должны держаться вблизи от воды. Но хотя деревня стояла на берегу реки, норы находились всё же слишком далеко от воды, чтобы удовлетворять требованиям мохнатых налётчиков. Так что, когда Жёлтая Ракушка нырнул в ручей вместе с выдрой, которую он тащил за собой, то он упал в наполненный водой канал, тянувшийся между вигвамами. Погрузившись под поверхность воды и плывя в сторону реки, он не переставал удивляться. Обычно норки не пытались контролировать течение воды, как это делало его племя. Они не строили ни дамб, ни каких-либо канав, по которым можно было бы сплавлять лес, кору и листья, что означало дома и еду. Но эта канава оказалась теперь спасением для Жёлтой Ракушки и выдры.

Прорытый для более лёгкого тела норки, канал был узковат для бобра; хотя воины, которые схватили его, выглядели больше любой норки из мира Кори, они всё же были поменьше размерами, чем Жёлтая Ракушка. Несмотря на сложность, с которыми приходилось преодолевать тесные участки пути, бобру удалось пробиться сквозь них и протащить вместе с собой и выдру.

Наконец он вынырнул на поверхность, чтобы вдохнуть воздух, и повернул выдру, чтобы прижать раненое тело меньшего животного к стене канавы, в то время как сам перегрызал его верёвки. Глаза самца-выдры открылись, тот только теперь осознал, что происходит вокруг. И едва только верёвки упали, он приподнялся на передних лапах, требовательно подавая знак:

— В реку!

Но Жёлтой Ракушке не нужен был этот настоятельный приказ. Он нырнул под воду, держа одной лапой выдру, пока меньшее животное не начало нетерпеливо извиваться и, высвободившись из хватки бобра, промелькнуло мимо него и проскользнуло из канавы в более глубокие воды.

Они могли передвигаться в реке, однако это могли делать и норки, следуя за ними со смертоносной лёгкостью. И им нужно было, кроме того, опасаться ещё нападения в воде других хищников, которые чувствуют себя в ней лучше, чем норки. Жёлтая Ракушка отметил это про себя, когда самец-выдра в первый момент задвигался быстро, но вскоре с трудом потащился вслед за бобром, и было ясно, что его раны, которые снова закровоточили, замедляют его движение. Одна была на затылке, даже на вид весьма болезненная. Жёлтая Ракушка подумал, что, должно быть, это от удара дубинкой. Ещё одна рана вывела из строя переднюю лапу, которую самец держал прижатой к груди, словно, чтобы защитить её даже от слабого давления воды.

Кровь изменяла цвет воды, оставляя след, по которому их сможет выследить враг. Жёлтая Ракушка не отваживался тратить время, чтобы разведать, что происходит позади них, посмотреть, обнаружили ли норки их побег. Он мог только надеяться, что они выберут правильный путь за то короткое время, что осталось у них перед тем, как за ними будет выслана погоня. Правда, при удаче загоревшийся вигвам скроет их побег на некоторое время.

Кори теперь даже не пытался сражаться с Жёлтой Ракушкой за контроль над телом бобра. Он только желал, чтобы этот слишком реальный сон закончился и он бы пробудился снова в мире, который всегда знал.

Вверх или вниз по течению реки? Бобр замер в нерешительности. И именно выдра махнул ему своей неповреждённой лапой, что им следует отправиться вверх, против течения реки. И всё же, разве не этого будут ожидать от них норки — вернуться туда, где их захватили в плен?

Выдра снова просигналил в нетерпении:

«Вверх по реке… поторопись…»

Он попытался следовать своим же собственным указаниям, однако плыл неуклюже, и водоворот оттолкнул его в сторону берега. Жёлтая Ракушка легко догнал его, поплыл рядом, поперёк реки, в сторону противоположного берега, прижавшись плечом, Это было медленное и мучительное продвижение, они где только могли держались под водой, останавливаясь для отдыха, где корни или кустарники свисали над водой, чтобы дать им спасительную тень.

Они, как могли, прятались, потому что теперь уже наступил день, ярко сверкало солнце на поверхности реки, жужжали насекомые, и можно было видеть жизнь, бурлившую в воде и над её поверхностью. Жёлтая Ракушка поел ивовой коры, до которой смог дотянуться, не покидая реки. Самец-выдра своей здоровой лапой отодвигал в сторону омываемые водой камни, бобр помог ему, когда понял, чего хочет его спутник, и вскоре резко поднял вверх лапу вместе с раком, скрывавшимся под подобного рода укрытием.

Выдра передал, что его зовут Сломанный Коготь; он уныло глядел на свою разорванную лапу, когда жестами руки показывал это. И он принадлежал племени Болотного Ручья, хотя сейчас настал сезон, когда его народ разделился на семейные группы и отправился на летнюю охоту. Поскольку пока что у него в норе не было ни женщины, ни детёнышей, его исследовательское путешествие проходило в одиночестве, когда он и был пойман в ловушку норками. Рассказывая об этой своей беззаботности, Сломанный Коготь выказал стыд. Он вышел к верхней части канала, честно признался он Жёлтой Ракушке, и попытался спуститься по нему. Забыв обо всём, наслаждаясь великолепием быстрого спуска, он снова и снова поднимался вверх и спускался, и теперь он уже не мог припомнить, сколько именно раз, совершенно позабыв о всякой осторожности и в конце концов скользнул прямо в ловушку с сетью, устроенную норками.

Однако больше всего его страшили не норки, а то, что за ним, должно быть, следили вороны, сообщившие о нём норкам-налётчикам.

«Изменяющийся…»

— Что Изменяющийся? — спросил Жёлтая Ракушка на языке бобров.

«Кто знает? — похоже, выдра понял достаточно из его гортанных звуков, чтобы показать знаками ответ. Наверное, он понимал бобров, даже хотя и не разговаривал на их языке. — Но худо будет, когда придёт Изменяющийся. Мир может быть захвачен — да говорят, что со временем так и случится».