О том, как господин К. не смог насладиться звуками вальса

Как-то раз, солнечным весенним днем, господин К. решил прогуляться в городском парке, под божественные звуки вальса какого-нибудь Штрауса, или, скажем, Шуберта. Не то чтобы господин К. являлся большим поклонником классической музыки в целом и вальсов в частности, а просто творившаяся на улице погода, сопровождавшаяся веселыми птичьими трелями, просто вынуждала душу господина К. петь и вальсировать. И вот господин К. в прекраснейшем расположении духа, подкрепленном толикой французского коньяку, вложивши наушники, выплыл в городской парк под звуки этого самого вальса. Но не успел он сделать и трех шагов, как один из наушников нахально выпал из левого уха. Слегка поморщившись, господин К. водрузил его на место и продолжил ход. Однако, сделав еще пару шагов, он был вынужден прерваться, так как наушник опять бодро болтался на проводке. Вонзив его в ухо с некоторым усилием, господин К. вознамерился было продолжить прогулку, но злосчастный наушник выстрелил из уха, описав некоторую дугу. Внимательно поковыряв в ухе на предмет посторонних предметов, мешающих стереофоническому прослушиванию божественных мелодий, и ни черта там не обнаружив, господин К. буквально вкрутил в ухо наушник, припоминая при этом чью-то матушку. Однако вкручивание не помогло, и наушник с некоторым «чпоком» выскочил обратно.

— Я, конечно, не Ван Гог, но ухо, по-моему, определенно напрашивается, — вслух подумал господин К., вонзив наушник, звезданувши по нему кулаком, отчего конечно же на некоторое время потерял пространственную ориентацию.

Стоит ли рассказывать, что подобное насилие не только не привело к положительному результату, но и заставило ухо плохо слышать и отливать неприятным фиолетовым цветом? Но этот факт нисколько не остановил господина К. и, нанеся себе в ухо еще несколько безрезультатных ударов, он добился того, что проводок от наушника совершенно оторвался, а сам наушник застрял где-то в центре черепа. Плюс ко всему и второй наушник стал вываливаться, видимо, из солидарности к своему собрату.Расстреляв в гневе из револьвера проигрывающее устройство, господин К. в омерзительнейшем расположении духа отправился в травмпункт, где его поначалу пытались определить в психиатрическую лечебницу. И если бы не добрый доктор с подозрительным распухшим фиолетовым левым ухом, то наверняка бы и определили…

О том, как господин К. оказался унылым и не модным

— Ну, вот что, господин К., — сказала нервная молодая дамочка, — вы просто невыносимы! С вами совершенно не о чем разговаривать! Вас совершенно не интересуют современные модные темы. Вот вы знаете, почему мадам С. ушла от своего бойфренда? Не знаете! Да что там говорить? Вы даже не знаете кто такой «бойфренд»! Ну, допустим. Незнание английского языка, конечно, непростительно, но месседж понять можно. И это вполне объяснимо вашей полной необразованностью. Но ведь вы даже не можете сказать, почему колье мадам Г. заставило всполошиться всю богему! И почему новый сверхдорогой автомобиль господина Ф. богемой признан самым умопомрачительным! Вам совершенно невдомек, почему очаровательная собачка мадам Н. допускается для участия в светских раутах, а кобелек господина Д. — нет. Это же ужасно! Незнание таких вещей совершенно не делает чести любому приличному человеку. А современная модная проза и поэзия? Вы же ничего не смыслите в современных модных авторах, о которых говорят все образованные люди высшего света! Вот скажите, вы читали тончайшую прозу господина П.? А увлекательнейшие, полные драмы детективы мадам Д.? А что вы можете сказать о внеземных полетах души поэта С? Ни-чего! И это просто возмутительно! Вы смешны и унылы! И ни одна приличная девушка не станет поддерживать с вами отношений. А уж я-то тем более! Вы просто омерзительны моей тонкой душевной натуре! Прощайте! Хлопнувшая дверь в прихожей заставила отвлечься немодного господина К. от чтения немодной книги некоего давно уже немодного господина Н., как раз на том моменте, где герой произведения некто 3. рассуждал о женщинах и плетках.

О том, как господину К. не дали поспать

Господина К. разбудил шум: непосредственно в его комнате, кто-то громко перешептывался и хихикал самым возмутительнейшим образом. Причем в полнейшей темноте было совершенно не разобрать, кто это делает. Особо неприятным фактором являлось то, что господин К. еще с вечера выпроводил всех гостей и совершенно определенно запер за ними двери. Тем не менее факт был налицо — кто-то каким-то образом остался незамеченным или прокрался позже, когда господин К. уже отошел ко сну, и теперь весьма бесцеремонно нарушает покой мерзким шепотом и подлым хихиканьем.

— А вы что, собственно, там делаете? — спросил господин К., подтягивая одеяло поближе к подбородку.

— Вот нахал! — ответили из темноты и снова мерзко захихикали.

Господин К. еще раз напряг память, вспоминая давешний вечер, но ничего определенного, как-то связанного с происходящим, припомнить не смог.

— И все-таки, — сказал он, — Что вы там делаете, черт побери?

— Нет, ну ты посмотри какой наглец, — раздалось из темноты, и в тот же момент, прямо над головой господина К. об стену вдребезги разлетелась пепельница. В темноте снова захихикали.

— Послушайте, вы! Что вы там себе позволяете! — закричал господин К., отплевываясь от окурков, пепла и битого стекла. — У меня, в конце концов, есть револьвер, и я намерен им воспользоваться! Соблаговолите представиться, черт возьми! И включите, наконец, свет!

— Этот мерзавец нам еще и угрожает! — обиделись в темноте. Впрочем, снова захихикали, попавши в лицо господина К. какой-то мокрой тряпкой.

Более господин К. такого издевательства терпеть не мог. Выхватив из-под подушки револьвер, он произвел наугад в темноту несколько выстрелов, ориентируясь на хихиканье. Раздался страшный грохот обрушивающейся мебели и бьющегося стекла. Где-то за стеной страшно завыла собака.

— Да что же это такое? — подумал господин К. — Может, я просто сплю и весь этот кошмар мне просто снится?

— Какая скотина! — раздалось из темноты, когда грохот стих. — Спит он… Мы тебе поспим, негодяй!

В господина К. последовательно полетели разные вещи, часть из которых, разбиваясь об стену, осыпала его осколками. Все это продолжало сопровождаться диким хихиканьем. Господин К. понял, что терять ему, по всей видимости, больше нечего, достал из-под подушки второй револьвер и открыл с двух стволов беспорядочный огонь по темноте. Если и есть возможность описать адский грохот разрушения, причиняемый выстрелами, то нам данная возможность неизвестна. Поэтому, заткнув уши, мы этот момент пропустим и продолжим, когда спустя какое-то время боеприпасы иссякли, и воцарилась тишина.

— Вы еще здесь? — спросил господин К., вслушиваясь в тишину.

— Придурок! — раздалось в ответ.

Господин К. стал лихорадочно перезаряжать револьверы.

— Не трудись, скотина! Мы уже уходим! И больше ты нас в жизни не увидишь! И не звони и не пиши больше никогда! И знать тебя не желаем! — в темноте кто-то завозился, грохая разрушенным имуществом, — Нет, ну ты видел? Какая скотина!

Через мгновение хлопнула входная дверь. Господин К. нащупал под кроватью тапки. Осторожно пробрался через бедлам в прихожую, несколько раз споткнувшись и больно ударившись. Выглянул осторожно в парадное, но там никого не было.Рассвет застал господина К. за разбором хаоса в комнате. Помимо начисто разгромленного имущества, обнаружилась пропажа денег, некоторых ценных вещей, продуктов из холодильника и старых, приготовленных к выбросу, штиблетов…

О том, как господин К. не смог попасть в общество

Господину К. было чертовски досадно, что его не пускают в общество. Причем он прекрасно видел свет в окнах и слышал громкую музыку, веселый мужской смех и восторженные крики женщин. Общество совершенно определенно развлекалось, ни в чем себе не отказывало и не желало лицезреть раздосадованного господина К., что выражалось в том, что ему банально не открывали дверей, невзирая на его настойчивые звонки и стуки. То, что его просто-напросто могли не слышать, совершенно исключалось, так как производимый господином К. шум вызывал сильное недовольство разбуженных соседей, о чем они настойчиво ему намекали, угрожая вызвать милицию. Более всех сердилась маленькая старушка, высунувшаяся из-за двери своей квартиры. Она совершенно беспардонно отзывалась о господине К., а также обо всех его родственниках самыми невыгодными выражениями. Это добавило к чувству досады господина К. немного грусти, растерянности и никому особенно не адресуемой ярости, завуалированной еще большим упорством в попытке попасть в общество. Более того, прикинув в уме возможности рикошета, господин К. выхватил револьвер и под тупым углом хладнокровно произвел несколько выстрелов в дверь, за которой скрывалось совершенно бесчестное общество. Расчеты оправдались, и все отскочившие пули благополучно миновали господина К. При этом одна из пуль разбила лампочку в подъезде, другая — разнесла в клочья мирно спавшего на подоконнике кота, а третья с легкостью прострелила ногу вредной старушке. Собственно, родственники господина К. были неожиданно отомщены, что избавило от каких-либо сатисфакций. Остальные же соседи решили оставить свои претензии, благоразумно затихнув за запертыми дверями своих квартир. Господин К. из благородных соображений хотел было помочь вредной старушке, но, будучи раненой, она не оставила свои неприличные замашки неприятно отзываться о совершенно незнакомых ей людях и, кроме того, при приближении господина К. задумчиво поигрывавшего револьвером, начала истошно выкрикивать совсем уж какие-то благоглупости, так что господин К. решил оставить ее в покое. Он еще раз совершенно обреченно позвонил в негостеприимную квартиру, в которой, к слову, общество, видимо расслышав выстрелы, затихло и затаилось, плюнул в сердцах и пошел вон из негостеприимного дома…