Бедное животное, достигнув берега, еле дыша и пошатываясь от усталости, вышло на сушу на дрожащих подгибающихся ногах и остановилось, понуро опустив голову. Конь Лью, приплывший раньше, спокойно щипал траву, поглядывая на товарища хитрым взглядом.

Удостоверившись, что с беглецами покончено, довольные вальдо повернули коней и скрылись в лесу.

Прошло несколько долгих томительных минут. Конь Алоис отдышался и медленно побрёл к товарищу, присоединившись к его трапезе. Внезапно издали донёсся топот копыт и стук колёс. Животные подняли головы и насторожились. Через какое-то время из рощи, темневшей в отдалении, показалась карета в сопровождении десятка всадников охраны. Она ехала по дороге, проходившей вдоль берега реки. Поравнявшись с двумя одинокими лошадьми, карета остановилась. Один из воинов охраны наклонился к дверце кареты и что-то произнёс. По-видимому, ему отдали приказ, так как он, позвав товарища, направился к лошадям. Конь Лью при приближении незнакомцев предусмотрительно отошёл в сторону, а конь Алоис, словно понимая, что хозяйке нужна помощь, остался на месте и позволил чужакам приблизиться и осмотреть бесчувственное тело на седле.

Один из всадников спешился и взял Алоис за руку, чтобы проверить, жив ли незнакомец. Удостоверившись, что в истекающем кровью человеке ещё теплится жизнь, он осторожно снял его с седла. От резкого движения и боли Алоис очнулась и открыла глаза. Увидев незнакомое лицо, она дёрнулась, словно хотела вырваться, но воин, державший её, успокаивающе пробормотал:

— Успокойся, приятель, мы не враги…

Услышав добродушный, спокойный голос, девушка расслабилась и закрыла глаза.

Мужчина отнёс её к карете и показал господину, находившемуся внутри.

— Неужели на моих землях появились вальдо? — нахмурился тот, взглянув на окровавленное тело.

— По-видимому, он с того берега… Второго мы не нашли, видать, бедолага пошёл на дно.

— Клади его внутрь, — приказал вельможа.

— Но он испачкает кровью всю обивку.

— Пусть… Что ж теперь, бросить умирать этого несчастного?

Господин вышел, а воин внёс Алоис внутрь и осторожно положил на мягкое сиденье. Девушка приоткрыла глаза и прошептала:

— Лью… Он… Погиб…

— Да примут Небеса его душу… — пробормотал воин.

— Да будет ему могила колыбелью… — прошептала девушка и вновь закрыла глаза.

— Вы королевские мечники? — заглянул господин в карету, услышав разговор.

— Я нет… Лью… Был… Он пять лет прослужил в столичном корпусе…

— Слава храбрым! — вздохнул господин и осторожно примостился рядом с раненым. Приподняв его голову, положил себе на колени. Алоис застонала. В небольшом пространстве кареты было тесно и неуютно, от неудобного положения раны нестерпимо болели.

— Потерпи, скоро мы приедем в замок и лекарь облегчит твои страдания… Трогай! — приказал он кучеру.

Карета дёрнулась и быстро покатила по дороге. От тряски и вытекавшей из раны на плече крови, девушка вновь потеряла сознание, и пришла в себя уже в замке, когда её достали из кареты и переносили в лазарет. Её положили на большой гладкий стол и оставили одну. Виолка была так слаба, что не могла даже поднять руку. В сознании её держала лишь сила воли и острая боль в ранах.

Вскоре пришёл лекарь, деловито раздавая приказы помощникам: пожилой женщине с мягкими, но сильными руками, и балбесу-ученику, постоянно что-то ронявшему. Алоис следила за ними из-под полуопущенных ресниц, сдерживая стоны.

Женщина принесла горячую воду и чистые повязки для перевязывания, а ученик разложил необходимые для операции инструменты. Лекарь приступил к раненому и, наклонившись, внимательно осмотрел раны, решая, с какой начать. Внезапно дверь открылась, и в комнату вошёл господин. С любопытством взглянув на стол, спросил:

— Что скажете, док?

Лекарь удивлённо повернул голову и пробормотал:

— Что я скажу… Жить будет, если не умрёт… Что привело вас сюда, милорд? Сейчас здесь начнётся не очень приятное зрелище…

— С вашего разрешения, Гард, я бы хотел остаться…

— Как хотите, — пожал плечами лекарь. И повернулся к помощнице. — Алисия, раздень больного.

Женщина деловито приступила к обязанностям. Сначала стянула сапоги, с которых полилась на пол вода. Все обратили внимание, что на ногах незнакомца не простые портянки, а специальные шитые носки, какие носили знатные или богатые люди. Затем расстегнула портупею и осторожно вынула из-за спины меч.

— Не потеряй его… — прошептал юноша, провожая оружие тёмным от боли и страданий взглядом.

— Ты бы лучше беспокоился, как не потерять жизнь, а уж затем думал о мече, — пробормотал лекарь, намыливая руки.

Женщина достала большие ножницы и деловито начала срезать одежду, так как иного способа раздеть, не потревожив раны, не было. Господин обратил внимание, что одежда незнакомца хорошего качества и пошита из дорогих материалов, что говорило о его определённом статусе в обществе. Видимо, юноша сын знатных или обеспеченных родителей.

Когда Алисия начала снимать превратившуюся в изрезанные лохмотья одежду, взглядам присутствующих открылось то, чего они никак не ожидали увидеть: стройное сильное, но женское тело, со следами старых и свежих ранений, со странной татуировкой на руках. Ученик лекаря, от неожиданности, уронил свечу, которую собирался зажечь, чтобы лучше осветить место операции, и на которой лекарь прокаливал инструменты, прежде, чем ввести их в тело пациента.

— Любопытно… — пробормотал лекарь, разглядывая девушку.

Удивлённый господин тоже приблизился и с интересом взглянул на распростёртое на столе тело.

— Я выгляжу достаточно соблазнительно, док, или мне пора в храм на покаяние? — прошептала девушка, открывая глаза.

— Вы ещё и шутите, сударыня? Значит, ваши дела не так уж плохи, — ответил лекарь. — А сейчас, милочка, советую вам собрать всё ваше… гм… мужество — я приступаю к работе.

— Начинайте, док… — девушка повернула голову и взглянула на стоявшего в немом изумлении господина. — А вам, милорд, должно быть стыдно пялиться на беспомощную больную девушку, которая не в силах даже прикрыться…

В синих глазах незнакомки промелькнуло что-то похожее на иронию.

— Прошу прощения, сударыня, — улыбнулся господин. — Ваша одежда ввела меня в заблуждение… Я удаляюсь.

Он повернулся и поспешно вышел.

Лекарь взял первый инструмент и склонился над раной в плече.

Алоис стойко перенесла чистку, дренаж и перевязку, но когда дело дошло до торчащей в ноге стрелы, она потеряла сознание и не приходила в себя до вечера.

Очнулась виолка в тихой, окутанной полумраком комнате. Тело стягивали повязки и прикрывало несколько одеял. На столе горела одинокая свеча, а рядом с кроватью сидела Алисия. Женщина напоила её горячим отваром с красным вином, влила в рот несколько ложек куриного бульона, и посоветовала уснуть. Согретая и успокоенная болеутоляющими мазями, Алоис расслабилась и вскоре уснула.

Несмотря на все старания лекаря, выздоравливала девушка медленно. Из-за большой потери крови она сильно ослабла, к тому же началась лихорадка, мучившая её дней десять. Но всё же хорошее питание, отвары и мази лекаря восстановили пошатнувшееся здоровье Алоис, и она начала поправляться.

Док недоумевал, почему пациентка так слаба, ведь, судя по её мускулистому тренированному телу, она здоровая крепкая девица. Однако вскоре выяснилось, что девушка беременна. Она сама попросила лекаря осмотреть её, заподозрив неладное. Лекарь подтвердил её догадки, сообщив, что срок ещё небольшой, и, если она желает, он может избавить её от плода.

— Нет, — твёрдо ответила Алоис. — Это дитя любви, дитя того, которого уже нет в живых…

— Но вы ведь не замужем… Этот ребёнок родится без отца…

— Зато у него есть мать, — холодно ответила Алоис. — Даже если это будет мальчик, я всё равно буду любить его…

Последняя фраза несколько удивила Гарда, но он не стал уточнять её смысл.