Среди первых насельников монастыря были старец Василий, по прозванию Сухой; инок Иаков, по прозванию Якута (он был у братии за посыльного, его всегда отправляли по делам, за особенно нужными вещами, без которых нельзя обойтись), а также диакон Онисим и его отец по имени Елисей.

Всего в первое время в обители проживало 12 монахов, по числу апостолов, тринадцатым был сам Сергий. Пропитание они добывали себе собственным трудом (Сергий запрещал собирать милостыню). Между кельями были раскопаны грядки, на них иноки выращивали овощи. Сам Преподобный участвовал во всех хозяйственных работах. Он с радостью служил братии и делал всё для других – варил на всех еду, шил братьям одежду. Носил из источника воду и заботливо ставил по ведру у кельи каждого брата. Ни одного часа не оставался он праздным.

Поначалу в Сергиевой обители не было священника, но молитва творилась здесь неустанно. Каждый день в церкви иноки пели полунощницу, заутреню, часы – третий, шестой, девятый, совершали молебны. Молились и в церкви, и в кельях, и за работой.

Святой Сергий не стремился к священству и игуменству, хотел быть простым иноком. Согласно Житию Преподобного, «он всегда говорил, что желание быть игуменом является источником и корнем честолюбия». Для совершения литургии Сергий каждый раз приглашал в обитель кого-либо из священников.

Однако через некоторое время скончался священнослужитель, чаще других навещавший Радонежскую пустынь. Это был игумен Митрофан – тот самый, который совершил монашеский постриг над Преподобным Сергием. Некому стало служить литургию. Святой молился, чтобы Господь дал обители игумена, сам же по великому своему смирению не дерзал принять священный сан. Но братия монастыря настойчиво просила его об этом.«Душа моя желает одного – скончаться в иноках на этом месте». Тогда иноки пригрозили, что, если Сергий откажется, все они покинут обитель. «Отче, не можем жить без игумена», – сетовали они.

«Давайте сейчас разойдемся по своим кельям и прилежно помолимся Богу, чтобы Он открыл нам, что следует делать», – предложил Сергий. Через некоторое время иноки снова стали уговаривать Сергия принять игуменство, но он опять отказывался: «Я не начинал еще жить по-монашески и начала монашеского устава не постиг». Снова и снова Сергий «на ласковые слова не отзывался и угрозам не внимал». Наконец сердечная любовь к братии победила. «Будет на то воля Господня!» – сказал Сергий и смиренно согласился.

Священническую хиротонию над Преподобным Сергием и посвящение его в игумены совершил преподобный Афанасий Волынский в городе Переяславле (митрополит Московский Алексий был в то время в отъезде, в Константинополе). Произошло это около 1353 года.

С того самого дня, как сообщает Житие, Преподобный Сергий «ежедневно служил Божественную литургию, неленостно творил утренние и вечерние молитвы – о мире всего мира, о благостоянии Святых Церквей, о православных царях, князьях и о всех православных христианах».Для Божественной литургии он сам пек просфоры – молол муку, замешивал тесто. Сам скатывал свечи. Стремясь быть не начальствующим, но простым работником, он наставлял братию не словами, а делом.

Став игуменом, Преподобный Сергий не изменил своим монашеским правилам, помня слова Господа: Кто из вас хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугой. Как и прежде, он усердно трудился, раньше всех вставал, пилил дрова и носил воду для братьев, первым приходил на службы в церковь. Сергий старался и внешне ничем не отличаться от простого инока. Он никогда не носил богатых облачений. «Здешние старцы рассказывали о Преподобном Сергии, что новая одежда никогда не покрывала его тела, – сказано в Житии. – Одежда его была из простого сукна – сермяги, спряденной и вытканной из овечьей шерсти, простой, некрашеной, небеленой, совсем ненарядной и грубой; эта сермяжная риза Преподобного была ветхой, не раз перешитой, неотстиранной, испачканной, пропитанной многими его потами, иногда с заплатами». Блаженный был одет беднее и хуже всех в своей обители. Так что человек, не знавший Преподобного и никогда не видевший его прежде, мог подумать, что это нищий или трудник, выполняющий черную работу.

В связи с этим однажды в обители произошел любопытный случай. Святой Сергий в то время уже был известным старцем. Один крестьянин, наслышанный о чудесах Преподобного, приехал издалека поклониться ему. Когда пришелец увидел Радонежского старца, тот в плохонькой рясе копал огород. Братья подвели крестьянина к Сергию, но крестьянин не поверил, что это и есть их игумен. «Мне рассказывали о величии, чести и славе Сергия, но почтенный и прославленный человек не может пребывать в такой нищете и скудности», – подумал пахарь и с возмущением стал требовать показать ему «настоящего» Сергия. «Я пришел посмотреть на пророка, а вы мне показываете сироту, – говорил крестьянин. – Я путешествовал издалека, надеясь получить пользу, но вместо пользы встречаю только насмешки. Хотя я пришел в честную обитель, но не нашел полезного для себя: вы глумитесь надо мной, считая меня за сумасшедшего. Я надеялся увидеть святого мужа Сергия в великой чести, славе и величии, ибо я так слышал о нем. Но у того, на кого вы мне указываете, я не вижу ни чести, ни славы, ни величия, ни красивой и многоценной одежды, ни служителей, которые бы предстояли ему, ни слуг, которые бы немедленно выполняли его приказы… Этот человек имеет вид нищего, обездоленного сироты; поэтому я думаю, что он не тот, кого я ищу». Преподобный, слыша такие слова, не смутился, но, благословив крестьянина, пригласил его на трапезу и кротко беседовал с ним. В это же время в монастырь со своей свитой прибыл некий князь. Он в ноги поклонился святому. И понял тогда неразумный крестьянин, что разговаривал сейчас с тем, кого так жаждал увидеть. После этого крестьянин молил Преподобного простить его, а через несколько лет вернулся в обитель и принял здесь постриг.

В качестве игумена обители Сергий стремился к строгости, предостерегал от расслабленности и беспечности. Он говорил братьям: «Мы должны подъять великий подвиг борьбы с невидимым врагом, который, как лев рыкающий, бродит и хочет каждого поглотить». Глубоким вечером, помолившись, Преподобный Сергий обходил все кельи монахов. Если игумен слышал, что кто-то из братии молится, или читает святые книги, или плачет о своих грехах, – то об этих монахах он радовался, благодарил Бога и шел дальше. Если же Преподобный замечал, что в какой-то из келий двое или трое монахов, собравшись вместе, смеются или ведут неблагочестивые беседы, он стучал рукой в дверь или в окошко и тотчас же уходил. Таким образом он давал знать о своем приходе и одним своим посещением останавливал праздные беседы, напоминая инокам об их главном делании.

Наутро же игумен Сергий призывал к себе празднословящих, но и тогда не сразу запрещал им беседы, не укорял и не наказывал, но «издалека, тихо и кротко, как бы рассказывая притчи, беседовал с ними, желая узнать их прилежание и усердие к Богу». Если же инок не внимал увещеваниям, проявлял непокорность, игумен накладывал на него епитимью. Как писал святитель Димитрий Ростовский, Преподобный Сергий, «соединяя кротость со строгостью, был истинным пастырем для иноков своей обители».

Впервые 15 лет монастырь Преподобного Сергия был малоизвестен – случайные люди сюда не забредали. «Долгое время туда не было хорошей дороги, и люди с трудом, почти наугад пробирались в обитель по узкой, труднопроходимой, прерывающейся тропинке. Большая и широкая проезжая дорога была далеко и проходила в стороне от той пустыни; вокруг монастыря было безлюдье, со всех сторон обитель обступали дикие, пустынные леса, поэтому то место справедливо называлось пустынью. Так жили монахи много лет…» Но несмотря на это, община святого Сергия понемногу разрасталась.