— Не знаю.
— Ну, ты даешь! — протянул Слава уже совсем похоронным тоном.
— А если с тобой что-нибудь случится? — выложила я мучавшие меня опасения. — Что со мной тогда будет?
— В каком смысле?
— В прямом! Твои родители меня живьем в землю закопают!
— Не закопают.
— А не закопают... так я сама закопаюсь, — не нашла я угрозы поубедительней.
— Интересно посмотреть, как это у тебя получится. Так, ладно, — перешел к делу Слава. — Если ты передумала, то машину я должен вернуть. Передумала?
— А ты не мог бы мне ее оставить? — попросила я умильно.
— Тебе? Машину?
Слава так поразился, что негромко икнул.
— Ты водить умеешь?
— А что, для этого нужно иметь семь пядей во лбу? — разозлилась я.
— Да нет, я не в том смысле... Простоты совсем девчонка. А права у тебя есть?
— Представь себе, есть, — ответила я.
— Нет.
— Что нет?
— Машину я тебе не оставлю.
— Я аккуратно...
— Дело не в этом, — отрубил Слава. — Или мы приключаемся вдвоем, или ищи себе авто в другом месте. Ясно?
— Предельно, — ответила я. И спросила:
— Ты отдаешь себе отчет в том, что вляпываешься в неприятности?
— Полностью! — твердо ответил Слава.
— Жалеть не будешь?
— Только если ты меня не возьмешь с собой.
— Точно?
— Точно.
— Приезжай, — велела я, немного успокоившись.
— Я стою перед твоим подъездом. Белая шестерка. Двести сорок два. Легкий номер.
— Бегу, — ответила я.
Заскочила в гостиную. Торопливо оповестила папочку:
— Я побежала!
— Бутерброды! — вскинулся папочка с дивана. — На кухне лежат! На столе! В пакетике!
— Возьму, возьму, — успокоила я.
— Не забудь!
— Не забуду. Целую, папочка.
— Счастливо.
Я на бегу схватила со стола пакетик с бутербродами, выскочила на лестничную клетку и устремилась вниз, не вызывая лифт.
Прямо впритык к подъезду стояла ржавая разваливающаяся колымага, которая в прошлой жизни, возможно, была белого цвета.
Слава радостно улыбался мне с водительского места.
Я обошла машину, качая головой.
Да. Просила авто попроще, чтобы внимания не привлекать, но не до такой же степени!
— Ты не волнуйся! — ободрил меня Слава. — Машина — зверь!
— Да уж, — ответила я кисло.
— Давай садись, не куксись...
Я попыталась открыть переднюю дверцу и потерпела поражение. Слава врезал по ней кулаком изнутри, и дверца с ржавым скрипом распахнулась.
— Может, я лучше сзади сяду?
— Садись-садись! — бодро ответил Слава. — Не бойся! Меня хозяин предупредил, что ее проще изнутри открыть, чем снаружи.
— А-а-а, — протянула я совсем как папочка.
Но все же послушалась и уселась рядом с водителем.
— А это у тебя что? — поинтересовался Слава, подавая ржавую колымагу назад.
— Где?
— В пакете.
— Это бутерброды.
— Да ты что! — восхитился мой приятель. — Вот здорово! С утра ничего не жрал! Умница!
— Серьезно? — обрадовалась я.
— Ага! Как проснулся, решил тебе позвонить. Мало ли, какие новости... Потом ты велела раздобыть средство передвижения. Пришлось взять ноги в руки. Кстати, куда мы едем?
— Знаешь, где Архивный институт?
— Знаю.
— Мы едем к нему.
Некоторое время мы молчали. Я смаковала фразу, сказанную приятелем: «Ты велела...»
Интересно, неужели Юля права? Может быть, я действительно ему небезразлична? То есть как женщина?
Я покосилась на соседа.
Нет, вряд ли. Он просто взрослый мальчишка, попавший в приключение. Вот и радуется, как ребенок.
— Он работает в Архивном? — спросил Слава.
— Кто?
— Алик.
— А-а-а... Да.
— Мы собираемся за ним следить?
— Если ты не против, — ответила я с тайной надеждой на взрыв негодования. И обманулась.
— Я не против, — коротко ответил мой приятель.
— Понимаешь, я хочу выяснить, с кем он общается, — объяснила я. — Мало ли что...
— Очень неглупо, — похвалил Слава.
— Правда? — не поверила я.
— Правда.
— Тогда и решим, разговаривать с ним или лучше не надо.
Слава молча кивнул. И за всю оставшуюся дорогу больше ни разу не раскрыл рта.
К институту мы подъехали в половине четвертого. День сегодня будний, Верховский просто обязан быть на работе.
— Как ты думаешь, он на работе сидит от и до? — озвучил Слава мои сомнения.
— Должен! — ответила я. — Ольга Михайловна говорит, что у него кличка «Цербер».
Слава тихо засмеялся.
— Следит за всеми! — объяснила я. — Она ему говорит: «Я на обед», а он ей отвечает: «Не опаздывайте»! Представляешь? Нет, чтобы даме пожелать приятного аппетита!
— Кто такая Ольга Михайловна? — спросил Слава.
— О!
Я просияла и подняла вверх указательный палец.
— Ты чего? — не понял Слава.
— Славка, ты гений! — сказала я радостно.
— Рад, что ты заметила. Бутерброды дай.
Я сунула ему пакетик.
— Ешь на здоровье. Только телефон одолжи на минутку.
Слава молча протянул мне маленький серебристый прямоугольник и зашуршал бумагой.
— С ветчиной! Обожаю!
— Тихо! — цыкнула я и строго приложила палец к губам. Потому что уже успела набрать номер.
— Да, — ответила трубка приятным женским голосом.
— Ольга Михайловна! — пропела я сладко.
— Я...
Голос стал настороженным.
— Кто говорит?
— Это Ира.
— Какая Ира?
— Ваша племянница. Из Ростова, — напомнила я.
— Племянница... из Ростова... Ах, Ира! — радостно вскричала моя самозванная тетушка. — Очень приятно! Какие-то проблемы? Документы не пригодились?
— Нет-нет, — заверила я поспешно. — С документами полный порядок! Я звоню по другому поводу. У меня есть приятельница, она хочет поискать в архивах своих родственников.
— Ира, на это существует определенная такса, — строго ответила тетушка.
— Да, конечно! Она заплатит, сколько нужно! Я что хотела спросить: когда можно к вам подъехать?
Ольга Михайловна вздохнула.
— Ко мне проблематично, — ответила она после короткого раздумья. — Если Цербер застукает — костей не соберем.
— Вот зануда! — сказала я сочувственно. — Он, что, целый день на работе?
— С девяти и до шести, — мрачно ответила тетушка. — Как привязанный. А иногда и по выходным здесь ошивается.
— Скотина! — не сдержала я эмоций.
— Не говори, — совершено не обиделась тетушка. — Даже хуже, чем скотина. Сам зарабатывает, а другим не дает.
Мне стало любопытно.
— Чем зарабатывает?
— Как это чем? — не поняла вопроса тетушка. — Тем же, чем и мы! Родословными! Торгует, понимаешь, голубой кровью! Только у него возможностей больше. Все-таки замдиректора...
Я сочувственно вздохнула.
— А у твоей подруги какие планы? — спросила тетушка.
— То есть? — удивилась я.
— Ну, куда рвется?
— В аристократки!
— Это и так ясно. В какие роды? Как ее фамилия?
— Громова, — ответила я машинально, вспомнив Машку.
— Громова, Громова, — забормотала Ольга Михайловна. — Не помню таких особо родовитых... Ладно, можно подобрать родство по женской линии. Сейчас все предпочитают... по женской.
Я невольно хмыкнула. Тетушка меня поддержала.
— Я вот что предлагаю, — приступила я к делу. — Мы с подругой каждый день мимо вашего института ходим. Могли бы с вами как-то пересечься...
— Только если Цербер отбудет в высшие сферы! — твердо определила Ольга Михайловна.
— Куда?
— В министерство, — перевела собеседница.
— А-а-а... А машина у него есть?
— Есть.
— Он ее перед институтом ставит?
— Обычно да, — озадаченно ответила тетушка и тут же вскрикнула: — Правильно! Умница! Если машины нет, стало быть, и Цербера нет! Запоминай: у него «Ниссан». Джип такой небольшой. Номера не помню, цвет синий. Да у нас всего один джип во дворе стоит, не ошибешься!
— Хорошая машина, — сказала я с многоточием в голосе.
— Хорошая, — подтвердила собеседница. — Говорю же, сам зарабатывает, гад, другим кислород перекрывает.