– Наконец-то вспомнил! Я, между прочим, четверо суток не жрамши. И уже представляю, каким дерьмом ты собираешься меня накормить.

– Ну извини, – развел руками Док, – кабана или псевдоплоть не припасли. Зато бананов сколько угодно. Может, станешь травоядной? Очень советую.

Химера метнула в него недовольный взгляд желтых глаз и придвинулась к столу с яствами. Голова ее нависла над столешницей, желтые глазищи хищно зашарили в поисках удобоваримой пищи.

– Нет, ну правда, Чудо, – Док виновато шмыгнул носом, – я мог бы заказать себе в номер громадный кусок сырого мяса, но, согласись, в глазах обслуги отеля это выглядело бы более чем странно. Ты уж потерпи, послезавтра отправимся в буш, и ты там поохотишься вволю, натрескаешься от пуза. А пока лопай то, что дают.

– Что меня поражает в вашем русском языке… – химера одним махом слизнула с тарелки кровавый ростбиф, проглотила, не разжевывая, – так это обилие синонимов. Есть, кушать, жрать, лопать, трескать, хавать, трапезничать, питаться, обедать… Ни в португальском, ни в английском такого разнообразия нет, я уж не говорю о местном диалекте.

Она долго и опасливо принюхивалась к громадному блюду с омаром; решилась наконец, цапнула морского рака зубами, разжевала тщательно с задумчивым выражением на морде; сморщилась, но довольно.

– Неплохо, очень пикантный вкус.

– Ты, я погляжу, стала непревзойденным экспертом в области лингвистики. Полиглот гребаный. – Док иронично прищурился.

– Это потому, что я – высшее существо. Я – Чудо, – без малейшего промедления гордо ответствовала химера и уткнулась носом в тарелку со свиными отбивными по-португальски.

– Что-что, а скромность отнюдь не твое украшение и достоинство, – буркнул Док.

Денисов наблюдал за трапезой химеры с хорошо знакомым Доку выражением на лице. Старый, тертый сталкер, пятнадцать лет «пропарившийся» в Зоне и умудрившийся там выжить, Док не раз наблюдал это выражение. Как на розовых физиономиях юнцов-отмычек, так и на испещренных шрамами мордах убеленных сединами ветеранов. Только на лицах салаг это выражение рисовалось раз тридцать за рейд, а ветераны позировали хотя бы раз в месяц, потому что хотя бы раз в месяц в Зоне можно было встретить что-то новое, непонятное и необъяснимое. Любопытство, недоумение, изумление, запредельный суеверный страх – все одновременно отражалось на лице, которое застывало неподвижной маской. Умственный ступор! И он, ступор, парализовал любого, такого земного и грешного человека при виде очередного инфернального порождения Зоны. Он же и был причиной того странного, отрешенного и неземного выражения, которое сейчас превратило лицо Денисова в маску каменного идола.

Быстро снять мозги с тормоза получалось отнюдь не у каждого – опыт Дока не раз подтверждал этот жизненный постулат. Тут все зависело не только от привычки, но и от внутреннего уклада, от врожденной психологической установки, свойственной каждому человеческому индивидууму. Оттого-то не каждый может стать космонавтом или обычным мирным селянином. Но: «Кто не успел – тот опоздал!». И Док десятки раз наблюдал, как того, кто не смог вовремя снять мозги с тормоза, Зона навечно забирала в свои гостеприимно разверстые объятия.

«Ну давай, Дед, покажи, на что ты способен, – злорадно хихикнул про себя Док. – А то, понимаешь ли, королевский этикет и менталитет он в совершенстве изучил. А хлебни-ка нашей, сталкерской, сухой перловой каши».

Денисов в очередной раз доказал, что способен на многое. Он выпал из транса в течение расчетного для истого ветерана времени. Правда, зацепил со стола не бутылку бордо, а бутылку крепкого ямайского рома, набулькал себе полный стакан и, нервно поигрывая кадыком, осушил в один присест. Кинул в рот на закуску кружок лимона, выловив его из миски для полоскания рук, крякнул:

– Вот что, Серега… У меня есть, конечно, соображения по поводу охраны твоего рудника. Я их сегодня изложил чисто гипотетически и интуитивно Суарешу. Так вот, я полагаю, что лучшего охранника, чем твоя химера, не найдешь. На территории Навумбу… Эх! Да ты сам поймешь, что такое Навумбу, его окружение, обычаи и нравы племени, вождем которого он является… Да… Химера в качестве стража – идеальный вариант.

– Исключено. – Док сокрушенно покачал головой. – Чудо не может находиться во внешней среде… ну… вне Зоны дольше месяца. Она зачахнет и сдохнет, как и любой другой обитатель Зоны. Вот в чем проблема! Хотя она, эта проблема, для нас, нормальных людей и животных, населяющих планету, возможно, вовсе не проблема, а единственный способ спасения от… Ну, не буду уточнять, от кого.

Дед задумчиво поскреб затылок.

– Плохо… А я уж было понадеялся… Но нужно что-то придумать.

– А что тут думать, – прочавкала химера, с аппетитом жуя небольшую вяленую акулу, – зомбирую десяток львов – они и будут охранять.

Док и Дед одновременно отвалили каждый нижнюю челюсть и посмотрели на воистину адское порождение Зоны.

– Ну, чего уставились? – Чудо гулко отрыгнула и невозмутимо принялась глодать баранью ногу. Судя по всему, местная кухня все же пришлась химере по вкусу.

– Да так… ничего, – иронично протянул Док. – Все правильно: зомбируешь десяток львов, леопардов там штук пять-шесть, парочку носорогов. Вот и готова охрана.

– Носорогов не получится, – совершенно серьезно ответствовала химера. – Я специализируюсь исключительно на зомбировании животных из отряда кошачьих. Остальные, особенно травоядные, не в моей компетенции.

– Ага! – торжествующе ткнул в Чудо пальцем Док. – А я всегда утверждал, что ты – кошка! Потому и специ… специализируешься исключительно на породе кошачьих.

– Ну… – Химера, как показалось Доку, немного смутилась. – Я никогда не отрицала факта, что я, возможно, где-то кошка. Но вообще-то я – Чудо!

Вечером в баре «Амбасадора» Денисов показал очередной мастер-класс. Док внимательно выслушал предварительные инструкции, но ничего толком не понял, поскольку не уяснил главного вопроса: зачем? Но прекословить Деду не стал, потому что другую истину усвоил железно: Денисов ничего не делает просто так, без уже определенной и намеченной цели. К цели идет уверенно и действует согласно строгому плану, который сложился в его многоопытной дедовской башке. А еще Дед не любил наводящих и уточняющих вопросов. Если таковые задавались, то отвечал на них так уклончиво и расплывчато, что сам черт не понял бы, что он подразумевал в своем ответе и куда дальше понесет его нелегкая. Потому лучше покориться, смириться и слепо следовать за проводником. Ему, проводнику, виднее, куда топать. Законы Денисова, впрочем, мало чем отличались от сталкерских, поэтому Док освоил их легко.

Инструкции были достаточно просты: прикидываться вдрызг пьяным дурачком, разговаривать на английском и не проявлять никакой собственной инициативы, что бы ни произошло. Просто сидеть за стойкой, глотать виски, клевать носом и, главное, ни во что не вмешиваться. Все! Еще Дед подобрал Доку соответствующий гардероб, и когда Док облачился в кутюры от Денисова и полюбовался собой в зеркале, то поразился искренне: как все-таки одеяние меняет человеческий облик! И не только внешне, но и внутренне. Из зеркальной рамы на него пялился типичный турист, простоватый и дурковатый. Один из худших представителей «среднего» класса, скопивший деньжат на экзотическое путешествие и возжелавший насладиться экзотикой от души, по полному тарифу.

Дед выглядел не лучше. Пробковый белый шлем, а под ним тупой, но добродушный пьяный оскал во всю морду. Цветастая свободная тайская рубаха навыпуск. Короткие и широкие рукава скрывали круглые, хотя и несколько усохшие бицепсы Деда. Правда, мощные волосатые предплечья и ладони-лопаты наводили на размышления о том, что с владельцем подобных статей, несмотря на его преклонный возраст, лучше в физические пререкания не вступать. Короткие льняные шорты, легкие сандалии. Кожаная барсетка на длинном узком ремешке через плечо. Еще Дед как-то сморщился весь, ссутулился и разом постарел еще лет на десять. В целом и общем, классический английский пенсионер-непоседа.