– Когда ты снова появишься на фабрике?

Девушка показала растопыренные пальцы: через три дня.

– Возьми, – Арун сунул ей в руку рупию, – мне надо, что бы ты принесла одежду мне и моему другу. А потом, в случае чего, скажешь, что мы – твои родственники. Нам надо выйти отсюда. Я же, в свою очередь, сделаю для тебя все, что ты только захочешь! Я тебя выручу. Исполню любые желания. Клянусь богом Кришной!

В сказаниях о Кришне воплощалась извечная девичья жажда испытать настоящую любовь. Юный бог мог стать возлюбленным каждой женщины, которую ему вздумается призвать мелодией своей чудесной флейты.

Окончательно сбитая с толку, девушка молчала, и тогда Арун добавил:

– В следующий раз я тебе все объясню. Главное – верь.

И улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.

А потом он заметил, что в их сторону смотрит охранник, и бросился прочь. Арун прокрался в барак, думая о хрупкости того, что задумал, терзаясь стыдом из-за своего обмана и произнося про себя молитву Кришне, богу-любовнику, соблазнявшему простодушных пастушек, кумиру простых людей.

Черные, коричневые, красные поля перемежались желтовато-зелеными посевами риса, проса и изумрудными – сахарного тростника. Посадки чередовались с рощами манго и пальм и террасами, на которых рос бетель.

Изможденная, смертельно уставшая женщина упорно тащилась по дороге с живым грузом. Девочка была еще слишком мала, чтобы подолгу идти самостоятельно, и Кумари несла Анилу так, как носят детей все индийские женщины: верхом на своем боку, поддерживая под спинку рукой.

Еду приходилось добывать попрошайничеством, и это в стране, где и без того полно обездоленных и нищих людей!

Чтобы не сбиться с пути, женщина постоянно спрашивала дорогу, а когда достигла цели, то не поверила своим глазам. На горизонте сияли белые горы – престолы богов, где зарождается Ганг. Город выглядел удивительно мирным – сюда не дотянулись кровавые щупальца восстания.

Кумари нашла дом торговца коврами Нилама. Во дворе ее встретила его жена, когда-то видевшая невестку. Однако Кумари так изменилась, что ее было трудно узнать. Манджу поверила женщине на слово и побежала на рынок за мужем.

В ожидании Нилама Кумари бессильно присела на корточки. Если ее примут, это станет спасением. Если прогонят, лучше не жить. Плохо садиться на шею родственникам, но голодать – еще тяжелее и хуже.

Анила заплакала, девчушка хотела есть.

– Потерпи, – пробормотала Кумари и погладила ее по головке.

Сколько раз за долгие дни малышка слышала это слово!

С рынка прибежал Нилам, на нем не было лица.

– Кумари! Откуда ты? Что случилось?!

Она отрывисто и четко произнесла:

– Амит исчез. Наверное, его убили. Снаряд попал в дом, и мои родители погибли. Мы с Анилой в это время были на рынке, и это спасло нам жизнь. Когда в город нагрянули белые солдаты, мне пришлось бежать из Канпура. Я решила отправиться в Хардвар. Я не знаю другого места, где мы с Анилой можем укрыться. Вдова я или нет, но больше я не смогу выйти замуж. Мне не суждено иметь других детей. Если меня отправят в приют, а Анилу отнимут, мое сердце разорвется!

Кумари разрыдалась. Нилам постарался взять себя в руки.

– Мне очень жаль, что мой брат пропал без вести. Страшно и подумать о том, что его могли убить. С другой стороны, никто об этом не знает, никому нет до этого дела. Как жена Амита, ты можешь жить в нашем доме. Веди себя так, как вела прежде. Благодарю тебя за то, что ты сберегла этого ребенка! Надеюсь, ты подружишься с моей женой.

Манджу стояла рядом, сочувственно и согласно кивая. Нилам обратился к жене:

– Принеси самой лучшей еды, что есть в доме!

Та метнулась в кухню, а Нилам посмотрел на Анилу. Его дочь! Огромные глаза, нежное личико, какие-то черты его самого, а какие-то… Ратны. Ему было жаль бывшую возлюбленную, но он знал, что она навсегда потеряна для него.

Появление Кумари с Анилой стало своеобразным знаком судьбы. Пусть она останется здесь, пусть носит цветные сари и браслеты. У него хватит средств, чтобы прокормить невестку и… своего собственного ребенка!

Прошло несколько дней. Постепенно Кумари отошла от последствий тяжелых событий и в самом деле подружилась с Манджу. Это было нетрудно, потому что последняя была сговорчивой и приветливой девушкой. Повеселевшая Анила радостно топала по двору, и Манджу, у которой пока не было своих детей, охотно присматривала за ней.

Кумари не стала рассказывать зятю о столь напугавшей ее встрече с Ратной, хотя она не забыла ни единого слова, произнесенного молодой женщиной.

Кумари изъявила желание работать и, хотя Нилам возражал, вскоре подрядилась плести цветочные гирлянды. Иногда она брала работу на дом, и тогда Манджу ей помогала.

Ниламу нравилось, что в его доме живут две привлекательные, работящие женщины. Им не было скучно вдвоем, и они отлично справлялись со всеми делами. Вместе начищали посуду, ходили за покупками, готовили еду, шили, стирали белье. И при этом, как это свойственно женщинам, непрерывно болтали.

Кумари нравились и город, и природа, и здешний климат. На горизонте высились величественные заснеженные горы, вокруг простирались долины с террасами рисовых полей. Летом, когда равнинная Индия напоминала раскаленную сковородку, здесь было относительно прохладно.

Анила была веселой, забавной, жизнерадостной девочкой, и Нилам быстро ее полюбил. Он часто брал ее на руки, думая о том, о чем никто не догадывался.

В глубине души Кумари не переставала тревожиться и однажды поделилась с Манджу.

– Я не виновата в том, что Амит принес в дом ребенка. Сперва я не слишком обрадовалась, но потом привязалась к Аниле и теперь не мыслю жизни без нее. Однажды на меня напала какая-то ужасная женщина с безумным взглядом, она кричала, что это ее дочь! – Кумари вытерла слезы. – Я испугалась. Ведь это могло быть правдой! А я никому и никогда не смогу отдать Анилу!

– В наш дом тоже приходила какая-то странная женщина. Она спрашивала о тебе и об Амите. Интересовалась, есть ли у вас дети, – задумчиво произнесла Манджу. – Я сказала, что вы приезжали на нашу свадьбу, но без детей.

Кумари кивнула.

– Тогда мы оставили Анилу с моими родителями, потому что столь дальняя дорога была бы слишком тяжелой для маленького ребенка.

– Эта девочка твоя, – заключила Манджу. – Она зовет тебя мамой и не знает другой матери. А я – ее тетя. Мы вместе воспитаем Анилу. И никому не позволим ни забрать ее, ни украсть.

После этого разговора женщины еще больше сдружились. Обе были простодушны и наивно кокетливы. Окрашивали ладони и ступни охрой, надевали серьги, кольца, браслеты, помня о том, что их не зазорно носить ни богатым, ни бедным, и охотно принимали подарки от Нилама, потому что, как известно, «боги создали женщин для того, чтобы мужчины могли дарить им украшения». Маленькая Анила была их общей радостью, они любили и баловали ее. С каждым днем Кумари все меньше думала о том, что кто-то сможет прийти и отнять у нее ребенка. Ее муж пропал без вести, однако жизнь продолжалась, и она ощущала себя почти счастливой.

Ратна прекрасно понимала, что Джей мог забыть и о ней, и о своем обещании. К тому же шла война, а на войне убивают. Но он все-таки приехал.

Джейсон увидел девушку в саду: она стояла между розовых кустов и осторожно срезала цветы. Выглядывавшие из-под дупатты короткие волосы были иссиня-черными, линия тонкой смуглой шеи поражала изяществом. Прежде чем добавить цветок к букету, индианка долго разглядывала его с необыкновенно милым, почти детским выражением лица, и в эти мгновения в ней было что-то удивительно беззащитное.

Ратна обрадовалась Джею. Они сели на скамейку и принялись разговаривать. При этом молодой человек помнил, что ему не стоит оставаться наедине с девушкой, потому что и Корманы, и их слуги способны неверно истолковать его поведение. Он знал, что надо гнать от себя любую мысль о симпатии к индианке, поскольку это ведет в тупик.