Не знаю, сколько я стояла в  такой странной позе, но, когда почувствовала, что голова больше не кружится, посмотрела на небо. Оно окрасилось в ярко-оранжевый цвет, красное ближе к горизонту, а точнее, к бетонной стене, за которой и скрывался красноватый диск солнца, и лилово-синее дальше от него. Красивый и мистический закат, который ассоциировался для меня почему-то с апокалипсисом. Что ж, в некотором роде, он приближался.

Я встала с земли - джинсы были зеленые на коленях от травы - и направилась в бункер. Если такое будет продолжаться, то я просто сожгу себя заживо. Кажется, Воин ошибалась. Я безнадежна и никогда не смогу вызвать свой Дар.

Все обитатели бункера, которых я знала, избегали разговора со мной, но вот, на встречу попался незнакомый мужчина. И направлялся он ко мне, явно с намерением что-то сказать. Худой и в очках, незнакомец смахивал на закоренелого программиста.

- Сатурна?

- Да, – буркнула я в ответ, совершенно не желая знакомиться.

- Александр Светлов, – представился он. Русский.

- Мне не интересно, – равнодушно проговорила я, всем своим видом выказывая нежелание с ним общаться.

- Я понимаю, как вам сейчас нелегко, но… ради благого дела…

И тут я вспыхнула. Каждый, каждый первый пытался выразить мне свое сочувствие, которое мне на фиг не было нужно от этих людей. И я рявкнула:

- Слушай ты, ботаник! Мне не интересно слушать ваши сопли!

Я хотела, было, оттолкнуть его и пойти дальше, но он встал посреди дороги, мешая мне это сделать.

- Я всего лишь хотел познакомиться, – более серьезным тоном сказал он. – Я просто хочу, что б ты знала, что когда… - он запнулся, - если ты пойдешь уничтожать СВ, то можешь рассчитывать на мою помощь… Ведь я в ответе за свое решение поддержать провидицу… хотя, теперь я не совсем уверен в его правоте.

Я, ничего не ответив, посмотрела ему в глаза. Он, как и Ральф, чувствовал себя виноватым, но то, что они натворили, было трудно исправить, если вообще возможно. Я кивнула и направилась в свою комнату, которую Воин, оказывается, выделила мне сразу после пересадки души. Около мед-отсека. Видимо, на случай, если я опять захочу всех напугать видом собственной крови. Я мрачно усмехнулась.

Комната была такой же, как и у Риги, и у Ричи, одним словом, от стандартных жилых помещений бункера не отличалась ничем. Большую часть помещения занимали застеленная  кровать, пустой письменный стол, покрытый сантиметровым слоем пыли, и шкаф, на внутренней стороне дверцы которого висело зеркало во весь рост. Я подошла к шкафу и приоткрыла его, обнаружив аккуратно развешанные на вешалках вещи и несколько пар обуви внизу, на дне. Но мерить не стала. Еще чего. Не хотелось узнавать, что идет этому телу, а что нет. Отойдя от шкафа, я проверила ящики стола. В одном из них нашла смятое фото, где были изображены три человека. Воин, Кариада и Вайлис. Прямо как на тех рисунках в комнате младшей дочери провидицы. Взяв фото, я поднесла его ближе к глазам. Кариада на нем одной рукой обнимала Вайлис, другой – Воин, при этом, она была выше и сестры и матери, потому что Вайлис была еще ребенком, а Воин сидела в инвалидной коляске. Широкая улыбка блистала на лице средней дочери, впрочем, как и на лицах обеих ее спутниц. На заднем фоне виднелась панорама озера Мелекх – такую красоту ни с чем не спутаешь. Видимо, это был пикник… Да, когда-то они все были счастливы.

Я положила фото на запыленную крышку стола изображением вниз. Не я хозяйка этой комнаты. Кариада. Здесь лежали вещи, подобранные в бункере именно для Кариады, и все, что у нее было собой во время телепортации, как это фото, например. Воин складировала в этой комнате ожившие воспоминания. И, наверняка, решила причислить меня к ним. Может быть, поэтому она и переселила мою душу именно в свою дочь, и все те разговоры про несметную силу Дара Кариады просто блеф?..

Еще в письменном столе обнаружились несколько голографических блокнотов, и я взяла в руки первый попавшийся, начала читать. Не знаю, зачем делала это. Было ощущение, что я роюсь в чужих вещах, но раз теперь комната моя…

Все, что я прочла, я не смогла разобрать. Какие-то медицинские термины, цифры, названия… Но в голоблокноте еще было аудио-прикрепление, которое мне захотелось прослушать.

«ОАП мы вылечили еще пять лет назад. Но, тем не менее, вы жалуетесь на сердце. И, после проверки сердца голографическим лучом, мы обнаружили, что он… развязался снова», - сказал первый голос, мужской. «Что?! Но такого же не может быть?» - а этот голос принадлежал Кариаде. Я знала, так как сама им разговаривала. «Сожалею, но вам придется снова делать операцию, ведь он не просто открытый, он даже не суженый. И это весьма опасно. Когда вас прооперировали первый раз, он был более суженый».  «Снова ложиться под нож ваших роботов? Ну, раз по-другому никак. Хорошо. Но, что бы вы знали мистер Вертен, я включила диктофон в своем голографе. И если вы обманите меня… или что-то сделаете плохо, суд быстро разберется с вашей клиникой». На этом запись закончилась. Интересно, о чем они говорили?.. Что-то связанное с сердцем. С сердцем Кариады.

В дверь постучали. Открывать не хотелось, но потом постучали еще настойчивее, и я перестала ждать, пока этот незваный гость уйдет. Открыла дверь. И увидела Воин, сидящую, как всегда, в инвалидной коляске.

- Позволь, я разъясню тебе эту деталь, – сказала она.

- Что? О чем вы? – до меня дошло не сразу, что она имеет в виду.

- Аудио-прикрепление, – напомнила провидица. – Я проходила мимо и услышала твои мысли. Можно мне войти?

Я нахмурилась, но отошла от дверного проема, впуская ее в комнату. Было странно, что я еще могу спокойно разговаривать с источником всех своих бед, произошедших в бункере. Но я, почему-то, больше не испытывала к ней такую откровенную ненависть.

- У моей дочери было больное сердце, – я собиралась захлопнуть дверь, но при этих словах рука моя зависла в сантиметре от дверной ручки.

- Что?! – повторила я тем же голосом, что и Кариада на той аудиозаписи. И с той же интонацией.

- Открытый артериальный проток. Один раз ей делали операцию, но он снова раскрылся. Врачи говорили, такое невозможно и… я, как ученый, обязана с ними согласиться, но… Через пять лет она снова договорилась об операции. Но за день до операции ее убили. Она так и осталась с этим пороком сердца. То есть, ты.

Замечательно! Этого мне еще не хватало. Мало того, что они меня пересадили в дочь чокнутой старухи, да еще и  больную дочь чокнутой старухи. Злоба снова загорелась в сердце пожаром.

- Почему же Ричи не может вылечить это? – я едва удерживалась, дабы не перейти на крик. – Дырку в черепе она смогла же убрать?

- Врожденная болезнь… Перед ней Ричи бессильна, – пожала плечами Воин, абсолютно спокойная и не удивленная моей реакцией. – Полагаю, она сможет поддерживать твое сердце, но вылечить не сможет. Так что, не нервничай и не перенапрягайся, а то сердце даст о себе знать. И, кстати, тренируйся в вызывании Дара, ведь время идет, а ты не готова к бою.

Воин развернула коляску, открыла дверь и собиралась выехать прочь. Тут я заметила, что все еще держу в руках блокнот Кариады, и кинулась им в устройство, поддерживающее подачу газа в мозг провидицы, закрепленное сзади на коляске. Блокнот заискрил, экран потух, корпус разбился. А устройство Воин было цело и невредимо. Не обратив внимания на мою выходку, она закрыла за собой дверь.

Там, где только что стояла провидица, на полу лежал разбитый голоблокнот. Я подошла к нему, и кроссовок опустился на разбитый гаджет. Раздался скрежещущий звук, и под ботинком захрустели металлические детали прибора. Одно из воспоминаний Воин треснуло под моей ногой.

Приоткрытый шкаф позади обнаруживал зеркало, о котором было упомянуто раньше, и я подошла к нему и открыла дверцу до конца. В зеркале отразилась Кариада. А точнее, я. Волосы нечесаной копной падали на лицо. Как же меня раздражала ее внешность… Я вышла из комнаты, отыскала в мед-отсеке ножницы с сильно загнутыми концами, неизвестно для чего предназначенные, и стала обрезать длинные, немного волнистые волосы до уровня плеч, стоя перед зеркалом. Получалось не очень аккуратно, но всё же конечный результат оказался лучше, чем было раньше. Хоть какой-то мой собственный штрих во внешности  этого тела.