— Я и не смотрел на других, — сказал Эрик, сверкая масляным глазом, — мне понравилась ты, и я хочу провести с тобой время.

— Если действительно хочешь, я могу пойти с тобой в гостиницу, — я послала ему взгляд менады. — Всего за триста евро, до утра.

— Давай за двести, — сказал Эрик. — На час.

Я изобразила обиженную девочку, даже немного отодвинулась от голландца.

— У нас куча дел завтра, — объяснил Эрик, — надо успеть выспаться.

— Двести пятьдесят, — сказала я. — И я останусь, пока ты не скажешь, что тебе пора спать.

— Договорились, — сказал Эрик с видимым облегчением.

— Ты, наверное, бизнесмен, — сказала я, отставляя опустевший высокий стакан с остатками льда.

— Да, — гордо проговорил Эрик, — ты почувствовала, как я умею торговаться?

— О, ты, должно быть, очень хороший бизнесмен.

— Я занимаюсь текстилем.

Зепп, сидевший напротив, поднялся и произнес какую–то фразу по-голландски.

— Они собираются подняться наверх, — пояснил мне Эрик.

— Надо расплатиться, — сказала я, — нам тоже пора двигаться, особенно, если у вас тяжелый график на завтра.

— Надеюсь, с Зеппом не случится ничего плохого в этом месте, — засомневался мой лысоватый кавалер.

— Разве что проблемы с эрекцией.

— Это почему? — спросил Эрик, явно не одобряя мой юмор. — Зепп младше меня на два года.

— Я бы не сказала, — успокоила я голландца. — Выглядишь ты моложе, и лысые всегда крепче, как мужчины.

— Серьезно?

— Да об этом вполне официально пишут, — сочинила тут же я. — Мужских гормонов у них выделяется больше, из–за чего выпадают волосы на голове. Тестостерон и все такое…

Тут хозяйка принесла счет, голландцы расплатились, синхронно раскрыв бумажники, и светловолосый Зепп проследовал за Франкой вглубь помещения. Со спины ее наряд казался не столь нелепым, скорее, высокий воротник нес в себе какое–то аристократическое начало.

— А вы не собираетесь заходить в комнату? — голос хозяйки отвлек меня от созерцания субтильной франкиной спины. Может, она и в самом деле родилась девочкой? Вряд ли…

— Мы покидаем ваш прекрасный бар, — сказала я. — Завтра загляну снова.

Эрик уже поджидал меня у выхода.

— Клиент должен заплатить, если забирает девушку на выезд, — теперь интонации барменши уже не были столь приветливыми, как вначале.

— Правда? Извини, я не знала. Завтра занесу деньги, — сказала я и двинулась к выходу. — Ариведерчи.

— Простите! — крикнула хозяйка, выбегая из–за барной стойки. — Обождите минуту!

— В чем дело? — я уже стояла рядом с Эриком, пытаясь увлечь его наружу, но голландец повернулся к подскочившей барменше.

— Вы должны заплатить, если собираетесь забрать девушку с собой, — повторила хозяйка.

— Сколько? — спросил этот болван.

— А я разве работаю у вас? — крикнула я, потрясенная хамством этой женщины. — Ты меня увидела впервые в жизни час тому назад, даже не знаешь, как меня зовут, и теперь у тебя хватает наглости просить еще какие–то деньги!

— Но такие здесь правила! — не унималась хозяйка. — Вы познакомились благодаря моему клубу, и теперь должны расплатиться…

Эрик, похоже, испытал сильный шок, покраснел и молчал, как рыба. Я же сделала шаг к хозяйке, которая оказалась лишь ненамного выше меня.

— Вызови полицию, сука, — сказала я так тихо, что та едва могла меня расслышать. — Если хочешь неприятностей. Ты могла бы со мной заработать, я действительно собиралась занести тебе деньги завтра. А теперь можешь трахнуть сама себя.

Не дожидаясь ответа, я схватила голландца за руку и буквально силой выволокла его на улицу.

Там горели фонари и нежный ветерок дул со стороны Майна, принося запах речных водорослей. Мы, оказывается, находились совсем недалеко от берега.

— Возьмем машину? — спросила я голландца. — Или здесь близко?

— Лучше взять такси, — ответил он.

— Ни к чему, — сказала я, — проедемся на моей машине.

— Ты приехала на ней из России? — удивился Эрик.

— Что ты! — рассмеялась я. — Всего лишь из Франконии. Точнее, из Нюрнберга.

Я решила не нагружать Эрика чрезмерными подробностями, рассказывая ему про Австрию. Тем более, что Альбинос действительно покупал «фольксваген» в каком–то маленьком немецком городке, названия которого я не помню. Мне он успел сказать, что цена была процентов на двадцать ниже, чем на такую же машину в Австрии.

— Расскажи про текстиль, — попросила я, заводя мотор и поглядывая искоса на моего пассажира.

— Я вожу ткани из Пакистана, Индии и Китая, — начал Эрик. — Наши заказчики — европейские фирмы и частные ателье, в основном специализируются на прет-а-порте с этикетками ЕС. Есть среди заказчиков и довольно известные кутюрье, правда, их меньшинство, но иметь с ними дело выгодно для имиджа.

— Это должны быть очень хорошие ткани, чтобы имело смысл их возить так далеко, — ввернула я.

— Сейчас поворот, — отозвался Эрик, — и прямо по бульвару. В России есть бульвары?

— Думаю, в Москве их столько же, сколько в Роттердаме улиц.

— Но каналов у нас точно больше, — усмехнулся Эрик. — Не спеши, мы приехали.

Вход в гостиницу был ярко освещен и напоминал огромную стеклянную витрину, за которой виднелся роскошный холл и зелень пальм, высаженных, казалось, прямо в пол.

— Неплохой заработок дают ваши ткани, — сказала я, беря Эрика под руку, чтобы избежать ненужных вопросов при входе. — А не легче шить сами изделия в Индии?

— Футболка с надписью «Made in Pakistan» стоит значительно меньше, чем такая же, сшитая в Италии. По секрету могу сказать, что это зачастую одна и та же футболка. Но для более классных и дорогих вещей, пошитых в Европе, тоже нужны особенные дорогие ткани. Хотя для самых именитых модных домов ткань поставляют несколько миланских и парижских фирм. На тот рынок пробиться очень тяжело, но ведь и крупные производители брендов стремятся сократить накладные расходы: они строят фабрику для производства молодежной линии где–нибудь в Польше, а ткань берут уже не у аристократов, а у меня.

Физиономия Эрика начинала буквально лосниться, когда он заговаривал о любимом детище — своем бизнесе. Похоже, эта тема ему вообще не могла наскучить. Мне, впрочем, было тоже весьма интересно.

— Хочешь посмотреть каталоги? — предложил голландец, и в ответ на мое согласие извлек из массивного чемодана альбомы с образцами тканей и начал пояснять мне, как они называются и отчего цены на одни ткани выше, чем на другие.

Воспользовавшись гостиничным чайником, я заварила две чашки кофе, добавила сгущенных сливок, и мы продолжали прекрасно общаться, позабыв о том, для чего, собственно, я поднялась в номер голландца. Жалела я только о том, что Маши Поповой не было сейчас рядом — уж ей–то было бы интересно послушать обо всех этих тканях из уст настоящего профи.

Вот он, мир, в котором я хочу жить, думала я: путешествовать по выставкам, останавливаясь в многозвездочных отелях, вести переговоры с такими людьми, как Эрик, видеть на мониторах движение финансовых средств, отчитывать директора по маркетингу за недостаточный рост объемов продаж… Из мечтаний меня вернул к реальности стук в дверь.

Это вернулся Зепп, довольный, с двумя бутылками пива в руках.

Они заговорили с Эриком по-голландски, но потом перешли на английский:

— Эта Франка была мальчиком, — сказал Эрик с дурацкой ухмылкой.

— И как все закончилось? — смутное беспокойство зародилось во мне. Вдруг неудовлетворенный Зепп станет неадекватным?

— А, Зеппу нравится, — махнул Эрик пухлой ладошкой. — Он любит анальный секс.

— Заткнись, — сказал Зепп, — мне кажется, Сильвия такая же, как Франка.

Я даже не сразу осознала, что меня впервые в жизни приняли за трансвестита. А поняв это, едва сдержала обиду: неужели во мне есть что–то неправильное, если в голове у вполне вменяемых голландцев могла возникнуть такая мысль? Потом поняла, что никто и не думал меня унизить: просто они оба жили в стране, где легкие наркотики и гендерные трансформации уже давно были возведены в норму.