Тарай-Ваоэн подал ему свой кинжал с обмотанной кожей рукоятью. Ян подошел к Олину и полоснул его по руке в районе сгиба в локте:

– Нет! – остановил он шокированных друзей, подскочивших было со своих мест.

Затем Ян окунул пальцы в лужицу крови и принялся медленно возить ими по скользкой стене. Олин забился в судорогах, минуты тянулись нестерпимо долго… Ян рисовал круги – один внутри другого: сначала приподнимаясь на цыпочки, затем все меньше и меньше… Эои закрыла глаза руками и отвернулась к Ааи, которая беззвучно смахивала катившиеся по щекам слезы. Когда в центре узора появилась самая маленькая окружность величиной с монету, Олин уже перестал дышать. Ян подошел к другу и прикоснулся к его лбу… Ничего не происходило. Ян сел у костра и как ни в чем не бывало принялся пить свой порядком остывший чай. Ошеломленные друзья не смели издать ни звука, глядя то на Олина, то на Яна. Через несколько минут звенящей тишины Олин внезапно вскочил на ноги, очень часто и шумно задышал, и уставился непонимающим взглядом на друзей. Первой не выдержала Эои – она с громкими рыданиями повисла у него на шее, а затем и все остальные, подняв невероятный шум, обступили парня. Ян лишь очередной раз отхлебнул чаю и задумчиво уставился в потолок пещеры, где вместе с беззвучно-бурной массой миллионов микроскопических существ теперь пульсировала жизнь Олина Магарэта.

Последующие несколько часов все занимались Олином – девочки заново перевязывали его раны, а отонцы пытались расспросить, что произошло. Сам Олин лишь пожимал плечами, водил взглядом по стенам и прислушивался, то и дело поглядывая на багровые круги, нарисованные Яном. Ян, в свою очередь, методично уплетал высушенное охотничьим способом мясо, аккуратно цедил чашку за чашкой и пытался найти позу поудобней, чтобы улечься среди холодных камней. Его джинсы и куртка помялись и были невероятно грязными. Чтобы согреться, он надел подаренную Энором меховую жилетку. Тарай-Ваоэн разжег костер и все улеглись спать вокруг огня. Ааи, лежавшая в своей спальной шкуре слева от Яна, вытянула руку и вложила ее в его ладонь, на которой еще виднелись следы от ногтей.

Не успел Ян уснуть, как спустя несколько минут (как показалось самому Яну) Тарай-Ваоэн уже растолкал его, осипшим голосом призывая вставать. Друзья нехотя вылезали из под шкур, зябко поеживаясь и потирая ушибленные "вчера" места. Помимо всего прочего, у всех болели головы – сказывался недостаток свежего воздуха. Олин выглядел чрезвычайно бодро, помогал отонским воинам готовить завтрак и то и дело почесывал шрамы от игл драконьего куста. Тарай-Ваоэн подал Яну железную миску с кушаньем из расплавленного сыра с орехами:

– Это ведь заклятие Присоединения, верно? Я читал о нем в древних свитках энцев – наших соседей с Востока. Последнее упоминание о нем относится к эпохе Летучих Городов. "Ты мертвого не можешь оживить.

Но смерть обманута живыми, Коль жизни две в одну судьбу сложить, В последний миг – Отступит смерть пред ними. Пока живет один – живет второй. В единстве – жизнь, конец в разъединеньи. Но боль одна, и радость и покой, И уязвимость в брате – вот цена спасенья". Кажется так…

– Я не очень понимаю, как это у меня получается. Просто приходит в голову, как удачная идея. Меня это немного пугает.

– Надеюсь, ты сможешь справиться с этим… Чем сильнее магия, тем она опасней, тем сильнее давит на разум и совесть, заставляя подниматься над окружающими и смотреть на них сверху. Поверь мне, я знаю о чем говорю. На этом погорели многие противники Узурата, Вестника Нового Мира, как он сам себя называет. Его сила – в способности видеть зло внутри человека, показывать человеку темные стороны его анимы и при их помощи управлять человеком, как марионтекой. Чем горячее ярость, чем глубже ненависть врага, тем быстрее он превращается в раба. Чем больше темных воспоминаний о прошлом, чем сильнее стыд – тем более послушным слугой он становится.

– Ну спасибо, успокоил… – пробормотал Ян, сматывая спальную шкуру и привязывая ее к походному рюкзаку.

– Прорвемся! – Тарай-Ваоэн крепко пожал Яну руку, – На нас рассчитывает целый мир!

Ян взбодрился, вскочил на ноги и принялся обматывать себя веревкой, вплетаясь в общую вереницу. Предстояло карабкаться вверх по извилистым и влажным коридорам пещер. Впереди всех полз Тарай-Ваоэн, за ним Олин, потом Эои, Оду, Ааи и Ян. Живую цепочку замыкали не терявшие ни на секунду серьезности и сосредоточенности отонские воины. Через полчаса неуклюжих попыток Ян научился цепляться «когтем» за выступы и упираться ногами в две отвесные стены.

– Ой, ужас! – Ааи вздрогнула и выронила «коготь», который успел подхватить на лету один из отонских воинов.

– Что случилось? Ты снова что-то увидела?

– Страшное место… Они все, они все изуродованы! Они все мертвы! – голос девушки дрожал.

– Отлично! Правильно идем! – Тарай-Ваоэн прибавил скорости, – Капище Ванту-Заака выведет нас прямо к выходу. Не беспокойтесь, оно давно заброшено.

Ааи взяла себя в руки, глубоко вдохнула и путники отправились дальше. За очередным поворотом друзей ждал сюрприз – путь им преграждал холодный подземный ручей, с гулким журчанием превращавшийся в небольшой водопад. Тарай-Ваоэн нагнулся к друзьям:

– Так. Нам нужно пройти сквозь воду в ту пещеру. На вершине дуют холодные ветра, поэтому мочить одежду не стоит.

– Да, вам легко говорить, – отозвалась Эои.

Мужчины и парни принялись снимать одежду и упаковывать ее в кожаные рюкзаки. Олин, Оду и отонцы остались лишь в обтягивающих бриджах, которые, по всей видимости, здесь носили все в виде утепляющего белья. Поправляя тонкую белую нижнюю рубашку и закатывая походные штаны, Ааи возмущенно обернулась к глазевшим на нее с подругой парням:

– Что?

– Ничего-ничего…

Эои тем временем не могла оторвать взгляда от Тарай-Ваоэна – его торс был еще более мощным, чем казался под одеждой. Играющее мускулами тело было покрыто татуировками – стройными колонками текстов на непонятных языках и изображениями животных.

«Ух!» – предводитель отонцев первым шагнул под ледяной душ.

После нерешительных переминаний с ноги на ногу и отчаянных визгов все оказались в темном каменном коридоре. Пока отонцы расправляли на земле свои кольчуги, пытаясь в потемках соединить все крепления, Олин как бы невзначай посветил факелом в сторону Эои и Ааи. Парни замерли, косясь в их сторону – девушки стояли, запрокинув головы и выжимали воду из волос. Их тонкие белые рубашки промокли и стали почти прозрачными:

«Эй! Ты что, совсем с ума сошел? Убери сейчас же!» – Эои запустила в Олина мокрым полотенцем.

Пройдя не дольше пяти минут по коридору, путники оказались перед прямоугольной аркой входа в вытесанный в скале зал. Девочки взялись за руки, а парни растерянно переглянулись. То, что они увидели в свете факелов, заставило всех замереть с широко открытыми глазами. С высоких грубо отесанных сводов пещеры свисало множество цепей, а среди камней на возвышениях стояли огромные кресла, ложа и покрытые пылью сложные механизмы. Посреди зала зияла яма правильной круглой формы. На самой ближней к свету цепи висела часть скелета – покрытые ржавчиной огромные крюки были продеты в районе ключиц и торчали из-под лопаток. В стоящем рядом деревянном кресле сидел скелет с широко открытым «ртом» – из рук и ног торчали большие штыри с резьбой, проходящие насквозь кости и вкрученные в перила и ножки. Чуть поодаль на возвышении виднелся механизм с четырьмя мощными винтами со стальными захватами на концах. В захватах торчали кости – руки и ноги несчастного, чье неестественно перекошенное туловище было зажато в середине между двумя обручами. Ян на секунду представил мучения человека, которому медленно выкручивают руки и ноги, до тех пор, пока суставы не разорвутся и конечности не отделятся от туловища. Содрогнувшись, он поспешил перевести взгляд и увидел металлическое ложе с зажимами, среди которых чернела груда костей. Прищурившись, он с ужасом понял, что груда костей имеет форму скелета, чьи кости распилены по каждому суставу. Огромная ржавая пила лежала рядом. Десятки изуродованных скелетов были разбросаны по всему залу – на многих виднелись остатки истлевших одеяний и ритуальные украшения из металла и камней.