Прикоснется он, значит… К Камню своему… Интересно, а Борьке моему от камня ничего не перепало? Всё-таки он наполовину орк. И прикасался не раз к святыне этой оркской. И чем только не прикасался, кстати!

Я улыбнулся, вспомнив Борьку, сидящего на этом самом орочьем камне с флягой пива. Друг смотрит на меня, приглашающе хлопая валун по нагретой солнцем поверхности...Тишина…

И все ещё живы, нету осады…

В этот момент я ясно увидел: а ведь пленившие меня орки (вернее, полукровки), которые так спокойно говорят сейчас о Камне своем – они неколебимо уверены, что рано или поздно войдут в крепость. Просто убив всех, кто ее защищает… И они встанут рядом с Камнем, или по очереди будут залезать на него… бить в свои барабаны… а рядом, на вытоптанной добела земле, будут лежать трупы моих товарищей.

Да чтоб вы все сдохли, гады!

И к камню своему прикоснулись, только когда вам на нем бошки будут рубить!

Лица ребят, провожавших меня в этот злосчастный поход, встали перед глазами ясно-ясно. А ведь они верили в меня… А я… Что я могу? Не выдать, не сказать про Темные полки?

Но от этого они не придут на выручку…

Если бы можно было… Я слышал, что была когда-то Запретная магия – человек жертвовал своей жизнью, и попадая в плен, активировал заклятье – его разносило на куски вместе с теми, кто был рядом. Да я бы с радостью! Но нет, нет на мне никакого заклятья… Не умею я так.

Горло перехватило, и я вцепился зубами в траву, чтобы не застонать от отчаяния. И руки связаны - разве что в горло кому-то удастся вцепиться напоследок. Зубами. Но кто ж мне даст!

Я лежал неподвижно, чувствуя, как за закрытыми глазами становится нестерпимо горячо – бешенство, бессильное, бесполезное, выдавливало слезы и кружило голову, как будто я лежал не на твердой земле, а на качающейся палубе. Даже спина, кажется, уже не так болела…

Под бедром здоровой ноги внезапно обнаружился острый камень, который вдруг впился мне в ногу, как рассерженный кот. И я не успел пошевелиться, как явственно услышал чьи-то беззвучные, но оттого не менее понятные слова: «А ну, лежи тихо!»

И снова – как толчок в бедро, на этот раз безболезненный, но отчетливый. Ну вот! Шамана на горизонте ещё нет, а у меня, похоже, бред начинается. Что ж я за слабак такой!

«Вспомни! Подарок! Кошка!» - ударили в мозг чужие слова, и я вспомнил…

Придурок. Как я мог забыть о Борькином подарке! А ведь он отдал мне самую дорогую, заветную свою вещь. И если у меня не бред – то ещё и разумную…

«Одушевленную, олух!» - ворчание куга здорово напоминало Борькиного папу… он ведь знакомил нас когда-то… А что я знаю об одушевленных вещах? Да почти что ничего. Но этот привет от друга был… как протянутая над пропастью рука!

У меня теперь есть оружие. Оружие! И я уже не один…

«Мне бы взять тебя в руки, подарок моего друга», - сказал я мысленно. «Только вот руки-то у меня связаны. Ты смог бы мне помочь?»

«Взял бы он…» - казалось, ворчание ножа обретало по-настоящему сварливые интонации. – «Что именно ты хочешь, чтобы я сделала, эльфенок?»

« Наверное, разрезала веревки…» - подумал я. «Сделала… Ты ножик-женщина! А я забыл… Бо сказал мне…»

«Сам ты ножик!» - огрызнулся… огрызнулась куг. Бредово как-то звучит, но…

«Ну разрежу я тебе веревки… тоже мне, проблема… А дальше что?»

«А дальше…»

А дальше я и вправду олух. Сейчас подойдет ко мне Цэгэн или тот же Керуг… воды дать попить, например – и увидят, что веревка разрезана. И что будет? А ничего хорошего. В лучшем случае руки опять свяжут и пнут для острастки. А нож отнимут.

Надо подождать. Пока они не заснут. И тогда… не знаю, что тогда. Главное, не вырубиться, дождаться! Оружие – это свобода. Свобода выбирать хотя бы то, как умрешь. А может, удалось бы убить их главного? А может…

Сердце колотилось так, что я всерьез боялся, что орки услышат. Я ведь могу попытаться уйти от них!

«Тебя убивать не буду, так и знай!» - пробурчала куг.

« Это ещё почему? А если я хочу оставить их с носом?» – возмутился я мысленно. Хотя, если быть честным, не хотел я убивать себя. Успеется…

«Их – это кого? Орков или тех, что с Боонром остались?» - ядовито уточнила эта стерва. – «Убивать тебя – не стану! А так – думай. Если что… я могу убивать тихо. Могу – больно. Могу даже так, что в удовольствие убиваемому будет, только Боонр этим ни разу не пользовался. Хотя ведь интереснейшая возможность, если подумать…»

«Ты и вправду женщина», - подумал я с почтением и даже некоторым страхом. Когда убивают с удовольствием – это ещё можно понять, но вот чтобы убиваемый этим наслаждался?!

«Это всего лишь особенности мозга», - высокомерно ответила она. – «Как тебя хоть звать-то, эльфенок? А то как гладить женщину, так ты вот он весь, а как представиться…»

«Эфеданэль», - мысленно представился я, стараясь быть вежливым. «Можно Федя. А Боря зовет Эданом…»

«Федя подойдет», - ухмыльнулась мне эта… куг. – «Так вот, Федя… я могу сделать так, чтобы орк умер молча. Но направлять меня придется твоей руке. Ну чтобы хотя бы примерно в сторону орка, а не в противоположную. Понял?»

«Понял… только руки-то связаны у меня! Ладно, пусть орки заснут. Наверное, я смогу приблизить к тебе веревку… Умрет молча, да? Тогда кто-то будет сторожить, и остальные не проснутся!»

Я старался пока не думать о том, что придется встать и идти… или ползти? Сейчас даже такое элементарное движение, как повернуться набок и приблизить к себе связанные руки, вызывало страх. И, словно подчиняясь моим мыслям, спина напомнила о себе – боль разлилась, как будто плеснули от души кипящей смолой.

«Держись, Федя!» - беззвучно шепнула мне куг. – «Держись… эльфенок! Ведь ты живой… и у тебя задание… И Боонр ждет тебя живым… Терпи… ты сможешь… сможешь…»

«Конечно, смогу! Я ведь теперь не один!» Закусив губы, я постарался сосредоточиться на этом странном разговоре. «Как же я рад тебе… И как же мне называть тебя, куг?»

«Ну… вообще-то честные гномки не называют своих имен первым встречным эльфам!» - надменно хмыкнула она в ответ и тут же вздохнула:

«Но и ты – не первый встречный, да и я – уже не гномка. Когда-то меня звали Доори… но лучше зови Кошкой, мне понравилось, когда ты так обо мне думал…»

«Хорошо, Кошка Доори! А Борька хорошо тебя вырезал… Гордая и своенравная… мне бы только дождаться, Кошка, чтобы они заснули…» - пожаловался я.

«Если что, я тебя цапну», - совершенно серьезно пообещала мне Доори. – «Боонр не запрещал мне тебя кусать в интересах дела…»

«Конечно, кусай», - поспешно ответил я. «А то мало ли, вдруг я… засну…»

- Эй, ты там не подох ещё, зараза эльфячья? – раздался вдруг голос Нарана. – И на кой демон их в армию берут? Хлипкие… Не воины, а не пойми что!

Цэгэн отчетливо усмехнулся, но ничего не сказал.

- Эй! Подох иль нет? Я тебя спрашиваю! А то, может, и тащить с собой ничего не надо…

Наран уже подошел ко мне и, недолго думая, пнул ногой – сбоку, как раз туда, где было больнее всего. Там опять что-то хрустнуло, и я застонал, не удержался. Невозможно было удержаться. Перед глазами вспыхнули искры, а сердце словно в горле застряло, горячо и противно.

- Придурок…

Это Цэгэн, кажется.

- Хватит! Надо будет – и потащишь, не всё ж Керугу таскать, - насмешливо предрек Нарану командир. Сильная рука перевернула меня на спину. Зачем? Ведь слышали же. Глаз я не открыл.

- Живой пока… - задумчиво констатировал Оргон не сразу. - Ладно. Всё завтра.

И отошел.

Несколько мгновений я искренне мечтал сдохнуть. Я забыл обо всем, даже о Темных полках и нашей крепости… Показалось, что даже если бы меня мечом по спине ударили, и то легче было бы, чем вот так.

Из-под закрытых глаз потекли слезы, а во рту застрял то ли крик, то ли кровь, то ли ещё что-то… И вот эти слезы и привели меня в себя, когда я наконец смог нормально дышать. Хотя бы поверхностно, неглубоко, но смог.