— Независимость имеет массу преимуществ, — согласился он. — Но не стоит сбрасывать со счетов возможность найти мужчину, который станет для вас достойным спутником, пусть даже вы не будете любить его так, как любили Джеральда.

— Неужели вы готовы жениться на женщине, которая станет для вас всего лишь хорошей спутницей? — скептически поинтересовалась Сара. — Хотя, полагаю, если вы никогда не любили, приятный и близкий по духу спутник может и впрямь показаться подходящим.

Обычно он избегал разговоров о своей личной жизни, но сейчас, в темноте, вдохновляемый искренностью Сары, Роб вдруг произнес:

— Я изведал и то, и другое. Я влюбился и потерял голову примерно в то же время, когда вы полюбили Джеральда. И так же, как и вы, я был подавлен и безутешен, когда все кончилось. Много позже я нашел… самую лучшую спутницу. Во всяком случае, на какое-то время.

Голос девушки смягчился.

— А что случилось с той женщиной, в которую вы были безумно влюблены? Какой она была?

Теперь Роб редко вспоминал Бриони. Она принадлежала той эпохе его жизни, когда он еще верил и надеялся.

— Она была необузданной и прекрасной дочерью пастуха в поместье моего отца. Я никогда не встречал такой девушки, как она. Черноволосая, бесстрашная и свободная. — Перед внутренним взором Роба вдруг возник яркий, причиняющий боль образ Бриони: она бежит по лугу впереди него, с развевающимися черными волосами за спиной, и со смехом кричит ему, что он не сумеет догнать ее. Он с трудом проглотил ком в горле. — Я просил ее выйти за меня замуж, несмотря на разницу в положении.

— Она умерла?

По губам его скользнула болезненная гримаса.

— Мой отец дал ей отступного. Не знаю, сколько он ей заплатил. Очевидно, достаточно, чтобы она уехала, не сказав мне ни слова.

Сара крепко стиснула ему руку.

— Даже не знаю, какой из способов потерять любимого больнее.

Роб не задумывался об этом, но ответил не колеблясь:

— Смерть хуже. Мне нравится думать, что Бриони взяла деньги и зажила где-то хорошо и счастливо. Родители у нее были просто ужасными людьми, и, мне кажется, она не восприняла мое предложение руки и сердца всерьез. Деньги дали ей возможность обрести независимость. Я надеюсь, что она счастлива.

— Но вы всерьез собирались жениться на ней. — В ночи голос Сары прозвучал мягко и едва слышно.

— Она стала бы прекрасной женой для офицера.

— Вы служили в армии?

— Нет. Я собирался купить патент на офицерский чин в полку Алекса Рэндалла, поскольку в академии мы стали друзьями. Но… обстоятельства изменились.

— Из вас получился бы хороший офицер, — с теплотой произнесла Сара.

— Мне тоже хотелось бы так думать. — Он криво улыбнулся. — Это намного более почетно, чем быть сыщиком уголовного полицейского суда.

— Но ведь сыщик чаще вершит правосудие и борется за справедливость, — заметила она.

Роб поразился тому, как четко она определила суть его профессии. Сара была права: работа сыщика временами бывала грязной и отвратительной, но Роб и впрямь умудрялся привнести в мир капельку справедливости.

— А ваша спутница? Она не могла быть самой лучшей хотя бы потому, что оставила вас.

Потеря Кэсси была еще свежей раной и причиняла ему сильную боль.

— Она была храброй, рисковой и доброй. Она много ездила, и мы редко бывали вместе, но эти дни становились самыми яркими в моей жизни. Я рассчитывал, что когда-нибудь мы заживем вместе, но она полагала, что нас связывает лишь дружба и ничего более.

— Она оказалась права?

Роб открыл было рот, чтобы ответить, но потом спохватился и задумался. Он не согласился с Кэсси, когда она заявила ему, что их связывает лишь дружба, поскольку оба они слишком независимы и самодостаточны для того, чтобы нуждаться в ком-либо еще.

— Она сказала мне, что мы с нею всего лишь друзья, которые иногда делят постель. Тогда я так не думал, но, быть может, она была права. — После долгого молчания он добавил с тоской и сожалением: — Нам могло бы хватить и дружбы, если бы она не встретила мужчину, который покорил ее сердце. Но… она его встретила.

— Значит, встретить романтическую любовь можно, даже потеряв надежду. Эта мысль меня утешает. — Сара немного помолчала, а потом добавила: — Это, конечно, меня не касается, но я буквально сгораю от любопытства, так мне хочется узнать, почему вы перестали быть «достопочтенным Робертом Кармайклом».

Роб лишь пожал плечами в ответ.

— Отец отрекся от меня несколько лет назад. С точки зрения закона он не мог помешать мне именоваться «достопочтенным», но у меня нет никакого желания оспаривать его волю. В моем деле репутация хлыща и денди только вредит.

— Полагаю, вы правы. — Сара издала непонятный звук, словно подавляла зевок. — Я готова заснуть опять, но в амбаре холодно. Как вы полагаете, мы можем прижаться друг к другу без того… чтобы случилось что-либо неприличное?

Роб ненадолго задумался.

— Не уверен.

— А что, если вы ляжете на бок, а я обниму вас сзади? — предложила она.

Он улыбнулся.

— Вы вряд ли согреете меня всего, но да, так будет безопаснее.

— Значит, договорились, — радостно заявила Сара.

Он перевернулся на бок и улегся к ней спиной. Послышалось шуршание сена, когда девушка придвинулась к нему, а потом он почувствовал, как восхитительные женские руки скользнули по его спине. Маленькая теплая ладошка поднырнула ему под руку и устроилась у него на груди. Сара счастливо вздохнула и расслабилась.

Роб последовал ее примеру. Кто бы мог подумать, что он и этот пушистый цыпленок так быстро станут друзьями?

К большому сожалению Сары, проснувшись, она не обнаружила рядом Роба. Теперь она понимала, почему людям так нравится делить одну постель на двоих: она не могла припомнить, когда в последний раз спала так крепко и сладко.

Сара мечтательно представила себе, что произошло бы, если бы у Роба не было табу на соблазнение спасаемых им женщин, но сейчас она была благодарна ему за проявленный здравый смысл. Хотя девственницей ей умирать не хотелось, глупое барахтанье в стоге сена ее тоже не устраивало.

Роб был ее прекрасным рыцарем в сверкающих доспехах, но теперь она понимала, почему «самая лучшая спутница жизни» покинула его. Скорее всего, он был прекрасным партнером для недолгих отношений в постели, но при этом оставался настолько независимым и самостоятельным, что было трудно представить, как он может по-настоящему нуждаться в ком-либо.

Сара лениво потянулась и выбралась из кучи сена. Стояло раннее утро, и дождь уже прекратился. В амбаре было достаточно светло, чтобы разглядеть лошадей. Нет, одного коня. Роб увел охромевшую лошадь, оставив собственного скакуна жевать сено.

Выпрямившись, Сара принялась отряхивать сухие травинки с одежды. В брюках она чувствовала себя странно и непривычно, зато очень свободно.

Она направлялась к двери, когда ее распахнул, входя внутрь, Роб. Он вел за собой коня, а в руке держал корзинку.

— Нам повезло, — сообщил он, привязав свое приобретение. — Я дошел по дороге до фермерского дома и изложил его владельцу, мистеру Коннолли, некоторую долю правды: что меня с моим юным кузеном преследуют разбойники и что нам нужно средство передвижения. Ему понравилась наша хромая лошадка, и он дал мне вот эту.

Сара внимательно оглядела своего нового коня.

— Получается, он отдал вам старую клячу вместо молодой и сильной лошади, которая стоит гораздо дороже и которая выздоровеет через неделю или две.

— Именно так. Но зато эта старушка не хромает, а это для нас сейчас самое главное. — Роб похлопал новую лошадь по костлявому крупу. — Коннолли в достаточной мере терзается угрызениями совести, чтобы пригласить нас к себе домой на завтрак.

— Горячая пища? — с надеждой спросила Сара. — Или даже горячий чай?

— Очень может быть: ферма выглядит процветающей. Но я отказался. Будет лучше, если они не смогут рассмотреть вас во всех подробностях. — Роб уставился на нее прищуренными глазами. — Даже с большого расстояния вы едва-едва сойдете за мальчика. А вблизи это и вовсе невозможно, даже если выкрасить ваши волосы в темный цвет и испачкать вам лицо.