* * *

16 мая 1962 года Королёв подписал эскизный проект суперракеты Н-1 – огромной стометровой громадины, полезная нагрузка которой в 20 раз превышала аналогичный показатель Р-7. К работе над этим проектом были подключены Василий Мишин, Сергей Крюков, Сергей Охапкин, Борис Черток, Яков Коляко. Первая и вторая ступени огромной машины должны были работать на кислороде и керосине, третья, высотная, которую делал Семен Косберг, – на кислороде и жидком водороде. Жидкий водород с очень низкой температурой кипения – минус 252,6 °C – было очень сложно хранить. В свое время Валентин Глушко уже работал над двигателями с высококипящим окислителем и ни о каком кислороде и водороде знать не хотел. Королёв же был противником экзотических видов топлива с окислителями на основе фтора – взрывоопасны, ядовиты. Назрел очередной конфликт между Глушко и Королёвым. Глушко заявил, что новой ракете нужны двигатели только на высококипящих компонентах, Королёв стал кричать, что это будет не ракета, а пороховая бочка. Валентин Петрович огрызался, говорил, что любая ракета – это пороховая бочка. Сергей Павлович в ответ кричал, что эта гадость с окислителем на основе фтора самовоспламеняется. Глушко парировал, мол, надо грамотно работать. И пошло, и поехало. Итогом было заявление Королёва, что он обойдется без Глушко. Валентин Петрович отказался принимать участие в создании ракеты Н-1. Двигатели для ракет Королёва теперь будет делать Николай Дмитриевич Кузнецов, руководитель одного из ведущих КБ авиационных двигателей в Куйбышеве.

В первом наброске Н-1 подразумевалось, что ракета поднимет на орбиту от 20 до 40 тонн. Над этим вариантом и работал Королёв, когда ему позвонили из ЦК и сказали, что Никита Сергеевич просит его приехать в Пицунду. Хрущев решил провести там заседание Совета обороны по очень широкому кругу проблем, включая ракеты. Были приглашены высшие военные чины. Королёв выступал пятым. Его внимательно слушали. Хрущев неожиданно спросил, а нужна ли такая ракета на 20–40 тонн, не сделать ли сразу на 75? Несколько обескураженный Королёв ответил, что это будет очень большая ракета. А генсек развивал мысль о том, что такая ракета сможет поднять на орбиту станцию с несколькими боеголовками.

Ракету в ОКБ «перевязали на 75 тонн». Сергей Павлович хотел обогнать американцев и с полетом на Луну, и в этом смысле связывал свои надежды с Н-1. Прежде всего, Королёв хотел, чтобы космонавт облетел вокруг Луны. Корабль «Восток» для этой цели не годился – при возвращении с Луны на Землю тормозная установка не справится, помимо этого нужна другая теплозащита, и много чего другого. Для полета на Луну нужно создавать другой корабль.

В 1964 году конструкторское бюро Владимира Николаевича Челомея завершило работу над ракетой УР-500, способной поднять на орбиту свыше 20 тонн полезного груза. Двигатели для этой ракеты делали в КБ Глушко, работали они на новых компонентах. Заговорили, что программу облета Луны теперь следовало бы передать Челомею. Королёв же продолжал утверждать, что на ракету, заправленную ядовитыми компонентами, сажать людей нельзя.

Королёв знал, что американцы, завершив весной 1963 года программу полетов одноместных кораблей «Меркурий», начнут летать на двухместных кораблях «Джемини». И вновь в нем проснулся «спортивный интерес» – если уж обгонять, так обгонять: у них будут стартовать два человека, а у него – три. Королёву нужен многоместный корабль. Три человека в экипаже – это конец монополии ВВС, командиром останется летчик, при этом в экипаж можно будет включить инженера. У Сергея Павловича были два сильных союзника в этом деле. Один из них – Келдыш, считавший, что космические исследования должны вести ученые, а не летчики. Второй – заместитель министра здравоохранения СССР Аветик Игнатьевич Бурназян. Втроем они убедили высшее руководство, что лететь должны летчик, инженер и врач.

Королёву нужен трехместный корабль. «Восход» – это переделанный «Восток». Сергей Павлович начал с того, что как-то спросил у проектантов, а нельзя ли в спускаемом аппарате поместить двух или трех космонавтов. Его убеждали, что это невозможно сделать, потому что в шаре помещается только одно катапультируемое кресло. А если бы и разместили, то для каждого кресла нужен отдельный люк, но тогда уменьшится прочность спускаемого аппарата. Королёв чувствовал, что для «Восхода» нужна новая схема посадки, но не говорил об этом прямо. Он подводил своих людей к этим решениям. И едва кто-то сказал, что, может быть, и совсем не нужны катапульты, Сергей Павлович тут же ухватился за эту мысль. Космонавты должны садиться на Землю в самом корабле.

Королёва очень беспокоили старт и посадка «Восхода». Космонавтам будет тесновато в корабле, но сутки они выдержат. Система аварийного спасения еще не готова – вот в чем беда. Теоретически, в случае аварии на старте, пилота «Востока» можно было спасти. С «Восхода» в случае несчастья на старте спасти никого не удалось бы. И Королёв, и космонавты об этом знали. Посадка его волновала не меньше. На одних парашютах, без «мягкой» посадки, они должны сесть живыми. Королёв несколько раз ездил в парашютное КБ, сам проверял расчеты и протоколы испытаний. Тем временем Нине Ивановне должны оперировать желчный пузырь. Сергей Павлович пишет ей с космодрома, что обязательно прилетит. Он вырывается на несколько часов в Москву, разговаривает с хирургом Б. В. Петровским, подбадривает Нину. Снова улетает на космодром. Он знает время, когда ей должны делать операцию, пишет ей с Байконура, что в эти часы будет занят на космодроме, но снова летит в Москву. Нину привезли из операционной, он тут же вошел к ней в палату. И в этот же день улетел обратно на космодром, потом в Феодосию испытывать парашюты на случай, если двигатели мягкой посадки откажут.

«Восход» стартовал 12 октября 1964 года в 10 часов 30 секунд. Полетели Комаров, конструктор из королёвского ОКБ Константин Феоктистов и врач Борис Егоров. Корабль благополучно вышел на орбиту.

Посадка была мягкой, но шар перевернулся, и космонавты повисли на ремнях вверх ногами. Комаров, находившийся ближе всех к люку, выбрался первым, за ним – Егоров, и последним – Феоктистов. Экипаж доставили на Байконур. Космонавты прошли медицинское обследование. 14 октября они доложили Госкомиссии о полете. Состоялся торжественный обед. А вскоре последовал звонок из Москвы, после которого начальство вылетело в столицу. На следующий день Королёв, ничего не объясняя, тоже улетел в Москву. По «состоянию здоровья» Никита Сергеевич Хрущев был освобожден от всех занимаемых постов. Новый хозяин Кремля Леонид Брежнев распорядился 19 октября устроить на Красной площади праздник в честь космонавтов-героев.

Следующий этап для Королёва – выход человека в открытый космос. На орбите один из космонавтов через шлюзовую камеру должен выйти в космос и провести там несколько минут.

Королёв вызвал к себе одного из своих заместителей, своего давнего знакомого Павла Владимировича Цыбина, и поручил ему разработать новое направление в космонавтике – выход человека в открытый космос. Люди Цыбина спроектировали новый люк, систему наддува шлюза, рамы с крышками. Для выхода человека в открытый космос нужен новый скафандр, новая система жизнеобеспечения, мягкий шлюз. Для подготовки космонавтов Королёв распорядился изготовить специальный тренажер со шлюзом.

Сергей Павлович всегда придерживался правила, что каждый новый аппарат должен быть тщательно испытан. В феврале 1965 года он прилетел на космодром. У него насморк, высокая температура, а на улице – минус 28 °C, ледяной ветер. Старт беспилотного «Восхода» прошел нормально. Но затем из-за грубой ошибки оператора аппарат получил команду на спуск, а так как на нем стояла система аварийного подрыва объекта (АПО), корабль был ликвидирован. Королёв пригласил на космодром Пилюгина и Михаила Рязанского. Вместе они решили провести испытания всего корабля и шлюза в большой барокамере. Королёв не может откладывать старт «Восхода-2». Известно, что американцы планируют выход в открытый космос только летом 1965-го. Но Королёв все равно боится оказаться вторым.