– Не с моей стороны, дорогой, – ответила женщина. К удивлению Марка, она говорила без следа индийского акцента. – У всех родственников с моей стороны – имена тамильские. И даже по прозвищам, в смысле: американизированным именам – никаких Николасов у нас нет.

– У тебя столько родственников, лапочка. На твоем месте, я бы не был так уж уверен, – не согласился хозяин.

– Может, не «Николас», а просто «Ник»? «Ник Хобсон»? – Марк скорректировал вопрос депьюти.

– Если бы в нашем клане и был мальчик с именем «Ник», он не был бы «Хобсоном», сэр, – сказала Наяти, – Я – единственная Хобсон. И то, только потому, что влюбилась по уши вот в этого чувака.

Она ткнула пальцем в сторону мужа. Марк решил не задавать дополнительных вопросов. Кожа женщины была темной, а черты лица – явно индийскими. Наверняка, никто из ее родственников не сошел бы за белого.

– Ну и с моей стороны «Ника» тоже нету, – добавил сапожник, – Давайте-ка лучше обсудим размеры сандалий для ваших детей, сэр…

Пока вторая попытка продать сандалии не увенчалась успехом, Марк и Ким торопливо пожелали сапожнику хорошего дня.

Два следующих адреса из базы данных были тоже бесполезны. По первому адресу было небольшое ателье. Как и в случае с сапожником, бизнес тут тоже не особенно клеился, и хозяева очень хотели что-нибудь продать Марку. В этот раз, Марк вообще не упоминал ФБР. Наверное, подумал Марк, моя офисная одежда на них производит такое впечатление, и они думают, что я богач? Вот к Киму они же не пристают. Проклятые амер-индийцы! В следующий раз, когда поеду сюда, надо одолжить полицейскую униформу, решил он. Кое-как отбившись от предложений футболок и брюк, Марк получил-таки необходимую информацию. Да, Хобсоны жили здесь – два или три года назад, но с тех пор куда-то переехали. Куда – они не сообщили! А майка Вам не нужна? Нет, никто из них не был Ником Хобсоном. А может, женское платье? Для Вашей супруги, сэр?

По второму адресу, амер-индийская бабушка просто махнула рукой: «Не Хобсоны мы, не Хобсоны.» Она явно боялась разговаривать с Кимом в его полицейской форме. И в форме плохо, и без формы, отметил про себя Марк. Так или иначе, из старухи ничего вытащить не удалось, и пришлось обходить соседей. Несколько вопросов, заданных соседям, подтвердили, что федеральные базы данных сильно устарели.

Следующий адрес был из базы данных ОВК (Офиса Военной Карьеры[35]). Эта база считалась понадежнее прочих. Может быть, им повезет в конце концов, надеялся Марк. Они подошли к группе лачуг, построенных из дерна и обломков дерева. Покосившиеся домишки опирались друг на друга для дополнительной поддержки.

– А я помню это место, – неожиданно сказал депьюти, – Нас сюда вызывали на место преступления – года три назад. Фамилию я забыл, конечно, но сейчас припоминаю. Точно, там фигурировали какие-то Хобсоны.

– А что за преступление?

– Двух девушек изнасиловали. Хотя, я был просто стажер в то время, и к дознанию меня не допускали… – добавил он в качестве оправдания.

Маленькая хижина была пуста. Пожилой сосед доложил – Прекрасная семья, прекрасная. Но невезучая. Да, сэр, невезучая! Девушки работают день и ночь, чтобы младшие братья могли быть в школе. Законопослушные. Мальчики сами ходили пару месяцев назад, чтобы зарегистрироваться для армии… Такое сейчас не часто увидишь. Все бегают от службы, да! Вот в наше время, мы все шли волонтерами! Я служил во время операции «Буря в Пустыне»! Мы были развернуты в… А, говорите, это вам не интересно… Ну значит, о семье, да. Их отец умер четыре или пять лет назад, – авария на производстве, так они сказали, да. А на следующий год их мама скончалась. Рак. Старшая дочка, Ами, ей было только шестнадцать или семнадцать тогда, а второй – не уверен, тринадцать, кажется. А потом – бум! Обеих девочек снасиловали, представьте себе! Так я и говорю: прекрасная семья, но не везет им по жизни, не везет…

– У них нет родственника, молодого человека, который служил в Инженерных Войсках, а теперь – инвалид с искусственной ногой? – спросил Марк.

– Молодой человек? Из Инженерных? Нет, не видал такого… Точно – нет. Если бы он тут был, я бы заметил. Я же тут весь день сижу. Ходить мне трудно – артрит, да… А военного – я бы за версту узнал! Когда я в Кувейте служил, мы бывало… Это вам не интересно? Ну да, понимаю, вы занятые, да… Нет, военных родственников у них не было. Не везет им по жизни, да… Извините, господа, не мог вам ничем помочь в работе…

Так или иначе, со всеми адресами в восточной части трущоб они закончили. Время приближалось к полудню, и стало заметно жарче.

– Я обязан накормить тебя обедом, Ким, – предложил Марк, – Ты заслужил, как минимум, бесплатный ленч за всю эту беготню.

– Какая еще беготня, сэр? Я бы тут все равно весь день патрулировал. Тем не менее, от ленча отказываться глупо. Вы любите корейскую еду? Я покажу Вам лучшую кафешку в этих местах. Это рядом.

Они крутили педали еще в течение четверти часа. Тропинка внезапно вывела их на довольно чистую, закатанную в бетон улицу. Здесь располагался коммерческий центр ТШГ. По обе стороны дороги были лавки и небольшие кафе.

– Видите, сэр? – показал рукой Ким. – Эта часть трущоб уже амер-корейская, а не амер-индийская, как там, на востоке. Тут тоже трущобы, без вопросов! Однако – гораздо чище, не правда ли?

Он прав, подумал Марк. Бетонные тротуары были чисто выметены, не было ни мусора, ни кучек какашек. И люди были одеты куда лучше. Не в смысле, что одежда была новее: многие носили такие же лохмотья, как и в восточной части ТШГ. Но, по крайней мере, лохмотья были хорошо выстираны.

Они остановились перед одним из заведений. Огромная вывеска была полностью на корейском, с латинскими буквами только в адресе веб-страницы, да еще номер телефона был понятен. Это кафе и в самом деле было популярным. Все столики были заняты, но владелец быстро прошел на задний двор и вынес офицерам два пластиковых стульчика и низенький столик, очевидно, из зарезервированных для специальных гостей. Они заказали «тубу тиге» – острый суп с соевым творогом и капустой «кимчи». Цены были вполне приемлемые: 220 долларов за две порции.

Пока они ждали свой заказ, Ким вытащил из кармана коробку с табаком-самосадом и скрутил себе папироску. Марк не курил совершенно. Он принадлежал к «без-табачному» поколению конца прошлого столетия: во времена его юности курение было запрещено во всех общественных местах, и постепенно выходило из моды. Сейчас молодежь снова начала курить. Сигаретные корпорации обанкротились полностью во время Обвала, и курильщикам приходилось довольствоваться табаком, выращенным на местных огородах. Хьюстонская разновидность самосада не отличалась ни особенно приятным ароматом, ни дешевизной. Марк удивлялся про себя, почему молодежь вообще увлекается этой гадостью.

Вдруг, они услышали скрежет колес скейтборда о бетон. Молодая афро-американка на скейте подкатилась к ним и протянула красное пластиковое ведерко.