На всякий случай я уточнил у барышни:

— Это написал ваш брат?

Маргарита Викторовна криво усмехнулась и кивнула.

— Да, он. Нашёл себе зазнобу.

— А кто она? — спросил я.

На этот раз барышня равнодушно пожала плечами.

Я ещё покопался в ящиках стола. Там, тоже без всякой системы, были напиханы тетради, учебники и отдельные бумаги. Предсмертной записки — или даже её черновика — я не нашёл. По всей видимости, Андрей Золотов действительно не планировал утонуть. В дневнике — я обнаружил его в самом нижнем ящике стола — он даже строил планы на будущее. Планы были такие же сумбурные, как и всё остальное вокруг.

А ещё я нашёл между страниц дневника фотографию Катерины Фроловой. Девушка приветливо улыбалась. На оборотной стороне было чисто.

— Вон оно как, — шёпотом отметил я.

А ведь Андрей Золотов полностью подходил под описание Матвеева. Я аккуратно вложил фотографию обратно в дневник и убрал его в ящик стола.

Внизу звякнул колокольчик.

— Полагаю, это ваш отчим, — сказал я.

— Или покупатели, — возразила барышня и, всплеснув руками, добавила: — Ох, Ефим Родионович, простите, я за горем совсем запамятовала. Дядя сегодня собирался по делам отлучиться. Должно быть, уже уехал.

— Вот как, — отозвался я. — Да, жаль, что вы не вспомнили об этом раньше. Но, по крайней мере, мы теперь можем предполагать, что именно означает сегодняшняя дата на рисунке. Кот из дома — мышки в пляс…

Барышня ответила осуждающим взглядом. Я извинился. Она кивнула и сказала, что, если она мне больше не нужна, она бы вышла к покупателям. По её словам, из приказчика продавец как из коровы балерина. Я усмехнулся и ответил, что уже закончил обыск.

По лестнице мы спустились вместе. Внизу я чуть было не споткнулся о чемодан. Рядом с ним стоял саквояж, а поверх обоих лежал зонт.

— Так, а это ещё что? — строго спросил я у приказчика.

По состоянию его духа, меня не удивил бы ответ: «Да вот, магазин грабанул, а вынести вещи не успел», но всё оказалось более прозаично.

— Ах, это дядино, — ответила вместо него барышня. — Неужели вернулся? Может, забыл чего?

— Было бы очень кстати, — сказал я. — Что ж, придётся ему задержаться.

— Это ещё почему? — раздался за моей спиной густой бас.

Я обернулся. Позади лестницы стоял здоровенный мужчина в чёрном пальто. Первый взгляд он метнул на барышню, второй — на меня. Оба они были далеки от симпатии.

— Ну и где ты шлялась? — буркнул он, делая шаг вперёд.

— Дядя… — начала барышня, но он не дал ей договорить.

— Что — «дядя»?! Совсем распустилась! Шляется пёс знает где, пёс знает с кем. Вот сейчас всыплю обоим, да так, что мало не покажется!

Он замахнулся кулаком.

— Не советую, Артём Поликарпыч, — сказал я. — Во-первых, дам сдачи, а во-вторых, само по себе нападение на сотрудника полиции — очень серьёзное правонарушение.

— Полиции? — озадаченно протянул купец; его кулак опустился. — Эво оно как. Чем обязан?

Я собрался было произнести кратенькую речь, которую подготовил по дороге — новость-то из печальных — но барышня меня опередила:

— Дядя, Андрей мёртв.

Готов поклясться! Первое, что промелькнуло в его глазах — радость! Потом он принялся кричать. Мол, как допустили, почему не уследили и тому подобное. Я мысленно отвёл ему на этот концерт пять минут, и купец аккуратно в них уложился. Откричавшись, он шумно выдохнул и спросил, как оно приключилось. Я вкратце обрисовал ситуацию.

— Самоубийство, значит, — вздохнул он. — Нехорошо это. Батюшка наверняка отпевать откажется, в расходы введёт… А ты что же за братом не углядела?!

Последнее относилось уже к барышне.

— Я старалась, — ответила она, виновато опустив глаза.

— Старалась она, — фыркнул в ответ купец. — Вижу я, как ты старалась! Бездельница!

— Вы, Артём Поликарпович, лучше ответьте, куда сами смотрели, — сказал я.

— А я что? — переспросил он. — А что я?!

И снова стал кричать. И снова уложился в пять минут, за которые я узнал, что он, оказывается, день и ночь в трудах и заботах. Средства детям выделяет, учителей нанимает — словом, он решительно отказывался понимать, в чём его можно упрекнуть. При этом купец постоянно пожимал плечами, да так забавно — начинало левое, а правое подпрыгивало за ним вдогонку. Где-то я уже это видел. Почти вспомнил, но Маргарита Викторовна меня сбила с мысли:

— Я пока поднимусь к себе, переоденусь, — спокойно сказала она.

Ей, определённо, подобные шумные сцены были не в новинку. Купец её уход проигнорировал. Я ждал, пока он выдохнется, и тут меня осенило. Точно так же пожимал плечами здоровяк в пальто на свидании с Катериной Фроловой.

— Артём Поликарпыч, — произнёс я, когда купец начал выдыхаться. — Давайте-ка ближе к делу.

Он хмуро посмотрел на меня, но кричать перестал.

— Давайте, — бросил он и прошёл вглубь магазина, на ходу скидывая пальто.

Сзади подскочил приказчик. Он вскинул руки, и хозяйское пальто накрыло его с головой. Как бедняга не упал, я так и не понял. Не иначе, опыт. Так и не высунув носа наружу, приказчик переместился ближе к вешалке, встрепенулся, и через секунду пальто уже висело на крючке. Купец тем временем открыл дверь позади прилавка.

— Прошу, — коротко буркнул он и первым шагнул внутрь, так что было непонятно: мне это он или самому себе.

Я проследовал за ним. За дверью находилась комната, по всей видимости, служившая конторой. Чуть ли не половину всего пространства занимал громадный стол с письменным прибором и целой стопкой папок для бумаг. Вдоль стен высились шкафы. Дверцы на всех были деревянные и запирались на ключ. По крайней мере, замочную скважину я приметил на каждой без исключения.

Купец бухнулся на стул. Тот жалобно скрипнул под его весом. Я, не дожидаясь приглашения — оно, похоже, всё равно не последовало бы — сел на второй. Купец молча уставился на меня.

— Что ж, — сказал я. — Во-первых, конечно, позвольте выразить вам сочувствие с таким горем…

Он коротко кивнул и совсем по-деловому добавил:

— Ты давай действительно ближе к делу.

— Извольте, — согласился я. — Вы, кстати, куда собирались?

— В Москву, — недовольно проворчал купец в ответ.

— Надолго?

— На месяц. Чего туда-сюда по каждому вопросу каждый раз мотаться? Сниму комнату, поживу там, пока всё не улажу. Здесь пока Маргаритка за делами присмотрит. Хотя теперь-то какая уж тут поездка.

— Это верно, — подтвердил я. — И я настоятельно прошу вас Кронштадт до окончания следствия не покидать.

— Не боись, не сбегу, — буркнул купец. — Давай к делу. Хлопот мне прибавили, а день, чай, длиннее не стал.

Парой вариантов предстовшего с ним разговора я запасся заранее, но ни один не показался мне подходящим, и я решил сымпровизировать.

— Скажите, Артём Поликарпыч, в каких отношениях вы состояли с Катериной Фроловой?

— Ты Катюшу не замай! — снова взвился купец.

Грохнув сразу обоими кулаками по столу, он вскочил на ноги и стал орать, что не позволит кому ни попадя совать свой нос в его дела. Чуть на меня не бросился. Я даже пожалел, что револьвер с собой не взял. Он — кабан здоровый, а комнатушка маленькая. Тут не развернёшься. На моё счастье, купец больше по крику был мастер. Высказавшись, он устало плюхнулся обратно на стул. Тот снова скрипнул.

— Это — моё личное дело, — сказал купец напоследок.

— Преступление — деяние общественное, — поправил я его, ловко ввернув услышанную недавно цитату от инспектора. — А Фроловых обокрали.

Здесь я ожидал нового взрыва с криками, однако купец только покачал головой.

— Эво оно как. А я-то думал, чего она меня не привечает как раньше, в дом не приглашает. Уж грешным делом подумал — разлюбила, — тут он вновь начал закипать: — Только не говорите, будто бы меня подозреваете. Я человек небедный, сами видите. Да я ей сегодня же весь убыток покрою!

Я окинул взглядом скромную конторку и, честно говоря, признаков богатства не усмотрел. Впрочем, под описание вора он всё равно подходил мало, в отличие от племянника. А ведь счастливый соперник в любовных делах мог оказаться вполне себе мотивом для убийства, ничуть не хуже двадцати пяти тысяч.