Вид у нее был такой, что Синди понял, что если он сейчас что-нибудь не скажет, то Фредди завершит его благие начинания и поможет покинуть этот бренный мир.

— Я с Майком расстался, — бухнул он, не пытаясь увиливать.

— О, — сказала Фредди после уже куда спокойнее, — и что? Синди, ты хочешь сказать, что из-за этого напился и решил порезать себе ноги?..

— Да нет, — тряхнул танцор головой. Сделал он это зря — по черепу тут же словно ударили чем-то тяжелым. — Ноги — это в клубе кто-то бритвы подложил.

— Кто?!

— Да хрен знает. Из зависти кто-то. Да это не так важно даже. Теперь внимательнее буду. Это пустяки. Пошли они все… А вот с Майком расстался, да. Я ему звонил, а он не помог. Ему некогда было. Вы все были недоступны, а у него доклад. Был.

— Мудак, прости господи! — в сердцах воскликнула Фредди. — Блэк, не парься ты так. Найдешь себе лучше. Тебе же всего восемнадцать!

На самом деле Синди было семнадцать, хотя в документах по-прежнему стояло на год больше.

— Нет.

— Что «нет»?

— Не найду.

— А ну-ка сядь, — Фредди взяла друга за руку и усадила обратно на спальник. — Он тебе по-прежнему так дорог?

— Нет. Я и видеть его не хочу. Я не найду, потому что искать не буду. Не хочу я никаких «серьезных отношений». Хватит.

Взгляд Фредди стал очень серьезным. Она помолчала, подбирая слова, что для нее было нехарактерно.

— Синди, — сказала она, наконец. — Я понимаю, что тебе сейчас больно и страшно, и ты, наверное, ненавидишь его…

— Нет.

— Хорошо, не ненавидишь. Но пойми: не повод из-за одного расставания ставить крест на всех остальных людях! Это жизнь! Да, падать больно, но это же не значит, что не надо вставать и идти дальше. Это слабость, черт бы все взял!

— Фредди, — Синди вдруг стало смешно, — да я и не собираюсь ложиться в ящик и отправляться в крематорий. Я тут уже подумал над тем, чтобы лечь и помереть, но передумал…

— Синди!

— Шшш, не кричи, у меня голова болит. Передумал же. Я просто не хочу больше всякой любви-крови, всех этих соплей с сахаром, которые ничем хорошим не заканчиваются. Все эти свидания, романтику, походы в кино — на хрен! Стоит мне только задуматься о чем-то серьезнее, чем простой трах, как сразу же что-то идет не так. Я больше не хочу. Я этим обожрался и меня тошнит.

— Тебя тошнит, потому что ты нажрался отнюдь не романтики, — пробормотала Фредди. — И что, будешь жить отшельником?

— Почему же? Майк мне доказал, что я вполне привлекателен. Свое я получу, если захочу. Просто не надо больше всего этого «надежного, вечного, до конца дней». Надоело.

— Ты не прав, — покачала головой подруга.

— Тогда назови хоть один довод, чтобы доказать это! Только серьезный, а не «без большой и светлой любви ты не будешь счастлив»!

— Это самый серьезный довод…

— Нет, — Синди решительно поднялся. — Не нужно мне всех этих бредней. Влюбленности от меня больше не дождутся!

Синди твердо решил сдержать свое слово и бежать от серьезных отношений, как от огня. Исполнению этих намерений немало способствовала и необходимость сидеть дома, пока не заживут порезы. Эндрю был очень недоволен, но невольно признал, что танцор с поврежденными ногами выступать не может и лучше дать ему пару недель на восстановление, чем Мерилин продолжит работу, как обычно, и ее будут уносить со сцены из-за открывшихся ран. Прогулки тоже исключались, и Синди сидел дома, на третий день уже готовый выть и лезть на стену. Стояла чудесная ранняя осень, с моря дул свежий ветер, воздух был таким прозрачным, что можно было до мелочей рассмотреть вид до самого горизонта. Но окна квартиры Фредди выходили во двор, и морские пейзажи были для Синди недоступны. Иногда он, соскучившись по свежему воздуху, все же выбирался на улицу, но подолгу не гулял, предпочитая сидеть на скамье или качаться на качелях. Ноги он берег, стремясь как можно скорее вернуться к работе. Невозможность танцевать угнетала Синди чуть ли не больше необходимости сидеть в четырех стенах.

Единственной отдушиной стали неизменные вечеринки у Фредди. Синди не мог веселиться, как все остальные, потому что все еще хромал и для активных действий не годился, спиртного же он, памятуя о прошлом похмелье, тщательно избегал. Зато среди гостей попадались интересные люди, с которыми иногда Синди беседовал, пока не начинал уже спать на ходу, а то и спорил до хрипоты. Все эти художники, поэты, мастера, учителя, артисты, фотографы, музыканты, представители самых разных субкультур и профессий, но люди обычно творческие стали для танцора источником самых разных знаний, которые тот охотно усваивал. Но если бы Синди сказали, что Майк на самом деле был не совсем прав насчет уровня его знаний, Синди искренне удивился бы. Он очень смутное представление имел о классической живописи и музыке, зато прекрасно разбирался в направлениях современного искусства. Он путался в истории родной планеты, зато, наслушавшись рассказов молодого увлеченного исследователя, мог с легкостью перечислить особенности быта и нравов какого-нибудь древнего племени. «Плавающий» в географии, он знал не менее сотни мест, где стоило побывать, вплоть до подробностей «а вот здесь, на улице Десяти Цветов, есть кафешка, где варят самый лучший в том городке кофе». Когда же дело касалось танцев, то равного Синди не находилось. Он никогда не ленился узнать больше о любимом деле, держал в памяти названия и отличия стилей, существовавших в то время, что же до Квентина Вульфа, то танцор мог бы без запинки рассказать его биографию. Однако сам Синди не видел в этом ничего особенного. Любой из постоянных гостей и уж тем более из семейства Фредди обладал схожим багажом знаний — иногда редких, ценных и интересных, но разрозненных и совершенно не структурированных и приправленных сверху непроверенными теориями, часть из которых явно отдавала шарлатанством. Каждый, кто приходил на вечеринки, оставлял в доме крупицу своих знаний и умений, и из этих крупиц составлялась необычайно пестрая мозаика, обладателями которой становились Фредди и остальные. Но никто из них не видел в подобном ничего выдающегося, и Синди только пожал бы плечами, вздумай кто рассуждать об его эрудированности. «Это все знают», — вот и все, что он сказал бы.

Но если вечером его скуку развеивали гости, то днем приходилось выкручиваться самому. От безделья Синди налег на кулинарию, и вскоре домашние привыкли, что их балуют ужином из двух-трех блюд. Поскольку разбогатеть семейству до сих пор не удалось, то приходилось изобретать новые рецепты или подгонять найденные в сети под имеющиеся в доме продукты. Иногда после этих экспериментов нужно было срочно проветривать квартиру и избавляться от получившегося кошмара, но чаще попытки были удачными.

— Блэк, из тебя бы вышла отличная жена! — хихикнула как-то Джу, облизывая ложку.

— Перебьются! — решительно заявил Синди. — А вы пользуйтесь, пока я жив!

Друзья против пользования ничего не имели.

От скуки же танцор завел блог под именем «Стрекозел», куда надиктовывал свои размышления. Большинство посетителей считало его девушкой, и Синди не стал их разубеждать. Дневник стал для него своеобразной терапией, дырой, куда он сливал весь негатив, который испытывал. Вскоре он заметил, что ему становилось легче после того как он высказывал все то, что накопилось у него на душе, причем не друзьям, а в пустоту, где его излияния могли увидеть лишь случайно заглянувшие в блог люди. Постепенно Синди избавлялся от негатива, и жизнь снова заиграла для него разными красками.

Однако несмотря на то, что печальные мысли понемногу оставляли его, от боязни с кем-то сойтись ближе он не избавился. И когда ноги зажили, а привыкшее к регулярному сексу тело стало требовать своего, чем дальше, тем больше, Синди отправился в гей-клуб.

Поначалу он немного боялся, что поведет себя как-то не так и то ли не сможет себе никого найти, то ли окажется окруженным толпой престарелых извращенцев. Однако действительность его успокоила. Обстановка клуба была приятной, и парень, с которым у Синди завязалась беседа, ничем не походил на маньяка в возрасте. Короткий пустой разговор, стакан коктейля и секс на заднем сиденье автомобиля — можно было бы сказать, что это все, что Синди получил за тот вечер, но на самом деле было и кое-что еще. Синди уверился в правильности своих действий и в возможности обойтись короткими связями на один вечер. Друзья, гости и случайные партнеры — вот и все, с кем он решил иметь какие-то отношения.