Мгновение Тумановский стоял, невольно прислушиваясь. Внешние микрофоны скафандра доносили лишь еле слышимый шорох песка под дуновением жаркого ветра и потрескивание раскаленного на солнцепеке металла.

Опасение, гнездившееся на донышке души, было абсолютно иррационально – космический корабль был мертв уже много веков.

Яркий свет закатного солнца пробивался внутрь, выхватывая из сумрака детали древней катастрофы: смятый в причудливую гофру металл, изгибы перебитого трубопровода и разлохмаченные обрывки кабелей.

За прошедшие века вездесущий ветер нанес в пробоину косые «сугробы» песка; пыль укрывала все внутри плотным серым саваном.

Слегка пригнувшись, Олег шагнул внутрь, осторожно протискиваясь среди металлических обломков. Замерев на границе света и тени, он достал из набедренного кармана миниатюрный фонарь.

Тонкий белый луч рубанул застоявшуюся тьму световым клинком.

Разлом вывел в тесный коридор. Тумановский спрыгнул на покрытый пенорезиной пол; выход из разлома в обшивке оказался под самым потолком.

Тьма вокруг казалась чернильной и вязкой; из пробоины сочился лишь тусклый отблеск. Олег посветил фонарем вокруг, пытаясь сообразить, в какую часть корабля попал.

Судя по всему, это был технический тоннель, предназначенный для доступа к агрегатам и системам при проведении обслуживания и ремонта. Голые металлические стены, из которых выступали массивные ребра жесткости корпуса, говорили сами за себя.

Пару мгновений Олег раздумывал, в какую сторону двинуться. Липкая темнота и белое пятно света от фонаря делали выбор затруднительным. В конце концов, сориентировавшись по памяти, он двинулся в сторону, где, по его предположению, должен был находиться нос корабля.

Глава 7

Тонкий луч света метался по полу и стенам, устраивая обманчивую игру черно-белых тонов.

Неимоверная древность и запустение царили вокруг. Олегу казалось, что он даже чувствует это, не смотря на герметичную экипировку – затхлый, застоявшийся воздух с запахами плесени, пыли, старой краски и пластика. Каждая мелкая деталь немо говорила о канувшей в Лету неимоверно древней эпохе, о которой теперь можно было прочитать лишь скупые строчки в школьных учебниках.

В полумраке мелькнула технологическая ниша. Олег остановился.

В специальных зажимах-клеммах покоились массивные фонари, чуть ниже стояли топоры на длинных диэлектрических рукоятях.

Тумановский нахмурился, пытаясь понять, для чего нужно это древнее орудие на космическом корабле, пока, наконец, не сообразил – для перерубания силовых кабелей в случае пожара.

Посветив фонарем, он различил в самом низу два массивных ключа в страховочных захватах. Надпись, напечатанная на полоске пластбумаги и закрепленная под стеклом, гласила: «Для аварийной разблокировки вакуум-створов».

Олег покачал головой – что это и как им пользоваться было выше его понимания.

Вытащив из креплений один из фонарей, он взвесил его в руке – массивный и необычно тяжелый. Коснувшись прорезиненной кнопки на корпусе, Олег невольно вздрогнул – фонарь засветился тусклым, слабым светом.

- Ну, ничего себе! – удивление было искренним. Живучесть корабля, построенного сотни лет назад и пережившего страшную катастрофу, была просто сказочной.

Олег покачал фонарем, лихорадочно соображая. В цепях корабля была энергия. Неважно, что самые крохи. Это давало надежду. Слабую, толком не определившуюся, но надежду.

Собственно, особо удивляться было нечему. Основной реактор, скорее всего, был погашен в аварийном режиме во избежание ядерного взрыва. Уже после катастрофы уцелевшие управляющие системы запустили запасной – менее мощный, но гораздо более надежно сконструированный. Перейдя в режим жесткой экономии энергии, полуразрушенный и наполовину засыпанный песком и камнями корабль сумел пережить тысячелетнее забвение.

«Но почему бездействовал экипаж?» - вопрос возник сам собой.

В то, что погибли абсолютно все, верить не хотелось.

И это еще предстояло выяснить.

Внезапно на стене блеснула надпись, Олег невольно замер. Нанесенная световозвращающей краской, она словно вспыхнула в темноте, едва луч фонаря коснулся ее.

«Выход на основную палубу».

Короткая красная стрелка указывала на расположенную в паре шагов дверь.

- И на том спасибо! – проворчал Олег. Внутренне он был рад, бродить по древнему, полуразрушенному кораблю можно было бесконечно.

Он осторожно потянул на себя металлическую дверь. Та подалась с трудом, издав протяжный скрип, словно жалуясь на потревоженный тысячелетний покой. Черная кайма резинового уплотнителя по контуру осыпалась облачком праха.

Никаких межуровневых лифтов конструкция древнего боевого корабля не предусматривала, все было упрощено до минимума. Узкая лестница в четыре пролета вывела на узкую площадку. На контрольной панели на стене тлела крохотная изумрудная искра, говорившая об исправно работающей системе жизнеобеспечения.

Бросив взгляд на массивную плиту двери, Тумановский понял, что стоит перед внутренним шлюзом. Дышащие на ладан системы управления корабля, тем не менее, продолжали исправно исполнять заложенные века назад функции – сенсоры зафиксировали пробой внешнего корпуса и «запечатали» основную палубу.

Олег нажал клавишу, внутренне подобравшись – надеяться на отлаженную работу механизма не приходилось.

Изумрудный огонек замигал; стальная плита двери, громко прогудев приводом, приоткрылась.

Тумановский шагнул в тесное пространство шлюза, освещенное тусклым плафоном. Никаких информационных экранов в каморке полтора метра на полтора не нашлось. Лишь за стеной с дребезжанием заработал какой-то агрегат. Встроенные датчики скафандра зафиксировали перепад давления. На проекционном экране скафандра появилась лаконичная надпись: «Идет откачка внутренней атмосферы», - киберсистема реагировала чутко и безошибочно.

Из скрытых отверстий ударили белесые струи, на мгновение камера наполнилась туманом, который быстро рассеялся.

Внутренняя дверь приоткрылась, клацнув замком.

Олег осторожно шагнул в темноту, вновь отыскивая в кармане фонарь.

Плафон на низком потолке вспыхнул неожиданно, заставив сработать светофильтр гермошлема – видимо, активировался датчик движения.

Ударил сноп золотистых искр; древняя лампа брызнула осколками, не выдержав испытания временем. За ней последовала вторая, коридор погрузился в полумрак, освещенный неверным, дрожащим светом уцелевших плафонов.

Но Тумановский был рад и этому.

Киберсистема скафандра провела в автоматическом режиме экспресс-анализ воздуха. Опасных для здоровья веществ обнаружено не было.

Мгновение, Тумановский колебался, снимать гермоэкипировку или нет? Скафандр, хоть и являлся высокотехнологичным устройством, все же стеснял движения. Здесь необходимость в нем отпала, но обманчивое чувство мнимой защищенности от нанотехнологичной оболочки не позволяло оставить ее. Воспоминание об обнаруженном андроиде лишь увеличили сомнения, хотя Олег понимал - боевой лазер вскроет скафандр как лист бумаги. Ему пришлось сделать внутреннее усилие над собой, прежде чем расстегнуть замки гермошлема.

В лицо дохнуло застоявшимся, сухим воздухом. Рециркулятор внутренней атмосферы корабля, обеспечивающий подачу свежего отфильтрованного воздуха, не работал уже много веков. Пахло пылью, перегоревшей проводкой, старым пластиком и еще чем-то неимоверно древним.

Олег прокашлялся, но решил больше не обращать внимания на мелкие неудобства.

На это раз ему повезло. В десятке шагов, на стене, блестел фосфоресцирующий в полумраке указатель: «Криогенный зал».

Конечно, это было не совсем то, что надо – штурманская рубка была бы предпочтительнее. Но Тумановский не стал привередничать. Сейчас любая информация была на вес золота.

Вход в криогенный зал закрывали широкие бронированные ворота, по контуру которых располагалась желто-черная «зебра». Под ногами захрустело стеклянное крошево. Олег вскинул взгляд. В густом сумраке он с трудом различил разбитые осветительные софиты, щерившиеся иззубринами битого стекла.