— Поставим снимок на вторую, а остальные четыре— вот этот, этот и эти два — поместим вместе с текстом на третьей полосе, — продолжал Александр Федо-
Дядя Костя положил макет на мокрые снимки и, низко нагнувшись (он был близорук), стал набрасывать красным карандашом четырехколонник с клише.
— Сколько строк текста? — спросил редактор, взглянув на Шабанова.
— Я еще не видел материала, — ответил тот.
— Мне нужно сто семьдесят строк, — сказал дядя Костя, измерив железной линейкой столбцы на макете.
— Где же текст? — спросил редактор.
Шабанов, моргая голубыми глазами, потер пальцами розовые пухлые щеки, пожал плечами:
— Она еще не пришла.
— Как не пришла? — Голобобов застучал короткими пальцами по столу, а это был недобрый признак.
— Материал на третью полосу буду засылать в набор через три часа, — сказал дядя Костя.
— Пойду посмотрю, может быть, уже на месте,— Шабанов поспешно покинул кабинет.
— Записывала она там хоть что-нибудь? — пытливо взглянул редактор на Волкова.
— Весь блокнот исчиркала, — сказал Сергей.
— Чует мое сердце, подведет нас эта красотка,— вздохнул Голобобов. — Ей-богу, ребята-практиканты гораздо толковее, чем девицы.
Вернулся Шабанов. Лицо у него озабоченное.
— Звонил в гостиницу, и там ее нет, — сказал он.— Исчезла.
— Не потерял ли ты девчонку где-нибудь по дороге? — хмуро пошутил редактор.
— Я разыщу ее, — сказал Сергей.
Забрал промокшую газету вместе со снимками и пошел к двери.
— Если у нее полный завал, забери блокнот и пулей сюда, — бросил вслед редактор. — Будете вместе с Шабановым расшифровывать... Фотоочерк должен быть в газете!
В фотолаборатории Сергей накатал отобранные редактором снимки на стекло и поставил на подоконник. Феликсу сказал, чтобы, как только отглянцуются, сразу начинал ретушировать. Снимки идут в номер. Заглянул в отдел культуры — там действительно полно народу. Поймав его вопрошающий взгляд, Миша Султанов отрицательно покачал головой, мол, сообщения еще не было. Прыгая через ступеньку, Сергей спустился вниз, завел мотоцикл и, оставив на дворе клубок синего дыма, умчался.
Сергей чувствовал себя виноватым во всем случившемся. Это ощущение вины не покидало его с тех самых пор, как они расстались с Лилей.
А случилось вот что.
После торжественного открытия ГРЭС, когда у Лили больше не осталось ни одного невыясненного вопроса, они уехали из Усть-Долысс. И надо же было Сергею снова остановиться у того самого моста, где Дятлинка впадает в лесное озеро! День был жаркий, и он предложил девушке выкупаться.
Они долго плавали в прохладной воде, потом загорали на чистом белом песке и смотрели, как у самого берега ходили в замшелых камнях полосатые окуни.
Через деревянный мост с шумом проносились машины, а здесь было, как в маленькой бухте, тихо и спокойно. Лиля лежала на спине и, прищурив глаза, смотрела на высокое розовое облако, остановившееся над озером. Сергей прикоснулся ладонью к ее плечу. Лиля даже не пошевелилась, все так же смотрела в небо. И тогда он, привстав, обнял ее за плечи и поцеловал. Девушка сильно уперлась кулаком ему в грудь и резко оттолкнула. Она тотчас вскочила и, сверху вниз глядя на него, холодно сказала:
— Принесите мне брюки и рубашку!
Не двигаясь, он смотрел на Лилю. Такой энергичный отпор сразу отрезвил его. К коленям, локтям и плечам девушки пристали желтые песчинки. Она загородила солнце, и волосы сияли вокруг ее лица. Глядя на нее, Сергей подумал, что не стоило бы ей злиться: красивые глаза сделались квадратными, ноздри расширились, губы некрасиво искривились...
— Вы меня напугали, — холодно сказала она. — Когда опять взбредет вам в голову такое, пожалуйста, предупредите меня...
— Следующего раза не будет, — пробурчал он, не очень-то веря в это, и тоже поднялся. Медленно переступая ногами по горячему песку, пошел к лужайке, взял ее одежду и так же медленно принес. Бросил ей на колени и хотел уйти, но она сказала:
— И вы такой же, как все... Неужели по-другому с девушкой нельзя?
— Придумайте что-нибудь пооригинальнее, — усмехнулся он.
Она уже успокоилась, и те неприятные черточки, которые Сергей заметил на ее лице, бесследно исчезли.
— Уйдите, пожалуйста, я переоденусь...
Когда они приехали в город и остановились у гостиницы, Лиля молча подождала, пока он отвяжет сумку, а Сергей не спешил, нарочно долго путался с резиновым жгутом, соображая: пригласить ее вечером в кино или нет? Вспомнив, что ей срочно нужно писать заметку, не сказал про кино, а предупредил, что отчет об открытии ГРЭС пойдет в послезавтрашний номер и сдать его нужно в сельхозотдел с утра. Лиля молча взяла сумку и пошла в гостиницу. Сергей смотрел ей вслед, но она так и не оглянулась. ..
И вот сейчас, подкатывая на «ИЖе» к гостинице, он снова подумал, что во всем виноват он один, но откуда ему было знать, что она такая недотрога? . .
Сергей справился у администраторши, в каком номере живет Земельская.
— Это которую из редакции разыскивают? Уже три раза звонили... Так ее нет в номере. Позавтракала и ушла. Куда ушла? Я за ней, молодой человек, не следила. ..
Сергей все-таки поднялся на второй этаж и заглянул в номер. Там как раз убирали: завывал пылесос, шевелились на сквозняке цветные портьеры. Выйдя на улицу, задумался: куда же она могла пойти? А что, если? .. Он вскочил на мотоцикл и через минуту был у здания городской библиотеки.
Лилю он увидел в читальном зале. Она склонилась над газетной подшивкой и покусывала пластмассовый кончик шариковой ручки. Глаза у нее были несчастные. Перед ней лежал девственно чистый лист бумаги. Сергей даже присвистнул от удивления. Блондинка, сидевшая у окна, по-видимому студентка, оторвалась от конспекта и осуждающе посмотрела на него.
— Сережа, — плачущим голосом сказала Лиля, — у меня ничегошеньки не получается...
Раскрыв сумку, она показала ему пачку исписанных и порванных листков.
— Вот уж рвать было незачем, — заметил Сергей.
— Понимаете, это плохо... Я сама чувствую это.
— Не повесть пишете — зарисовку!
— Мне стыдно такую белиберду показывать редактору. — Она запихала листки в сумку. — Меня выгонят, да? ..
Но он уже не слушал ее. Взглянув на часы, ринулся к двери, пробормотав на ходу:
— Я сейчас...
Лиля проводила его удивленным взглядом и снова уставилась на чистый лист бумаги. Правда, он уже не был совсем чистым: на лист упала одна крупная слеза, другая...
Спустившись в вестибюль библиотеки, Сергей постучал в кабинет директора. Там никого не было. Он вошел и, не затворяя дверь, присел к телефону. Набрав нужный номер, негромко сказал в трубку:
— Дядя Костя, это я, Сергей... Практикантка в библиотеке. .. Что она там делает? «Трех мушкетеров» читает. .. Ну, конечно, статью пишет. Да не беспокойтесь... Почти готова. В общем, к трем часам привезу в редакцию вместе со статьей. Сразу в машинописное бюро? Я не знаю... Да нет, вроде получается... Ладно, скажу.
Сергей повесил трубку, задумчиво посмотрел в окно, за которым виднелся толстый клен, взъерошил волосы на затылке и вышел из кабинета.
Без пятнадцати три «ИЖ» подлетел к редакции. Лиля едва успела слезть с седла, как из парадной навстречу вышел дядя Костя. Коренастый, белобрысый, с очками в черной оправе, он, не здороваясь, спросил:
— Где статья?
Лиля раскрыла сумочку и протянула несколько исписанных размашистым почерком листков. Дядя Костя близко поднес их к глазам, спрятавшимся за толстыми стеклами очков, молча повернулся и скрылся в парадной.
— Сам ответственный секретарь встречает вас,— улыбнулся Сергей.
Из окна второго этажа высунулась Машенька. Не удостоив Лилю взглядом, сухо сказала:
— Волков, к Александру Федоровичу!
— А вас — сам редактор, — улыбнулась Лиля.— Тоже неплохо!
Они вместе поднялись на второй этаж. В коридоре Лиля спросила:
— Вы не знаете, за что сердится на меня Машенька?