– Разумеется. У нас не было друг от друга никаких тайн. В то лето, когда я пл а вал по Хамсаре, Женька была серьезно увлечена одним аспирантом-физиком. Звали его Стае. У него был мотоцикл "Ява", надежное будущее и прочное настоящее, обеспеченное выс о ким постом родителя в нашем, как говаривал Стаднюк, рабоче-крестьянском государстве. – Господи, и с этой стороны все делалось так, чтобы нам с Машкой никогда не родиться. Спасибочки же вам!
– Да, представь себе. Стае ее уже и с родителями познакомил. Дело шло уверенно к свадьбе, как я понимаю. Женя была влюблена и носилась со своим Стасом на "Яве " по всему Подмосковью.
– Что же нас спасло? – Вышло так. Стас привез Женю на пикник с ночевкой. Собрались его приятели, все н о менклатурные наследники, все с мотоциклами или на машинах. И оказалась там некая Лариса. Женя так поняла, что эта Лариса в свое время дала Стасу полную о т ставку. И вот теперь Стае своей красавицей Женей перед Ларисой козырял. Они только к лагерю пи к ника подъехали. Женя на себе ее взгляд поймала, па Стаса глянула и сразу все поняла. Так Стае ею ловко Ларису эту казнит, что та аж корчит ся... Как ты думаешь, могла наша Женя такое снести и простить? Обрубила все это одним махом! – Молодец мамочка! А каким образом?
– Она умела это делать хладнокровно. Спросила у Стаса: "Заметил прелестную церквуху у поворота с шоссе на проселок? Отвези меня сейчас туда" . – "Зачем?" – "Хочу сфотографировать на слайд в вечернем освещении". Приехали к церкви. Женя споко й ненько так шлем расстегнула, Стасу его отдала и зашагала к автобусной остановке. Он принялся хв а тать ее за плечи, чуть не на колени становился, прощения просил. "Видишь милиционера у остановки?" – спросила Женя: "Считаю до трех и закричу и скажу, что впервые тебя вижу. Раз... два... " Стас, наконец, развернулся и укатил навсегда.
– А ты маме свою историю с Валерией рассказывал? Как она отнеслась ко всему этому?
– Восхитилась: "Какие, оказывается, прекрасные женщины тебя любили!"
Глава 5. РАЙ ПО ИМЕНИ БУРЕДАН
У Александра Грина в "Бегущей по волнам" есть пронзительные слова о власти Несбывшегося над человеческой душой. Весной 62-го мое Несбывшееся выжигало до дна мою душу, как подземный огонь в торфяниках в сухое лето. Снаружи не видно никакого огня, никакой беды. Ходит себе здоровенный парень. Встречные девушки смотрят на него в общем-то не без интереса, а его сжигает тоска по тому, что не сбылось и не могло сбыться... На двадцать пятом году жизни я серьезно думал уже, что для меня все кончено, жизнь исчерпала свое очарование. Впереди череда разработок вроде "Эллинга" – каторжный по сути своей труд, а для души лишь походы, "края далекие, хребты высокие", чью красоту до этого видели только тоскливые глаза многочисленных зэков.
А была уже середина мая, зацветала черемуха, и соловьи залетали ночью на березу под окнами нашего квартирного общежития. В один из майских уик-эндов я ввязался в байдарочный поход по реке Наре, проводимый секцией водников Московского турклуба. Пять байдарок – четыре трехместных "Луча" и двухместная надувная "Саламандра" человек на двадцать народу. Только жребий мог рассадить эту компанию, оставив за бортом неудачников. Жребий тянули из каскетки инструктора. Я развернул свою бумажку – "Саламандра" И тут она подошла ко мне, та очень красивая девушка, на которую я боялся смотреть, чтобы не влюбиться и не добавить к своему "торфяному пожару" еще огонька.
– Я тоже "Саламандра" – сказала, улыбаясь. – Значит, вы мой капитан. Будем знакомиться?
На меня глядели карие яркие глаза с чудесным татарским разрезом. Руку тонкую узкую мне протянула: "Женя Снежина..." От этих ее "и" и "ж" и холодом и нежностью на меня потянуло... Тогда в ходу была шуточка "Альпинизм – школа мужества, туризм – школа замужества", и на свадьбах туристов-водников обязательно обыгрывался тост, мол, теперь вы отправляетесь в плавание по бурной порожистой реке по имени Жизнь в байдарке с названием "Любовь". Знакомясь, мы и не подозревали еще, что садимся именно в такую байдарку и что вытащили из каскетки не бумажки, а судьбу. В электричке мы сидели друг против друга, и я по-прежнему страшился задерживаться взглядом на Женином лице...Поплыли. "Саламандра" оказалась очень ходкой, гребнешь раза три, и перегруженные "Лучи" сразу остаются за кормой. Нам кричали: "Эй, на "Саламандре", не зарывайтесь!" Мы и не заметили, как ушли далеко вперед. И тут приключение – Том Сойер с Гекльберри Финном всех своих дохлых кошек отдали бы за такое! Полноводная Нара вдруг на глазах начала мелеть. Еще десяток минут– и мы на дне илистого речного русла. Пришлось вылезать и проводить байдарку по жалкому ручейку между камней и коряг.
– Что за чудеса? – удивилась моя спутница. – Не могу представить, куда подевалась река.– Все очень просто. Женя, – объяснил я. – В верховьях Нары есть водохранилище, наверное, там перекрыли сток. Придется загорать. Дотащим только байдарку вон до того места, где елки на скале стоят.
Есть в среднем течении Нары небольшое ущельице со скальными бортами. В каменном ложе речки там оказался омут, глубокий и чистый от родников. Мы искупались и загорали, лежа на горячих каменных плитах. Сверкало в омуте низкое солнце. О чем говорили? Разумеется, о походах. Я воспевал свои Саяны и Хамсару, Женя была уверена, что Карелия, где она побывала прошлым летом, ничуть не хуже.
– Куда пойдете этим летом, Женя?
– Не знаю. Моя прошлогодняя группа тоже собирается в Саяны. По меня не берут, нет вакансий. Все там занято женами, а я вот ничья не жена.
Наконец "Лучи" показались из-за поворота в речном русле. Мы кинулись им помогать. Оказывается, нас уже считали погибшими, и экспедиция эта настойчиво шла вперед только ради того, чтобы найти и предать земле наши останки... О, этот натужный юмор случайных туристских компаний! А еще дребезжащая гитара и песни у костра до полуночи... И вот все уже угомонились и полезли в палатки. И только экипаж "Саламандры" почему-то остался у догорающего костра. Стало видно в нашем омуте отраженное звездное небо – непривычный, зеркально опрокинутый Стрелец. Я показал его Жене.
– Вызнаете созвездия, Саша? Завидую, – сказала она, откинувшись от костра и глядя в звездное небо. – Так хочется все знать о звездной Вселенной. Жаль, что мне, филологу, это недоступно. Только глянешь иногда вот так в небо, захватит дух...– "И страшным, страшным креном к другим каким-нибудь неведомым вселенным повернут Млечный путь", – отозвался я.
– О, вы и Пастернака знаете, Саша?
В ответ я добрых два часа читал Жене на память стихи о звездном небе, сопровождая это чтение развернутым естественнонаучным комментарием. Ни одной девушке до этого мои познания о Вселенной были не нужны. А тут такая благодарная слушательница... В пепельном предутреннем свете стали уже прорисовываться ветви ближних елей и было видно, как крадутся по обезвоженному руслу Нары седые космы тумана...Утром я обнаружил, что мир неузнаваемо переменился, что он как-то волнующе нов. Я понял, что это погас мой "пожар в торфяниках". Мне не терпелось видеть Женю. Она выбралась из женской палатки, лохматенькая такая и с розовым клеймом на щеке от штормо-вочной пуговицы. Глянула в мою сторону, коротко задержала взгляд в моих глазах и улыбнулась. Во мне вдруг невольно и радостно ахнуло. "Такая чудесная, – подумалось мне, – И вдруг ничья не жена! Может быть, ты и станешь моей женой?"...Нару нам "открыли" в девять часов, как магазин или почту.. Конечно же, сток где-то там на водохранилище открыли давно, но вода только вот теперь добежала до нас, стремительно наполняя русло. Снова "Саламандра" понеслась впереди флотилии. Теперь мы уже просто удрали, чтобы никто не слушал наших разговоров. А речь у нас весь день шла о поэзии и так же взволнованно, как ночью о звездах. И Женя теперь читала и читала мне собственные стихи. "С неба, с форточек и крыш шпарит дождь без передышек. Весь асфальт живет и дышит поцелуями вприпрыжку..." И еще и еще в этом же роде... Потом начались вопросы друг о друге, осторожные, как прикосновения. Женя сообщила: