— Почему вы не проходите? — вопрос был задан явно от неожиданности.

— Они нас не пускают, — ответила я.

— Так пускай твой муж уберет их также как и вчера.

Слово муж меня взбесило.

— Да вы спасибо нам сказать должны за то, что мы вчера уберегли Библиотеку от разрушения. Как вы не поймете, что это была лишь случайность. Счастливое стечение обстоятельств. Если бы мы не услышали колонну с техникой на шоссе и не сообразили перенестись внутрь, никакой бы Библиотеки здесь уже не было. Как и этой горы.

Он смотрел на меня хитро прищурившись, пытаясь уловить малейшую фальшь или сомнение.

— Но зачем? — удивленно произнес он.

Действительно, зачем Франк привел столько техники, если не хотел разрушить гору? А что если не хотел? Но тогда значит он рассчитывал нас просто запугать? Либо жизнь, и мы отдаем то, за чем он пришел, либо он разносит гору к чертям собачьим. «Так не доставайся ты никому?» Примитивно, но действенно. Но он не знал на что способна Библиотека. Устрашит ли его вчерашний тайфун, вмиг унесший и людей и часть техники за сотню километров от горы Чар?

Пока я так размышляла, снаружи сначала поутихло, а потом завыла стихия. Видимо, Толик сумел отделить баранов от волков и запустить чертову машинку. Пора было возвращаться…

Когда я открыла глаза, то первое, что почувствовала, это было что-то скользкое и жидкое на моих руках. И это была кровь. Кровь моего Стасика. Он полулежал рядом, прислонившись к противоположной дверце машины, и регенерировал. Смотреть на это я не могла. Наверное, он попал под взрыв какой-то чудовищной силы. Правой части лица просто не было. Кровавый ломаный след пересекал его тело от плеча и заканчивался где-то под селезенкой. И весь он при этом хрустел костями и двигался, будто под кожей его ползали тысячи насекомых.

Я зажмурилась и уткнулась носом в сцепленные перед собой руки, чтобы хотя бы не видеть то, что с ним происходит. Я знала, что он оживет. Придет в себя. Возможно, это будет гораздо дольше, чем тогда, когда его собственный отец демонстрировал мне на родном сыне преимущества магического мира.

И в этот самый миг я поняла, что мне нужно делать. Я поняла, что они не успокоятся до тех пор, пока либо не заполучат эти треклятые сомнительные игрушки, либо не угробят и себя и Библиотеку заодно.

От злости и одновременно слабости меня трясло будто в лихорадке. Увидав меня в таком состоянии, Толик, подошедший к джипу, кинулся меня вытаскивать, но внезапно бросил меня и воззрился безумными глазами на мои руки. Они были в крови. И он стал меняться у меня на глазах. Под его глазами появились темные круги. Глаза почернели, а рот ощерился звериным оскалом. И я заорала дурным голосом:

— Виктор!

А потом обратилась к Библиотеке:

— Останови его, немедленно!

И Толик мешком повалился ко мне в ноги. Вот и не верь после этого в страшные вампирские истории…

Виктор подоспел только тогда, когда я уже выбиралась из джипа, переступая через бесчувственное тело Толика.

Потом я побрела к горе. Там, не смотря на дым и гарь, мне стало легче дышать.

Еще через какое-то время я пришла в себя и оглядела поляну перед горой. Картина напоминала поле после боя из старых фильмов про войну. Техники было гораздо меньше, чем вчера и она в основном дымилась или горела. То там то сям виднелось с десяток убитых людей в военной форме. Джип остался за елками и я его не видела. Видимо, Виктор разбирался с братом и Стражем, потому что именно оттуда доносились слабые звуки какой-то возни. Я не стала им мешать. Пусть разбираются. Это не моя война. Это не мой мир. И это не моя Библиотека. И моими эти вещи никогда не станут.

Гораздо важнее в этот момент мне казалась природа, которую только что пытались изгадить и люди, и нелюди ради своих сомнительных целей.

Было тихо. Из-за дымящейся техники выглядывали пушистые укрытые мягким белым снегом ели. Небо над ними было таким же спокойным и почти белым. И мне так захотелось убрать с поляны перед горой весь этот мусор, который накидало человечество в очередной раз в колодец, из которого потом само же и предполагало напиться.

Первым в этом белом царстве проснулся Ариас.

— Эй, вы там! — послышался его визгливый истеричный голос. — Уже пора приступать.

Я промолчала. Ничего, старый хрыч, потерпишь. Ты этого 400 лет ждал. Подождешь еще с час.

Но часа мне не дали. Минут через 15 из просвета меж деревьями показался джип. Наверное, Стас еще регенерировал. И возможно, Толику тоже требовалось время, чтобы придти в себя.

Из дверцы водителя высунулся Виктор и прокричал мне:

— Вик, руки снегом оботри на всякий случай и отойди от этого места.

Я наклонилась, зачерпнула горсть снега и начала оттирать кровь отовсюду, где только находила. А потом отошла на другую сторону от входа.

Из джипа показался Толик. Он был не очень в форме, но передвигался уверенно. От изменений, которые я наблюдала, остались только круги под глазами. Он не глядя прошел мимо меня и буркнул:

— Еще надо подождать. Твой бойфренд еще не пришел в себя.

— Не надо ждать, — сказала я. — Пойдем без него.

Он на меня удивленно глянул и двинулся навстречу темноте. Я за ним.

Мы снова шли по проходу и по бокам вспыхивали и гасли древние руны. Я оказалась права. Гора на этот раз впустила меня одну.

Ариас ждал нас, нервно перемещаясь взад и вперед прямо перед входом.

— Что там случилось? Вы наконец мне скажете? — пропищал он.

— Люди с техникой вернулись. Двое из нас их ждали и оказали сопротивление, — ответил Толик.

— А почему ты не применил амулет?

— Не мог я. Они все вместе крутились.

— Ну и пусть.

Толик промолчал.

Поняв, видимо, что больше он ничего не услышит, Ариас сказал:

— Ладно. Пора приступать.

И он обратился ко мне.

— Согласна ли ты, Виктория, дать страшную клятву верности Библиотеке и мужу своему Анатолию?

— Согласна.

— Согласен ли ты, Анатолий, дать страшную клятву верности Библиотеке и жене своей Виктории?

Толик мрачно и удивленно взглянул на меня, а потом ответил:

— Согласен.

— Тогда повторяйте за мной, — и Темный Маг усмехнулся и по-детски потер маленькие сухонькие ручки друг о друга…

Когда я очнулся, то почувствовал тоскливое одиночество там, где раньше находилась память о Виктории. Я не сразу понял, где нахожусь. И только через некоторое время зрение уловило зимний дневной свет, проникавший в окна джипа и силуэт Виктора на водительском сидении.

Почувствовав, что я очнулся, Виктор, не оглядываясь, произнес:

— Очнулся? Хорошо.

— А где Виктория?

— Там, внутри.

— А Толик?

— Тоже.

— Давно?

— С час.

Я чувствовал, что произошло нечто непоправимое, но не знал, как спросить брата об этом. Судя по коротким ответам на мои вопросы, рассказывать он мне ни о чем не собирался. И все же я должен был знать. Даже если уже ничего не мог поделать.

— Вик, расскажи мне, что произошло, пока я был в отключке, — попросил я его.

— Не знаю.

Немногословность в нашем общении давно приучила меня интуитивно допонимать смысл сказанного. Вот и теперь я понял, что пока регенерировал, что-то кардинально изменилось. И изменилось именно в Виктории. В наших отношениях. Что это могло быть? Да только одно. Она отказалась от меня. Почему? О первой причине я знал. А о второй догадался. Первой причиной был мой вчерашний обман. Я пренебрег ею как самым близким человеком, не доверив ей тайну. А вторая причина — далеко мой мозг в поиски не побежал — скорее всего она видела, как я регенерировал. Я никогда не видел себя со стороны во время этого процесса, но наблюдать за чужим однажды пришлось.

Сразу после смерти подружки, Гоша решил свести счеты с жизнью, и подготовку к этому начал с того, что на всем ходу на мотоцикле врезался в бетонную опору моста. Пока скорая ехала через пробки, чтобы освидетельствовать его смерть, Гоша пришел в себя и уполз под мост в служебное помещение, находящееся на его удачу прямо в самой бетонной опоре. Он умудрился при этом сообразить, как взломать на двери кодовый замок. Это было особенно удивительно, потому что, приехав за ним ночью, я увидел, что Гошин мозг все еще выглядывает из открытой черепной раны.