— Наступила пора светлячков.

Даша завороженно смотрела на мягкие переливы золотых огней, точно изящные феи, окруженные колдовским ореолом, порхающих среди густых зарослей. В родном ей крае редко доводилось увидеть светлячков. И все же, когда ей становилось грустно и ночами она пробиралась на чердак, подолгу глядя в крошечное окошко на простирающийся вековым стражем могучий лес, там, по его кромке, порою ей виделись едва заметные желтые звездочки, бледно полыхающие в темноте. Даша прикрыла глаза, представляя, как с поляны за их домом плавно поднимаются, словно облака, множество волшебных огоньков, превращая луг в звездное небо.

— Нам стоит вернуться, — спустя время произнес юноша.

Домой они возвращались неспешно, и Лорэнтиу по-прежнему крепко держал ее руку в своей. Сейчас Даша задавалась вопросом, как Дзина не пугает жить здесь в одиночестве, но, вероятно, привыкший к вечной холодной тьме он уже попросту не чувствовал страха, оставаясь с ней один на один. Назойливые мошки вновь нашли их, и девушке то и дело приходилось смахивать их с лица и волос. Выглянувшая из-за стремительно скользящих по небесной глубине облаков луна пролилась на лес бледно-матовым светом, тускло прочерчивая им путь. Остановившись, Даша бросила на посла быстрый взгляд и благодарно прошептала:

— Спасибо тебе, Лорэнтиу.

Даша приподнялась на носочках, желая поцеловать юношу в щеку, но в кромешной темноте промахнулась, коснувшись его губ. Смущенно она попыталась отодвинуться, но оторопевший на доли мгновения Лорэнтиу, усмехнулся и перехватил ее, вновь прильнув к губам девушки. Почувствовав горячие губы посла, она ощутила, как их жар волной разливается по телу, сметая все то робкое сопротивление, что еще оставалось в ее душе. Отсранившись, Лорэнтиу сделал шаг к девушке, сомкнув руки на ее спине, и прижавшись к ней всем телом, зарылся лицом в заплетенные волосы, шумно вдыхая их запах.

Оставшийся путь до дома растворился для Даши в теплой полудреме.

Вереск с Дзином еще не спали и, устроившись на полу, обсуждали разложенные рядом сухие травы. Лекарь что-то серьезным тоном внушал юноше, а тот, сосредоточенно хмурясь, кивал время от времени. На возвращение Тина с Дашей они только кивнули, вновь углубившись в прерванный разговор. Оглядевшись, посол что-то негромко проворчал и, взяв с пола глубокое ведро для воды, сказал, что сходит на реку. Выскочив вслед за ним на крыльцо, Даша протянула юноше его пиджак, но Лорэнтиу только отмахнулся, напомнив, что ему никогда не бывает холодно.

Возмущение девушки он проигнорировал и, помахав рукой, скрылся среди деревьев. Фыркнув, Даша вернулась в дом и свешала пиджак на отведенный для того крючок. Закрывшись в комнате, она переоделась в старую ночную сорочку Дары и, опустившись н колени, умылась из стоявшего на полу таза с холодной водой; от скользнувших за ворот ледяных капель, девушка зябко вздрогнула. Придвинув к себе сумку, Даша достала расческу и, расплетя косу, с наслаждением провела по распущенным волосам деревянными зубьями, ощущая, как их заостренные кончики касаются кожи, дрожью рассыпаясь по телу. Расслаблено она легла на спину, сквозь тонкую ткань сорочки, ощущая прохладные дуновения стелящегося по полу сквозняка.

Разговор в соседней комнате резко смолк, почти сразу же вновь возобновившись, но в тревожных тонах, что насторожило Дашу, и, приподнявшись на локтях, она прислушалась к доносившемуся из-за двери возбужденному шепоту. Кто-то из молодых людей поднялся и сделал несколько шагов. Взволновано девушка встала и выглянула из комнаты, обнаружив на кухне одного только Дзина. Она хотела было уже спросить, что произошло и куда делся Вереск, как с улицы донесся протяжный гул чужих громогласных воплей, ужасом сковавших ее.

Лекарь подскочил на ноги, сжимая в руках посох, и в это же мгновение дверь распахнулась, ударившись о стену с жутким грохотом, а проеме возник незнакомый Даше мужчина, здоровый, как бык, с исчерченным глубокими шрамами обнаженной грудью и толстыми руками, намного шире в обхвате талии девушки. Даша отступила, ударившись спиной о стену, и широко распахнутыми от испуга глазами неотрывно следя за рваными движениями громилы. Сплюнув, тот криво усмехнулся щербатым ртом и выхватил из-за спины полуржавый, но еще крепкий, двуручный меч.

— Чужак?.. — нахмурился Дзин и, осознав, прокричал. — Даша, беги отсюда!

Верзила издал странный звук, в котором девушка угадала смех, и направился в ее сторону. Онемев под взглядом напрочь лишенных чего бы то ни было человеческого глаз, она не могла даже вздохнуть от охватившего ее ужаса. Дзин перехватил посох и, прислушавшись, бросился на чужака, стремясь попасть тому по лишь ему известным точкам. Пытаясь справиться с парализовавшей ее паникой, Даша всеми силами вытаскивала из уголков памяти рассказы лекаря о жизненно важных точках на теле людей, воздействие на которые может позволить, как спасти, так и убить человека. Дзин отступил, но вновь сделал выпад, целясь в голову бугая, но тот разрубил посох и, рванувшись вперед, пронзил юношу мечом. На грязную кожу верзилы брызнула густая кровь лекаря.

Из груди Даши вырвался пронзительный крик.

С рваным выдохом Дзин соскользнул с меча, глухо повалившись на пол. Даша рухнула на колени, не в силах отвести взгляда от расплывающегося под лекарем темного пятна. Сердце гулко колотилось в груди, словно готовое в любое мгновение разорваться, лишь осознание произошедшего полностью проникнет в разум девушки. Оторопело она перевела взгляд на мужчину; усмехнувшись, тот сплюнул и отопнул ногой оставшиеся от посоха деревяшки, направляясь в сторону Даши. Едва чувствуя конечности, она попыталась отползти, но вскоре уперлась спиной в грубо сколоченную спинку кровати в ее комнате, ощущая, как колит кожу торчащий из досок гвоздь, но эта слабая боль, подобно резкому толчку, заставила ее вздрогнуть.

Путающиеся мысли вихрем пронеслись в голове, неумолимо возвращаясь к задыхающемуся в луже крови Дзину. Где-то на границе сознания еще теплилась надежда, что ему можно помочь, если… поспешить. Даша подняла взгляд: улыбаясь испещренными рваными трещинами губами, громила медленно приближался, точно осознано желая довести свою жертву до края ужаса, прежде чем настигнуть ее, позволяя осознать полную глубину ожидающего ее кошмара и боли.

Более неосознанно, нежели по воле разума Даша шарила рукой по дощатому полу за своей спиной, краешком разума помня, что где-то там должен быть мешок с оружием. Когда пальцы коснулись шероховатой ткани, девушка едва не воскликнула от этой маленькой победы. Зажав пальцами один из подвернувшихся стилетов, она спрятала оружие в широком и длинном рукаве ночной сорочки как раз в тот момент, когда жирные пальцы сжались на ее шее, отрывая от пола и поднимая над головой верзилы. Даша прохрипела и, охваченная вновь нахлынувшей волной паники, и попыталась вырваться, неистово царапая ногтями сдавливающую ее толстую руку.

Мужчина лениво встряхнул ее и, приблизив, со смешком выдохнул девушке в лицо. Даша ощутила плесневелый запах, исходящий от его одежды и кожи. Пальцы безвольно свисающей вдоль тела руки по-прежнему сжимали рукоять стилета, но заставить себя поднять руку и вонзить острие в тело мужчины она не могла. Слезы отчаяния и бессильной ярости навернулись на глаза Даши. Она задыхалась, и в голове стучало понимание, что ей необходимо убить держащего ее человека, но найти для этого решимости внутри себя у нее никак не получалось. Дзин сказал, что нет толку от оружия, если не умеешь убивать, и от размышлений, не подкрепленных конкретными действиями, а только сожалениями, проку не будет. И Лорэнтиу так же был прав — ей не хватит твердости, чтобы отнять чью-то жизнь.

Лорэнтиу.

Он обещал, что всегда сможет ее защитить, но сейчас его нет рядом. Его слова оказались лишь пустым звуком? Другой рукой Даша по-прежнему впивалась в запястье держащего ее громилы; воздуха не хватало и комната перед глазами начала расплываться, превращаясь в рой разноцветных трепещущих пятен. Сквозь гул стучащей в голове крови, Даша услышала отдавшийся слабым писком в ее меркнущем сознании вопль Бинха и лишь смутно различила, как темное пятно яростно обрушилось на голову мужчины. До последнего Даша надеялась, что помощь придет, но ни Вереска, ни Лорэнтиу не было даже слышно, а с улицы доносилась одна только пугающая тишина. Их нет сейчас рядом. Вспыхнувшая обида неожиданно угасла, сменившись ледяным спокойствием. Они не смогут ей помочь.