— Да, это точно, — усмехнулась Мирайн, кутаясь в пушистый ворот тулупа. — Однако как много людей живя за пределами этих гор, знают, кто они? Ох, что-то мне совсем холодно стало. Может быть, мы устроим привал?

— Нет. Мы идем совсем немного, — проворчал Лорэнтиу. — Терпи, раз пошла с нами.

— У-у, вредный, — буквально простонала женщина, но разжалобить посла ей так и не удалось. Смирившись, Мирайн картинно вздохнула еще пару раз и нахохлилась, глядя себе под ноги, что и позволило ей вовремя спохватиться и не наступить на выскочившую из-под снега серо-коричневую мышку с удивительно длинным хвостом и очень крупными задними лапами. Замерев, та принюхалась и шмыгнула в расщелину между рассыпанными камнями, издав тонкий мелодичный свист, и прежде чем ей удалось скрыться, Даша смогла рассмотреть на ее спинке узкую черную полоску. — А здесь не много животных, однако. Я почти не видела следов.

— А ты умеешь различать следы животных? — оглянулся Вереск.

— Да, но самые основные и хорошо известные.

— Наверное, это очень интересно, — кивнул юноша.

Немного времени спустя, заметив небольшое углубление в скале, Тин все же смилостивился и объявил, что им нужно передохнуть, а сам, бросив вещи на землю, сказал, что нужно осмотреться. Вереск увязался следом за ним, и, оставшись в одиночестве, Мирайн предложила развести костер, не забыв пожурить Лорэнтиу за черствость и невнимательность по отношению к ним, девушкам. Однако она и сама очень быстро справилась, благодаря чему вскоре они смогли немножко согреться возле бойкого пламени. Треск веток и шелест огня успокаивали, обволакивая нежным теплом, и Даша расслабилась, отчего и вздрогнула, когда к ней обратилась Мирайн:

— Ты очень дорога Вереску, — ласково заметила она.

— Д-да, наверное, — оторопело пробормотала Даша. — Он мне тоже… очень дорог.

— Вы познакомились совсем недавно, — скорее утвердительно сказала женщина.

— На следующий день после встречи с тобой.

— Вот как, — тихо промолвила Мирайн, не сводя пустого взгляда с трепещущего пламени. Прерывать ее задумчивое молчание Даша не стала, все же поймав себя на мысли, что тон, которым та сказала последние слова ее задел и не понравился. Было в нем что-то настораживающее, словно Мирайн знала о юноше больше, чем сама Даша. Наконец, шумно выдохнув, женщина вновь обратилась к бесцельно шурудящей длинным прутом горящие ветви Даше: — Ты любишь его?

— Да, — после короткого молчания ответила она. — Люблю.

— Я другое имею ввиду. Хотела бы ты стать спутницей его жизни? — в голосе Мирайн девушке послышались стальные нотки, впрочем, та сразу же добродушно улыбнулась и продолжила: — Ладно, можешь не отвечать. И так вижу, что ты испытываешь большую склонность к этому наглому юнцу, Тину. Что ж, я рада. Думаю, и Вереск привязан к тебе, как к сестре или близкому другу. У меня, к сожалению, никогда не было настолько дорогих друзей, кому бы я стала настолько важна. Хотя, может быть, мы подружимся с тобой, а, Даша? Или все-таки не успеем. Скорее всего, нам придется расстаться в Леке и пойти дальше своими дорогами.

Едва ли слушая ее, девушка пыталась осознать свои чувства.

— Вереск…

— Да? — удивленно вскинула брови Мирайн.

— Вереск, он… — медленно произнесла девушка, с трудом пытаясь облачить внутренние переживания и отношение к вечно безмятежно улыбающемуся юноше в слова. — Он разделил мою жизнь на «до нашего знакомства» и «после». Если бы не он, я была бы очень одинока, даже во дворце, где рядом была сестра и добрая, понимающая принцесса Триана, я не могла им открыться и поделиться своими тревогами так, как с Вереском. При этом меня не покидает чувство, что он был рядом со мной всегда. Он помог мне встретиться с самой собой, и пусть все еще не очень хорошо получается, но я стараюсь открыто смотреть на свои истинные желания и чувства. Благодаря ему, его поддержке и присутствию в моей жизни я смогла стать лучше, смогла начать раскрываться. Вереск и в самом деле для меня как светлый дух.

— Вот как, — Мирайн погладила девушку по плечу. — Я рада.

— Ты сказала, хотела бы я стать спутницей жизни, — Даша сняла варежки и коснулась пальцами тонких переплетений серебристых прутьев, между которыми с глухим стуком перекатывались красные неровные шарики, похожие на застывшие вечным сном семена. — Мои чувства к Лорэнтиу отличаются от теплой привязанности к Вереску. Скорее он вызывает у меня восхищение и глубокое уважение, рядом с ним что-то разгорается у меня в груди и странное волнение охватывает меня. Он так же дорог мне. И… мне бы хотелось стать для него важным человеком в этой жизни.

— А то, — невольно прыснула Мирайн, — что он для тебя сейчас делает, разве не говорит, насколько ты уже важный для него человек? Пора бы тебе, Даша, перестать бояться и открыто признать, что этот несносный малец любит тебя, а ты… — хитрая улыбка скользнула по ее бледным губам, — ты имеешь на это право. Вижу тебя насквозь. Все это глупости, отбрось их. К тому же Лорэнтиу теперь в равном тебе положении, так что тебе не о чем больше волноваться.

— По-твоему, не о чем? — вспыхнула девушка. — Ведь я в этом и виновата!

— О, разве вы еще не говорили об этом? Я думала, он тебе уже все объяснил.

— Объяснил, — проворчала Даша. — И все же…

— Ну, в общем-то, со временем сама научишься верить ему. Вереску же ты веришь, что действительно тому дорога и он помогает тебе без злого умысла, — взгляд Мирайн вспыхнул заговорщицким огоньком, и женщина склонилась ближе к напрягшейся в ожидании очередного пусть и беззлобного выпада Даше. — Вот мне все интересно, а что ты чувствуешь рядом с Вереском?

— Тишину, — механически сорвалось с губ оторопевшей девушки.

— О, — протянула Мирайн, — любопытно.

— Рядом с ним меня не тревожат собственные волнения и страхи, мне спокойно и тепло, словно бы меня защищает невидимый, но прочный кокон. Я никогда даже не думала врать ему или неискренне вести себя рядом с ним, понимаю… чувствую, что могу быть с Вереском настоящей, и он никогда от меня не отвернется. Если бы не он, я была бы очень одинока. И я верю, ничто из мною сказанного или сделанного не оттолкнет его от меня, он не осудит за совершенные ошибки. Он всегда будет на моей стороне, всегда защитит и поддержит. Рядом с ним… я могу не бояться себя.

— Понимаю твои чувства, — светлая улыбка тронула губы женщины.

Послышались шаги, сопровождаемые звонким скрежетом снега под ногами, и вскоре Даша увидела направляющихся к ним Вереска и Тина. В руках последний держал несколько вытянутых податливых предметов, оказавшихся тушками пещерных кроликов, как назвал их сам юноша, и Даша с удивлением отметила на головах животных тонкие белые рожки. Вереск, заметив костер, посетовал, что они, олухи, не подумали об этом, чем дал лишний повод Мирайн поддеть их с послом. И по лицу Тина девушка отчетливо поняла, что тот уже всерьез размышляет, а не сбросить ли по-тихому Мирайн с обрыва, до чего, впрочем, не дошло, и посол переключился на разделку тушек и приготовление ужина, не забывая периодически ворчать на докучавших ему Мирайн и Вереска.

Понаблюдав немного за ними, Даша посмотрела на сверкающие в солнечном свете розово-золотым огнем склоны гор. Возле костра тепло и уютно, запах дыма смешивается с морозной свежестью снега и едва уловимым ароматом травы или мха, изредка встречающимся им на пути. Спрятав руки в широкие рукава тулупа, Даша мягко улыбнулась, думая о том, что, пожалуй, готова смотреть на мир прямо и решительно, пусть еще по-прежнему немного страшно. Однако страх может и вовсе никогда не исчезнуть, поэтому важно не отмахиваться от него, а позволить быть, но при этом все же действовать, понимая: есть вещи важнее страха. И есть люди, готовые принять ее страх, не осуждая за него.

Даша протяжно выдохнула и устало вытерла взмокший лоб, идти по глубокому снегу сегодня было особенно трудно, а ранее выглядевший прекрасным пейзаж за почти полтора месяца их пребывания в горах стал казаться пугающим и даже унылым. Тяжесть перехода омрачила очарование гор, и Даша давно перестала замечать их тонкую красоту, погруженная в горячее желание поскорее оказаться на равнине. Вдобавок к усталости и ноющей боли в теле, что стали ее постоянными спутниками, в последние несколько дней добавилась тревога за странное состояние Вереска, выглядевшего куда бледнее обычного и с залегшими под глазами темными пятнами. Однако сам юноша отмахивался от ее волнения, объясняя все обыкновенной усталостью и постоянным холодом.