Так из солдат они стали лешими.

Они собирались на ловлю поречников как на битву. Перешучиваясь, проверяли обмундирование.

— Это которая бестия по списку? — интересовался Сева.

— Что-то рано, Себастьян, ты этим вопросом задался. Мы, можно сказать, только пахать начали.

— Но командор, ведь всегда хочется знать, сколько процентов вспахано, а сколько еще впереди.

— Тогда представь, Сева, что стоишь ты на вершине холма, на восходе солнца, а вокруг тебя — необъятная целина. Ну что, готовы? Тогда по машинам! — приказал Николай, и команда отправилась в путь.

Катя подставляла лицо утреннему солнцу, сонно щурилась. Ненавистный заповедник скоро вырубят, и никто даже пальцем не пошевелит, чтобы спасти его. Вчера она полночи провела в сети и поняла: никто не знает истинного перечня животных и растений, существующих здесь. Начальство исказило факты, а опровергнуть их некому. А значит, скоро у Николая останется только она одна.

Вторую половину ночи Катя просидела возле клетки павиана. Он теперь гораздо спокойней относился к ее присутствию, не кричал, а только посвистывал и ждал угощения. Девушка поняла, что он не любит высокого тембра голоса и резких движений, и стала внимательно следить за собой в его присутствии. Вчера она смогла подойти к клетке совсем близко, а животное не проявило обычной агрессивности, только некоторое беспокойство.

«Кажется, дело движется. Только медленно, надо бы поторопиться», — думалось девушке, но на душе впервые за столько времени было светло.

У Кати появилась надежда.

Поречники — здоровые болотные свинки, темно-коричневого цвета, бородавчатые, отличающиеся верблюжьей привычкой плеваться своей вонючей травяной жвачкой. Причем, весьма метко. Поэтому вся команда водрузила на лица защитные маски, и Бакай повел по следу. Болотная жижа весело чавкала под ногами, тучи гнуса садились на прозрачную маску и мешали смотреть. Плотные перчатки и резиновые шлемы на голову и шею делали лесничих похожими на работников опасного производства.

— Я охреневаю, ребята, как же поречников заживо не сжирают за лето? — начал философскую тему Сева.

— А ты бы стал жрать такую вонючку? — спросила Катя.

— Захочешь выжить — разбирать не станешь, — хмыкнул Бакай.

— Ну уж нет, лучше от голода сдохнуть, чем от газов, — запротестовал Сева.

И в этот момент Бакай поднял руку, и вся группа осторожно, почти бесшумно двинулась за следопытом.

Поречники появились как всегда неожиданно. Взяли и всплыли из болотной жижи, сразу пять особей, все маленькое стадо.

— Давай! — крикнул командор. Чушки с перепугу взвизгнули, самый здоровый хряк звучно рыгнул, и в людей полетел темно-зеленый ком.

— Ложись! — завопил Сева, но Бакай увернуться-таки не успел. Мерзкая на вид и отвратительная по запаху дрянь залепила ему всю маску.

Три поречника были подбиты, остальные повизгивая умотали дальше на болота.

— Ха-ха, ну как, Бакай? Разбирать не станешь? — захихикал Сева.

— Давайте быстрее, пока те подкрепление не привели. А то нас здесь лет пять откапывать будут, — Николай подошел осмотреть особей.

И тут откуда-то раздалось странное бульканье, хлюпанье.

— Это что-то с ними? — поинтересовалась Катя.

— Не знаю.

Обойдя хрюшек на всякий случай сзади, Сева присел на корточки и прислушался.

— Не, это не они, это…

И в этот момент из одного поречника полилось как из дырявого биотуалета.

— О неееееет! — завопил Себастьян, но уже было поздно.

Бедняга вспомнил весь свой словарный запас, а команда еще долго никак не могла успокоиться. Согнувшись в три погибели, все хохотали до слез, даже оплеваный Бакай.

— Ха-ха-ха, как смешно! — огрызнулся Сева. — Кое-кто оплеванный мог бы вообще посопеть в сторонку!

— Уж лучше оплеванным, чем обосранным, — хихикнул Бакай. Сева с тоской посмотрел на свой костюм и брезгливо сморщился.

— Да уж, наверное. Черт, почему Гвиера не предупредила, что они не только плюются метко, но еще и срутся?

— Потому что это первый зафиксированный случай меткого подлезания мишени к орудию! — ответил за Гвиеру командор. — Сева, тебе на роду написано прославиться.

Не будь это командор, Сева нашелся бы, что ответить.

Катя назвала его Квазимодо.

Павиан чавкал мясо, а она наблюдала, как он ест, и разговаривала с ним.

— Ты даже представить себе не можешь, Квазик, что такое — человеческая речь. Хочешь сказать одно, а говоришь совсем другое. Просто несет, как бедного сегодняшнего поречника, и еще даже не успеваешь договорить слово, а уже понимаешь, как оно неуместно и что жалеть будешь. А слово хватается за слово, и все.

Катя сидела почти вплотную к клетке. Чудовище поспешно выхватило у нее из рук следующий кусок.

Николай даже глазам своим не поверил, когда вошел в инкубатор. Чуть помедлив, замер у стены.

— Если бы я могла вернуть время вспять, я все бы сделала по-другому. Я не знаю, какой дьявол заставил меня наговорить столько всего, что я сама запуталась в собственных словах. Если бы сказать — баста, всего этого не было! Я веду себя иногда, как полная идиотка, но это от бессилия. Ты тоже не очень умно выглядишь, когда силовую клетку пытаешься разломать. Обжигаешься, пищишь, и снова лезешь. И ничего не меняется, потому что ты не знаешь ключа. Мы оба в клетке, Квазимодо…

Николай бесшумно вышел из инкубатора.

Гвиера, наблюдавшая за этой картиной со своего поста, улыбнулась.

А пару часов Катя колотила кулачками в дверь Гвиеры.

— Открой, пожалуйста! Это я!

Наконец женщина впустила гостью. Окинув ее взглядом, Катя покраснела.

— Я наверное…не вовремя?

— Ничего, все нормально, — Гвиера указала пальчиком на прикрытую дверь в ее спальную, улыбнулась и поглубже запахнула коротенький халатик, — Что случилось?

— Вот!

Катя победоносно протянула на ладони клок павианьей шерсти. Гвиера заулыбалась, взяла его, понюхала и скатала в шарик. И бросила под ноги.

— Что ты делаешь? — ахнула Катя, бросаясь его искать.

— Катенька, девочка, не ищи… Видишь ли… Я тебя немножко обманула.

— Что?..

Катя замерла. Эйфория, которая только что дала ей крылья, сдулась, как пробитый воздушный шар.

— Нет никакого рецепта волшебного зелья из шерсти павиана-горгулии.

— Что?

Катя не верила своим ушам. Надежда, которой она грелась последние месяцы, которая вновь научила ее улыбаться, была обманом. Злой шуткой. Игра закончена. Прислонившись к стене, девушка медленно сползла вниз, глядя в одну точку перед собой.

— Как ты могла… За что же ты меня так… Что я тебе плохого сделала? — недоумевающе чуть слышно проговорила Катя.

— Катенька, подожди!

Гвиера присела возле девушки на колено и взяла ее безвольные руки в свои.

— Катенька, ты не поняла. Нет рецепта волшебного зелья, но оно тебе и не нужно. Ты была растеряна, словно не знала, что делать. А теперь ты знаешь!

— Что знаю?

— Как все вернуть! Ты всю жизнь завоевывала, и с каждым новым опытом твои завоевания становились все прямолинейней и очевидней. Ты воюешь с командором как… как будто с голыми руками лезешь в клетку к дикому павиану и думаешь силой его усмирить. Иногда гораздо проще приручить, чем покорить. Вспомни весь свой путь от порога инкубатора до клетки павиана, и сделай все то же самое. Терпение, искренность, ласка, время, бесстрашие и надежда. Потихоньку, шаг за шагом, и тебе добровольно за один нежный взгляд отдадут то, ради чего ты готова была взорвать полмира.

Кате потребовалось какое-то время, чтобы немного прийти в себя и понять смысл слов Гвиеры.

— Проще приручить, чем покорить… Ах ты старая мудрая стерва, как же ты права! Ты права! — воскликнула вдруг девушка, обняла подругу за шею, звонко поцеловала ее глянцевую белую щечку и побежала к себе.