— А как же геенна огненная?

— Символ, означающий нечто совершенно иное… Помнишь, когда ты медлил исполнить свой обет, сладкий, выворачивающий душу наизнанку зов заставлял тебя рыдать, глядя в распахнутое звездное небо?

На ресницах Агафангела появилась капля и затерялась в густой поросли его бороды.

— Да…Я помню.

— Представь себе эту боль, увеличенную в сотню, в тысячу раз — и ты поймешь, зачем я пришел к тебе.

— Неужели?.. Неужели призыв Бога слышен и в аду?.. Истинно нет предела милосердию Божию…

— Лучше бы был, — усмехнулся демон, — Эта мука пострашнее серного озера. И хуже всего то, что за единый миг ее можно все отдать… А когда зов чуть смолкает…

Демон подошел вплотную в иконе Михаила. И в его глазах мелькал тени прошлого: блики от мечей и доспехов, чьи-то лица, всполохи света, и рука невольно потянулась к груди — к тому месту, где под одеждой скрывался глубокий шрам от оружия того, чей образ так талантливо воссоздал иконописец.

— Так вот почему вас не уничтожают… Бог надеется на ваше раскаяние.

— Нет. Он прекрасно знает, что никакого раскаяния не будет. Существо, испытавшее хоть малейшее сомнение в этой истине — предатель Люцифера и князя, которому служит. Подобный поступок является предательством и изменой. Виновный подлежит немедленному уничтожению. То, о чем ты подумал, невозможно из-за того что мы не хотим. Не хотим, потому как не имеем права и не нуждаемся в этом!

— Но…раз создано наказание…Значит такое уже случалось?…

Демон усмехнулся.

— Случалось… Конечно случалось. Словно яркая звезда, срывается предатель из подлунного царства в сумрак, чтобы навсегда остаться безличной тенью…Иногда, когда ты видишь звездопад — это не только звезды.

— Ты посеял в мою душу смущение. Я не понимаю…

— Не понимаешь, почему нас не уничтожили? А тебе не приходило в голову, что нелегко заставить себя убить своих детей??? Ты забыл, что мы с тобой — братья?!

Ужас пронизал Агафангела от этих слов.

— А ты? Ты хотел бы покаяться? — вдруг спросил инок.

— Ползать на коленях и молить о прощении — удел рабов, ваш удел. А я свободен. Ты бредишь, старик, — процедил демон сквозь зубы, и Агафангел даже отшатнулся, увидев его лицо.

— Ты споришь с самим собой. Зачем тогда ты спрашивал, смог бы я простить тебе то, как ты мучил меня или нет?

— Ты не понимаешь, что несешь, — прошипел демон, и его плащ превратился в огромные крылья летучей мыши.

— Запомни — не прощается только то, в чем не каются!

— Заткнись, Агафангел. Мне это не поможет. А тебе — вполне. Ровно через год в полдень зазвучит по тебе отходная.

Монах вздохнул. Взгляд его посветлел.

— Помоги тебе Архангел Михаил.

Демон фыркнул и огромной черной птицей вылетел прочь через окно.

Агафангел перекрестился.

— Все что ты сделал мне, я тебе простил. Но только это.

От этих слов яркий свет вырвался с не дорисованного изображения Михаила. Агафангел пал на колени. Когда он поднял голову, то увидел, что икона завершена, а в руках у архангела не стальной, а огненный меч.

В пещере проход был узеньким, ступеньки истертыми и неудобными. Темнота освещалась только свечкой, зажатой в ладони таким образом, чтобы воск не капал на пол.

Сначала шел Димка, потом Соня и Тоха.

Справа и слева стояли раки с мощами святых. Дима спешил, он уже порядком устал от всего мероприятия. Соня щурила глаза, пытаясь рассмотреть получше образы, висевшие над раками.

— Интересно, откуда вообще традиция выставлять покойников на обозрение? Я себя ощущаю персонажем «Баек из склепа», — признался Димка.

— Подожди, дай хоть одну раку рассмотреть.

Девушка остановилась и осветила свечой небольшой гробик. Что-то внутри оказалось завернутым в зеленую парчу.

— А может, там и нету никого? — шепотом спросила она.

— Давай заглянем в следующую, — предложил Тоха.

— Да никого там нет, все сгнило уже давно, — фыркнул Дима. — Ребят, может на воздух?

— Если не веришь, что там кто-то есть, чего дрейфишь? — хихикнула Соня. В этот момент двое мужчин догнали их, и чтобы разминуться, ребята прижались к одной стене.

— Ну что, посмотрим…

Тоха поднес свечку к прозрачной крышке.

— Нет, братишка, тут однозначно кто-то лежит.

— С чего ты взял?

Он ткнул пальцем в стекло.

— Руки.

Из складок золотой парчи выглядывали две неестественно маленькие, сухонькие ручки коричневатого цвета.

Соня закричала.

— Пошли отсюда! Пошли скорей! Господи, тут везде мертвецы!

Тоха проводил удивленным взглядом поспешно удалявшихся друзей. Вокруг стало значительно темнее. Он снова поднес свечу к крышке раки. На коричневатых ручках были видны рельефно проступающие жилки. Палец невольно потянулся к ним и столкнулся с прохладой стекла. Странно, но ни страха, ни брезгливости он не испытывал. Тоха поднял глаза на висевший над ракой образ. Хотелось бы ему знать, кем был этот человек, чем занимался, о чем мечтал.

Поднявшись на поверхность, он осмотрелся. Не увидев ребят, дошел до ближайшей лавочки и присел. И задумался.

Солнце уже во всю шпарило с высоты. Паломников и туристов набралось уже больше позволенного приличием. Все сновали взад-вперед, шумели, смеялись. Девушки в ярких футболочках и шортиках, иностранцы с фотоаппаратами — и на удивление, почти совсем не видно стало монахов. Суета, свечки в руках у паломников. Как-то дико это выглядело, и Тоха даже понять не мог, почему.

И тогда он увидел странного человека в рясе. Он брел сквозь толпу, почти не разбирая дороги. Рот раскрыт, волосы всклочены, взгляд какой-то безумный. Монах вдруг остановился недалеко от Пушки и повернулся к нему. Что-то пробормотал себе под нос и направился в церковь.

Сразу захотелось выйти за ворота и покурить.

Камнем пал он на монастырскую стену. Когда-то давно здесь жила юродивая Анна. Ее душа была чиста, как у младенца, и не раз он приходил искушать ее, а потом — просто поговорить…

Вокруг царила тишина. Над церковью не видно сверкающего невещественным светом креста. Над монастырем — только пара светлых лучей.

Демон изумленно опустился около храма в образе обычного мирянина. Должно быть, монастырь пустует.

Двери открыты. Слышно пение. Читается акафист Святителю Николаю. И зачем только эти девицы пошли в монахини?..

Он беспрепятственно прошел на середину храма. Забавно. Монахини думают о трапезе, о жмущих ботинках, о новой мантии, о симпатичном прихожанине с холодными голубыми глазами. И только у одной из них за плечами стоял Ангел Хранитель.

Гость из бездны, приветствуя его, чуть заметно поклонился. Ангел ответил ему тем же.

Зайдя за колонну, демон растворился и уже невидимый подошел к нему.

— Что держит тебя рядом с ней?

— Материнское благословение. А ты — тот самый?..

— Сам видишь. Здесь давно так?

— Очень давно.

— У нас в аду больше почтения к Богу, — фыркнул демон.

— Не смей говорить так.

— Разве я не прав? Разве ты говорил бы со мной, присутствуй Бог среди них? Да и я не смог бы войти в храм.

Ангел поднял свой светло-голубой взгляд.

— Будь снисходителен.

— Я не умею, — пожал плечами тот. — Пошутить что ли напоследок.

— Элигор?!.

Но демон уже вошел в пустой алтарь. Там находилась только настоятельница. Святого покрова над ней было. Ангела Хранителя тоже. Подождал секунду. Покрова не появилось. Небеса не защищали ее.

Игуменья поправляла плащ, когда он выступил из пустоты в облике Святителя Николая. У икон в алтаре ожили глаза.