— Здравствуй, чадо!

Инокиня вскрикнула и пала ниц.

— Эх, матушка! И чему тебя учили? Неужто не слыхала о прелести? — прорычал он, принимая свой обычный вид, отказавшись от облика дракона (все-таки это было бы уже слишком). Но языки пламени и клубы черного дыма решил оставить для пущей убедительности.

Игуменья перепугалась и вскрикнула еще громче, заливаясь слезами.

Монахини бросили чтение акафиста и бросились к алтарю. В алтарь они войти не имели права. Матушка-игуменья на оклики не отзывалась. В храме зазвучало громогласно:

— Все слышал — и о мантиях, жмущих ботинках, вкусных пирожках и прихожанах! Вы все мои! Мои!!! Ангелы ваши далеко, Бог вас не слышит, покаяния не нашел ни в ком — мой монастырь, мои монашки!

И демон растворился на глазах обезумевшей игуменьи.

Монахини визжали. Игуменья бормотала что-то о том, как Святитель Николай обратился в чудовище, чтобы призвать их всех к покаянию, и рыдала навзрыд.

— Идиотки, — мрачно сказал демон Ангелу, наблюдая эту картину. И в ту же секунду из тени за колоннами вышли два чудовища.

— Элигор, рыцарь и герцог кровопролитных сражений и плотских утех, тебе письмо от Повелителя. Великое терпение за твои прежние заслуги исчерпало себя. Прими и будь готов.

И исчезли.

Письмо вспыхнуло голубоватым пламенем в руке демона.

— Отчего не прочитал?

— Я знаю, что в нем. Мой приговор.

— Сегодня Михаил Архангел за тебя пред Богородицей вступился.

Демон вздрогнул. Ангел протянул руку и коснулся его плеча, добавляя своего света в его тьму. Два брата. Два врага. А некогда — два друга. Но это было так давно…

— Ты верь, Элигор.

— Благодарю тебя, — глухо сказал демон, отступая.

— Покаяние раба — вынужденная, единственно возможная вещь. Покаяние свободного — изъявление его свободной воли. Никому не нужно покаяние раба. Ценно покаяние свободного.

— Откуда знать тебе, вечному рабу и воспевателю, что есть покаяние свободного?

— Служение из любви не есть рабство, и ты это знаешь не хуже меня.

Демон усмехнулся. Зов набатом звучал в его груди, словно взрывая ее изнутри ежесекундно, причиняя неимоверную, но такую сладкую боль.

— Но ведь такого не было от создания мира, чтобы кто из наших покаялся, — с трудом проговорил он, будто каждое слово приходилось поднимать, как тяжелую гирю.

— Падением Люцифера ангелами была открыта дорога из святилища Его к гибели и отчаянью. Может, кто-то должен открыть путь из гибели и отчаянья к Его святилищу? Прощай. Царица Небесная испросила тебе время до заката.

Демон кивнул.

Не друзья. И, может, не враги.

— А знаешь, ты стал светлее…Еще светлее.

Раскланявшись, демон исчез.

Два светлых лучика, освещавших монастырь, как оказалось, исходили от могилы юродивой Анны и еще одной монахини. «Как странно, когда единственное живое место — кладбище!» — подумал демон, птицей взмывая в небо.

Над обителью зажглась хрупкая радужка. Это означало, что чья-то жизнь всерьез изменилась.

Тоха вошел в храм осторожно, словно опасаясь что-нибудь сломать. Служба только что закончилась, и сейчас церковь наполнилась негромким гулом спешащих приложиться ко всем доступным для поцелуя иконам паломников и столпившихся у свечного ящика мирян. Время от времени то там, то тут сквозь пеструю толпу мелькали черные подрясники и монашеские плащи.

Странный инок был здесь. Он сидел у стены, бормоча что-то себе под нос. Увидев Тоху, он поспешно поднялся и направился к нему.

— Имя? Имя как твое?

Он дурно пах, а рука, которой он схватил Тоху за локоть, была вся в потемневших трещинках, как у человека, постоянно работающего на огороде.

— Антон.

— Помоги Господи рабу твоему Антонию во всех его добрых начинаниях!

Инок размашисто перекрестился и поклонился в пояс на алтарь.

— А где же друзья твои? Видел, видел я вас у колодцев. И возле пещер тебя видел. Что же ты один в храм пришел?

— Ребята устали, уехали покушать в кафе.

— А сам-то? Сам-то не голоден?

— Да я…

— Только не ври, в храме ведь стоишь.

— Очень, — признался Тоха.

— Пойдем в трапезную, там тебя накормят. Пойдем-пойдем.

Монах тащил его за локоть в трапезную, продолжая расспрашивать о всяких пустяках, о которых его давно никто не расспрашивал.

В кухне хлопотали святые отцы в весьма забавном виде — в передничках, у некоторых длинные бороды были забраны в хвостик простенькими цветными резинками. Не успел Тоха оглянуться, как приведший его монах куда-то делся.

— Это чтобы волосы в еду не падали, а то не охота от братии удирать по Лавре, когда они захотят нам наши волосы из супа на место привязать. Я отец Анатолий, — представился один из поваров.

— Антон, — непривычно для себя смущаясь, назвался Тоха. — Меня вот..

— Тебя отец Василий привел. Ты не стесняйся, садись вот сюда, здесь чисто. Еда у нас вкусная, от души и с Богом приготовлена.

Отец Анатолий налил гостю знатную тарелку грибного супа, рядом тут же откуда-то нарисовалась ложка и кусок хлеба, а через минуту — еще и рыба в соусе и стакан чая.

— Кушай, кушай.

Илья растерялся. Как есть среди монахов? Стоило бы наверное перекреститься, но он никак не мог вспомнить, с какого плеча начинать. Наконец аппетитный запах вытеснил все размышления и он принялся усердно работать ложкой.

— Вкусно?

— Отменно! — честно признался Тоха. — Спасибо!

— Ну и хорошо. Ты на отца Василия не обижайся — он как истинный аскет тела давно не моет, ему тут выговор сделали, чтобы на кухне не крутился. С тех пор он только приведет кого-нибудь из понравившихся паломников — и во двор.

— Странный он немного, — признался Илья. В желудке появилось приятное чувство наполненности, но рыбу попробовать тоже очень хотелось.

— Щука по-монастырски, — похвалился Анатолий, усаживаясь рядом с гостем. — А отец Василий… Одни говорят — юродивый он, другие — что больной. Третьи называют его святым.

— А вы как думаете?

Анатолий пожал плечами.

— Не мне судить. Но ни пакостей, ни сплетен, ни похвальбы. Что ни попросишь — всегда помочь готов, как ни прислушаешься — молитву Иисусову творит. Так что одно знаю — монах он, отец Василий, нам всем у него еще поучиться надо. Не подложить рыбки?

— Нет, спасибо. Я наверное и этого не съем.

— Пришел к нам из белого духовенства, принял постриг. Рассказывал вроде, будто однажды увидел демонов и тогда решил уйти в монастырь. Такая вот история. Точно не будешь рыбки?..

Наевшись от пуза, Тоха неспешно вышел на крылечко трапезной. На ступеньках его ждал отец Василий.

— Сыт?

— Спасибо, наелся до отвала, вкусно все было.

— Вот и хорошо.

— А правда, будто вы…демонов видели?

Отец Василий энергично затряс головой.

— Сейчас расскажу тебе, все расскажу. Я знаю, многие думают, я сумасшедший, может и ты так думать будешь, но я расскажу тебе…

Он увел парня к лавочке, и потом долго что-то говорил, а Антон, уставившись на него своими по-детски чистыми глазами, слушал…

Он вошел в храм, поеживаясь. Ощущение, будто шагнул в открытое пламя.

Молодой статный батюшка задолго готовился к службе. Сияющий от радости Ангел Хранитель незримо помогал ему.

— Отче, я хотел бы…исповедаться.

Священник обернулся.

На него смотрел невысокий прихожанин самого обычного вида. Только глаза были какие-то жуткие. «Несчастье у человека…» — решил батюшка, и не задавая лишних вопросов, сказал:

— Хорошо. Подождите минутку, — и ушел в алтарь.