— Кажется… я действительно не смогу тебя проапгрейдить.

Азраил-8 картинно завис над космодромом Реи и пошел на посадку.

Рея из его прошлого выглядела совсем по-другому. Сияние океана, искры света в волнах, и многочисленные крошечные островки, причудливым рисунком высеянные по поверхности воды. А теперь она встретила его мелкой изморосью и свинцовым холодом океана.

Высокие, изящные каррины, выказывали ставший обычным болезненный интерес к его персоне. Арту всегда нравились представители этой расы — вытянутые правильные лица, раскосые глаза, приятный на слух язык. Когда-то он подолгу оставался здесь, и в те времена карринки смотрели на него совсем иначе…

А вот теперь — бездонные кошачьи глаза напротив. И в них — ничего, кроме отражающей свет бездны.

Приговоренная.

На ней было желто-оранжевое платье жрицы, а бесчисленное множество смоляных косичек позвякивали бубенчиками. Она молчала, чуть склонив свою хорошенькую головку. Повисшая длительная пауза нисколько ее не смущала.

— Ты в самом деле убила верховного жреца? — наконец спросил Мартес.

— Да.

В приглушенном освещении комнаты отдыха ее радужки поблескивали, как у ночного животного.

— А ты в самом деле палач? — спросила она в свою очередь.

Арт усмехнулся.

— Не сомневайся.

— И ты меня сейчас казнишь?

— Казню. Но я не хочу делать это прямо сейчас. У меня есть двадцать четыре…верней уже двадцать два часа на исполнение приговора, почти двое суток твоего мира. Зачем ты убила жреца?

Карринка подобрала под себя ножки и улыбнулась:

— Я же не спрашиваю, зачем ты стал палачом.

— Спроси — я отвечу.

— Спрашиваю.

— Потому что для меня быть палачом — единственный способ жить. Никто в здравом уме и трезвой памяти добровольно не станет членом нашей касты. Думаешь, мне приятна моя работенка? Да я бы душу дьяволу продал, лишь бы отвязаться от нее, только вот никто не покупает. А ведь еще не так давно я промышлял совсем иным ремеслом.

— Расскажешь?

Примерно так он когда-то пытался установить контакт с Грумом, а потом — с кораблем. Она надеется привязать его к себе, вызвать сожаление — и выжить. В груди болезненно сжался ком и подкатил к горлу.

Что ж, Делла пытается изменить свою судьбу, а он — получить максимум от возможности живого общения. Среди подонков и мрази — первое симпатичное лицо. В конечном итоге у нее есть надежда, которая тоже дорогого стоит, а у него — созерцание женской красоты. Все по-честному. Без крапленых карт.

— Ну, например, это я стащил из вашего Анклава изумрудное сердце.

Глаза карринки изумленно распахнулись.

— Ты???

— Не ожидала?

— Меня тогда в храме еще не было, но я всегда считала эту историю легендой.

— Не так уж я стар, чтобы мои подвиги считать байкой!

— Но как тебе удалось?

— Долгие годы тренировок, алкоголь и спор на горячую голову делают порой чудеса. Я потом, когда протрезвел, сам удивился.

— Но там же надо знать ответы на восемь шифров, которые сначала опускают решетку, потом подают лестницу, потом отключают охранную систему сердца…

— Далла, вся эта хваленая система рассчитана на законопослушных и пугливых представителей вашей расы, а не безбашенных людей. Знаешь, как я прошел решетку? Я на нее помочился. Веришь, я даже не успел понять, что там, оказывается, была логическая задачка, ответ на которую — вода. О существовании лестницы я тоже ни сном, ни духом, знал бы — может, и попотел в поисках ответа, а то целый час лез по стене, три присоски потерял, чуть шею не свернул.

Далла рассмеялась. Искренне или нет — какая к черту разница? Мартесу вдруг стало легко и здорово.

— Хочешь рома? Или эля?

— Я никогда не пила спиртного. Табу ордена.

— Никогда в жизни??? Так, это надо срочно исправлять! Я и не знал, что у вас такие табу есть. Теперь просто даже опасаюсь спрашивать, а что ты пробовала-то?

Он бросился разливать ром.

— Азра, включи-ка нам что-нибудь!

В воздухе раздались траурные завывания погребальной песни лийцев: «Аааааа-оладди-оллана-ААА!!!»

— Скотина, выруби это немедленно! — заорал Мартес. Наступила тишина.

— Тебе не понравилось? — ехидно поинтересовался корабль.

— Придержи трупные шуточки для тет-а-тета, ладно?

— Уговорил.

В салоне зазвучала приятная электронная композиция.

Далла задумчиво обняла узкими ладошками стакан, и, пристально глядя в лицо своему палачу, спросила:

— Ты надеешься, если я напьюсь, все желаемое получить по доброй воле?

Мартес тяжко вздохнул и сделал приличный глоток.

— Послушай, я не стану говорить, что не хочу тебя. Очень хочу, и поверь, ты бы ни о чем не пожалела. Но потрахаться я могу в любом портовом кабаке, причем недорого, а вот казнить после секса будет слишком непросто. Логично?

— Пожалуй.

— Но у нас есть еще куча времени. Двадцать два часа — целая жизнь, где для тебя нет запретов и возможно почти все, кроме удлинения срока, а для меня — великое воспоминание о том, как я сам жил когда-то. Своеобразный пир во время чумы. Что скажешь?

Она задумалась. Арт знал, над чем она размышляет. Далла взвешивала, стоит ли пытаться разыграть предложенную им карту. Она умна, надо признать. Прекрасная актриса, и выдержке позавидовать можно.

Наконец решилась. Сделала несколько глотков рома, чуть поморщилась.

— Научишь меня летать?

— Азра, дадим девушке порулить?

— Любые радости за ваши деньги! — ответил корабль, и Мартес потащил Даллу в кабину пилота.

Она дергала рычажки и смеясь мучила штурвал, музыка ускорялась, Азра изображал, будто ее телодвижения имеют какое-то значение, то ускорялся, то зависал, то нарочно пугал ее чем-нибудь неожиданным, один раз даже огонь открыл из турели.

Мартес хохотал. Словно все потеряло значение, был только корабль, он и тоненькая карринка с рекой звенящих косичек на голове. Бутыль пустела.

— Чего еще ты хочешь? — кричал он Далле на ухо.

— Пострелять! — в ответ кричала девушка.

— Азра, найди-ка нам какой-нибудь астероид!

— Слушаюсь и повинуюсь!

На головном мониторе возникла картинка космоса и редкого астероидного потока — любимая игрушка капитана.

— Ааа, в нас сейчас врежутся!

— Не бойся, у нас крутой противоастероидный щит! — вдохновенно врал Арт, — теперь Азра, возьми пилотирование на себя, пожалуйста, наша гостья не может разорваться! Далла, прицеливаешься вот так…. Потом нажимаешь кнопку… Есть!

Астероид разлетелся облаком воспламененной пыли.

— Ух ты!

— Давай сама!

Она стреляла и стреляла, и он совершенно забылся, но тут в звучание музыки врезалось знакомое смешное бульканье, и Арт поспешно отрубил монитор, едва успев до появления надписи «game over».

— Что случилось? — огорченно спросила она.

— Эмм…Перезагрузка компрессионно-боевой программы графического отображения боя, — выдал Мартес, надеясь, что абракадабра, придуманная на ходу, прозвучала внушительно.

— Ааа, — протянула она, понимающе кивая, вызвав новый взрыв смеха.

Потом курили трубку, и Далла кашляла до слез, играли в пьяные жмурки, и она смешно упрашивала Азру не подсказывать капитану.

— Я ни за что не испорчу игру своему компаньону. Я впервые слышу, как он умеет смеяться, — двусмысленно ответил корабль, но Далла была довольна.

А потом все произошло само собой. Она просто подошла к нему, и его губы столкнулись с ее, грубо сорванное платье упало к ногам, и Мартес прижался к ароматной коже самым горячим и нежным поцелуем, каким когда-либо ласкал женщину.

— Я смущаюсь его, — прошептала девушка, имея в виду Азру.

— Он закроет глаза, обещаю, — пробормотал Арт, давая себе волю.

Сквозь опущенные ресницы он видел ее лицо. Задумчивое, грустное. Она смотрела на него с сожалением, без ненависти или презрения.

«Сможешь или нет?».

Гибкая рука скользнула к отстегнутому с запястья Мартеса ножу. Еле слышный звук — и из рукояти вынырнуло стальное жало.