— Вот еще! — Кирилл фыркнул, но расспросов не прекратил, — а чем еще?

— Питаюсь? Грунтовыми водами, солнечным светом.

— Как растения?

— Вроде того. Но не напрямую, немного иначе. Собственно, в крайнем случае, я даже от розетки могу заряжаться.

— Надо же! Столько лет с тобой знаком, а совсем тебя не знаю, — он вновь развернулся к выходу, — а нашего пленника мы будем кормить? Или заморим голодом?

Линда нахмурилась и резко пожала плечами, что было верным признаком раздражения.

— Послушай, кормящая мамаша, сходи-ка ты в магазин, принеси пользу обществу. Во-первых, проветришься и успокоишься, во-вторых, щенка своего покормишь, во-вторых коллеги будут благодарны. А то, я смотрю, ты всерьез вознамерился подозревать меня в бессердечии и спасать от нас сородича. Повторяю в последний раз. Я его не съем! Не покусаю и не покалечу. Не побью, не запугаю, не буду пытать и морить голодом. Но и грудью кормить я его тоже не собираюсь! Он, несмотря на малолетний возраст, — боец и наш враг. И он уже убивал. Сейчас ты в нем видишь себя, только сбившегося с праведного пути, и нуждающегося во внимании и понимании. Но это не так. И когда присмотришься, ты это поймешь сам. Мне правда жаль, Кирилл, но этот мальчик попытается загрызть тебя при первом же удобном случае. Спасать эту заблудшую душу, что, как я вижу, ты собираешься делать не смотря ни на что, нужно долго. И это будет трудно и болезненно, прежде всего, для тебя самого. Да и для него тоже, разумеется. И результат весьма гадательный.

— Так что? Не пытаться?

— Конечно, пытаться. Мальчика жаль, да и ты не умеешь отступать. Просто учитывай все сложности. И, ради чего-нибудь святого, перестань дергаться. Никогда тебя таким не видела.

— А я таким никогда и не был, — смущенный сотрудник заглянул в глаза гневной начальнице, — извини. Я все понял. Пойду, и правда, схожу в магазин. Что купить-то?

— Не знаю. Реши сам. Главное, шоколадного мороженого побольше. Если окажется, что кофеварку я все-таки сломала, это единственное, что сможет удержать Никиту от попытки смертоубийства.

Кирилл кивнул и вышел, наконец, из кабинета, размышляя на ходу, что бы такого купить, что смогло бы удержать от попытки смертоубийства саму Линду. На ум приходила то минеральная вода, то подкормка для цветов, что его, конечно, веселило, но к разгадке никак не приближало.

Проснуться было непросто. Сон не отпускал, давил на голову, не давал открыть глаза и пошевелиться. Но выбраться из его лап было просто необходимо. Даже во сне Юрий помнил острое чувство ярости и бессилия, когда его, уже почти сбежавшего, вдруг обожгла резкая, но милосердно-короткая боль, мир перед глазами поплыл, а вот лужа на асфальте, напротив приблизилась настолько, что он смог рассмотреть ее во всех подробностях. И, даже во сне, он все стремился вырваться и сбежать. Это как минимум. А желательно еще вернуться и отомстить. Продумать все получше и отомстить. Не может же быть, чтобы не было никакого способа!

Веки, наконец, подчинились и глаза открылись. Юноша сел на кровати и осмотрелся.

Маленькая комната. Кровать и больше ничего. Вместо одной из стен — стекло. За стеклом — лаборатория. Большая. Богатая. Ему уже приходилось бывать в таких, и желания оказаться там снова не возникало. Помещение без окон, должно быть, подвальное. Практически весь свет погашен. Только одна тусклая лампа в самом углу, но для его глаз света достаточно. А в противоположном, дальнем от лампы углу, за компьютерным столом сидит в кресле его цель. Сидит и смотрит прямо на него. Оценивающе, спокойно, почти равнодушно, без тени злорадства или любопытства. Просто задумчиво.

— Проснулся? — голос прозвучал из динамиков откуда-то под потолком. Толстое стекло глушило любой звук.

Юноша не ответил. И так ведь очевидно, что проснулся.

— Как себя чувствуешь?

В ответ только пожатие плеч. Говорить пленник явно не был настроен. Сжался пружиной, осматривался, настороженно и внимательно, не пропуская ни одной детали, запоминал все, что может оказаться полезным, для будущего плана побега. Или захвата власти в отдельно взятой лаборатории. Вполне может оказаться, что уже знакомые ему существа не будут следить за ним каждую минуту, а остальные обитатели этого места не настолько достойные противники.

— Как тебя зовут? — зачем ему потребовалась эта информация, он и сам не знал. Видимо, просто любопытно стало. Как-никак родственники в каком-то смысле.

— Кирилл. Это моя лаборатория. Я здесь медик.

— Ты?! — оборотень хмыкнул, — зачем тебе понадобилась медицина? Это работа для слабаков и трусов. Для тех, кто не умеет драться.

— Драться я тоже умею. Это быстро надоедает.

— А эта твоя хозяйка? Линда? Как ей удалось тебя так выдрессировать?

Видимо, разозлить собеседника представлялось юноше умным ходом. Кирилл не стал пытаться угадать, для чего ему это понадобилось. Просто порадовался, что мальчишка все же разговаривает с ним. Для начала это было неплохо.

— У меня нет хозяев.

— Да ну? А что ж это у вас? Бескорыстная дружба? Любовь?

— Она руководит организацией, в которой я работаю.

— Да ну! Заливай больше! А то я не видел, как вы ворковали.

— Взрослые люди, — Кириллу стало смешно, — часто так общаются с коллегами. А теперь скажи, ты есть хочешь?

— Нет.

— Зря. Ты, конечно, в жутких застенках и настроение должно быть соответствующее, но на голодный желудок ты драться не сможешь. А без драки не сбежишь.

— А тебе-то что? Радуйся! — этот бессмысленный разговор раздражал его.

— Нет ничего радостного в бессмысленном унижении и страданиях. Ты достойно дрался. И достойно проиграл.

— А наешь что, — Юрий вдруг вскочил с кровати и одним прыжком оказался у самого стекла, — если я такой замечательный, отпусти меня! Я не стану на тебя нападать. Просто уйду.

Кирилл грустно рассмеялся. Совсем тихо и необидно, но мальчик зло зарычал и ударил кулаком по разделяющей их преграде.

— Осторожнее. Стекло пуленепробиваемое. Руку поранишь. И если мне тебя еще и лечить придется, будет еще унизительнее.

Мальчишка отошел на пару шагов и ударил уже всем телом, не то пытаясь проверить преграду на прочность, не то стремясь дать выход своей ярости. Раз, другой, на третий он все же опомнился, остановился, чувствуя боль от ушибов, и вернулся на кровать.

— Ты не знаешь, с кем связался. Кем бы твоя Линда ни была, она ничто по сравнению с тем, кто меня послал.

— Такой крутой мужик?

— Круче, чем ты можешь представить.

— И он придет и освободит тебя?

Мальчик резко втянул в себя воздух. Почти всхлипнул. Придет ли его покровитель спасать бездарно погоревшего убийцу, он не знал. Но очень в этом сомневался. Зачем такой нужен? Разве что, это случайно выйдет, когда Рейвен придет и разнесет тут все.

— Извини, я спросил не подумав, — Кирилл встал и передвинул кресло вплотную к стеклу. Разговор не клеился, да и что тут внятного скажешь или спросишь? — я никогда раньше не видел оборотней. Ну, кроме как в зеркале, конечно. А ты?

— И я, — ему в самом деле было интересно посмотреть на собрата, особенно после того, как видел его в драке, — ты природный? Или тебя твоя Линда вывела?

— Природный. Линда случайно меня нашла, когда мне было лет, примерно как тебе.

— И что было? Она тебя тоже изучала?

— Она? Да ну, что ты! Линда знала обо мне гораздо больше меня. Это я себя изучал. А она рассказывала. Объясняла. Учила себя контролировать.

— И как? Научила?

— Как видишь. Научила. А то поначалу всяко случалось.

— А Рейвен говорит, что контролировать зверя бесполезно и не нужно. В этом вся моя сила.

— Занятная теория.

Кирилл хотел было добавить, что это Юрий со своим зверем сидят сейчас за стеклом, как в вольере зоопарка, но не стал. Только еще одной вспышки ярости не хватало. Расшибется ведь!

— Это не теория! Это так и есть.

— Возможно. Не знаю.

— Значит, она научила тебя контролировать зверя, и теперь ты на нее работаешь?