Вокруг робота возникло пульсирующее сияние, постепенно покрывавшее машину сплошным куполом. Силовое поле быстро твердело, отталкивая летящий на робота снег.

Секунду спустя сияние исчезло, и падающий снег образовал белый купол, полностью скрыв робота и его защитное поле.

Тоон-тоон неслась с предельной скоростью, даже еще быстрее, если учитывать пройденное ею расстояние и непереносимый холод. Она уже не хрипела, она жалобно мычала, и ноги ее стали подкашиваться. Хану было жаль тоон-тоон, но по сравнению с жизнью его друга жизнь этого существа имела второстепенное значение.

Видеть сквозь усиливающийся снегопад становилось все труднее. Хан в отчаянии искал на бескрайних равнинах темные пятна, одним из которых мог бы оказаться Люк. Но не видел ничего, кроме белеющих просторов.

Соло заставил тоон-тоон остановиться на скаку посреди равнины. Ему показалось, что слышит звук, отличающийся от летящего вдогонку воя ветра. Он вгляделся в ту сторону, откуда он доносился. Затем пришпорил тоон-тоон, переводя ее бег на галоп.

К рассвету Люк уже должен был стать трупом, пищей для пожирателей падали. Но почему-то он все еще был жив и даже боролся за жизнь. Преодолевая боль, Люк заставил себя выбраться из-под снега, но только для того, чтобы снова упасть под порывом ветра. Теперь он осознал всю иронию происходящего: он, молодой фермер с Татуина, выигравший битву со Звездой Смерти, погибает в одиночку посреди мерзлой чужеземной пустыни.

Последние силы Люка ушли на то, чтобы приподняться еще на полметра, после чего он рухнул, еще глубже утонув в снегу.

— Я не могу,— сказал он, хотя никто не мог слышать его слов.

Но кто-то, по-прежнему невидимый, слышал.

— Ты должен,— эти слова вибрировали в голове Люка.— Люк, посмотри на меня.

Люк не мог не послушаться этой команды: сила произнесенных слов была слишком велика.

Люк с трудом приподнял голову: то, что он увидел, было, по его мнению, галлюцинацией. Неподвластный холоду, в поношенной одежде, которую он носил в жарких пустынях Татуина, прямо перед ним стоял Бен Кеноби.

Видение заговорило с той мягкой серьезностью, которая звучала в голосе Бена всегда, когда он обращался к юноше.

— Ты должен выжить, Люк.

Юный командир нашел в себе силы пошевелить губами:

— Я замерз... так... замерз...

— Ты должен отправиться в систему Дагобар,— убеждала его спектральная фигура Бена Кеноби.— Ты должен учиться у Йоды, Властелина Джедаев, у которого учился я.

Люк выслушал, затем попытался коснуться призрачной фигуры.

— Бен... Бен...— простонал он.

Фигура не шелохнулась, когда он попытался дотянуться до нее.

— Люк,— снова раздался голос,— ты — единственная наша надежда.

Единственная наша надежда.

Люк был в замешательстве. Но, прежде чем он смог собраться с силами и попросить объяснения, фигура начала растворяться. И когда исчезли последние следы видения, Люк увидел приближающуюся к нему тоон-тоон с всадником на спине. Нош тоон-тоон заплетались. Всадник был еще слишком далеко, чтобы его узнать.

— Бен!— позвал юный командир в отчаянии.— Бен?!— И потерял сознание.

Снежная ящерица едва держалась на ногах, когда Хан Соло остановился и спешился.

Хан с ужасом смотрел на покрытого снегом, почти закоченевшего человека, лежавшего, как мертвец, у него в ногах.

— Дружище,— обратился он к неподвижному телу Люка, мгновенно забыв о том, что сам чрезвычайно замерз.— Ты еще не умер? Подай знак.

Люк не обнаруживал признаков жизни. Хан заметил, что лицо юноши страшно разорвано. Он помассировал лицо, стараясь не задеть рану.

— Не умирай, Люк. Сейчас не время.

Наконец, слабая реакция. Тихий стон, едва слышимый в шуме ветра, но достаточно различимый. Хан одобряюще улыбнулся.

— Я знал, что спасение Люка и мое собственное — в скорости тоон-тоон.— Хан поднял безвольное тело юного воина на руки и понес. Но, прежде чем он успел взвалить Люка на спину животного, снежная ящерица взревела и упала, превратившись в серую мохнатую груду. Опустив товарища, Хан бросился к рухнувшей ящерице. Тоон-тоон издала последний звук — даже не рев и не вопль, а лишь болезненный хрип. Затем зверь затих.

Соло схватил тоон-тоон за холку,— но закоченевшие пальцы не уловили и следа жизни.

— Дохлая, как луна Тритона,— сказал он вслух, хотя знал, что Люк его не слышит.— У нас мало времени.

Прислонив неподвижного Люка к туше мертвой снежной ящерицы, Хан принялся за работу. «Может быть, это и святотатство,— раздумывал он,— пользоваться для такого дела любимым оружием Рыцарей Джедай, но сейчас, когда надо снять с тоон-тоон шкуру, лучше лучевого меча Люка ничего не придумаешь».

Поначалу оружие было непривычным для него, но все же он быстро вспорол шкуру от головы до хвоста. Хан поморщился — пар, поднимающийся от раны, был отвратителен. Он, не задумываясь, выбросил на снег скользкие, дурно пахнущие внутренности.

Когда животное было полностью освежевано, Хан закутал друга в теплую шкуру.

— Знаю, не слишком приятно пахнет,— сказал он,— но зато не даст тебе замерзнуть. Уверен, что тоон-тоон, будь она жива, не подвела бы нас.

От внутренностей на снегу поднялась новая волна зловония.

— А-апчхи!— глаза Соло чуть не вылезли из орбит.— Это не лучше, чем замерзнуть, приятель.

Времени оставалось мало, чтобы успеть сделать все, что нужно. Соло полез в сумку, которая прежде была приторочена к спине тоон-тоон, и стал рыться в снаряжении. Наконец он нашел упакованную палатку.

Прежде чем распаковать ее, он произнес в комлинк:

— Эхо-база, как вы там?

Молчание.

— Комлинк бездействует...— пробормотал он.

Небо темнело угрожающе, и ветер налетал яростными порывами: даже дышать было тяжело. Хан с трудом распаковал палатку и приступил к ее сборке. Только она одна могла спасти их обоих, да и то ненадолго.

— Если я не поставлю палатку быстро,— проговорил он,— Джаббе больше не понадобятся свободные охотники.

Р2Д2 стоял у входа в тайный ангар повстанцев: слой снега лежал на его пробкообразном теле. Внутренние механизмы для измерения времени знали, что он ждет уже долго, а оптические сенсоры говорили ему, что небо темное.

Но робот воспринимал сейчас лишь свои сенсоры-зонды, посылающие сигналы в ледяные поля. Долгие сосредоточенные поиски исчезнувших Люка Скайуокера и Хана Соло не дали пока ничего.

Когда приблизился ЗПиО, приземистый робот нервно забибикал.

— Р2,— сказал золоченый робот, наклонив верхнюю часть тела в бедренных сочлениях.— Ты здесь уже ничего не сделаешь. Возвращайся.— ЗПиО выпрямился во весь рост, изобразив человеческую дрожь, когда ночной ветер коснулся его блестящего корпуса.— Р2, у меня стыки мерзнут. Может, поторопишься, пожалуйста...— Но, не закончив фразу, он спешно направился к ангару.

Небо Хота было совершенно черным. Принцесса Лея Органа, возглавляя встревоженных дежурных, стояла у входа в базу. Она дрожала от ветра, вглядываясь во мглу. Рядом с ней топтался озабоченный майор Дерлин. Мысли Леи были где-то там, на ледяных равнинах.

Неподалеку сидел великан вуки; когда два робота вошли в ангар, он поднял мохнатую голову.

ЗПиО был по-человечески огорчен.

— Р2 не поймал никаких сигналов,— доложил он взволнованно.— Правда, он считает, что дальность его восприятия слишком ограничена.— В голосе ЗПиО звучала слабая надежда.

Лея кивнула, но промолчала. Мыслями ее владели двое пропавших. Больше всего ее беспокоило то, что, как она обнаружила, думы ее сосредоточились на одном из двух: на темноволосом коррелянце, чьи слова не всегда следовало принимать всерьез.

Принцесса все смотрела вдаль, а майор Дерлин повернулся к повстанцу-офицеру, подошедшему с докладом.