Все ближайшие кусты вспыхнули алыми цветами. Тут уж ничего не поделаешь, пришлось ребятам появиться. План А трещал по швам.

— План Б! — прозвучал у меня в голове голос Горца. Ну, Б, так Б.

Я сконденсировалась за спиной зверя, который принял уж совсем неприятный вид, став в кои-то веки самим собой. Это была жуткая гадина с клыками до подбородка, горящими красным глазами, длиннющими руками и короткими корявыми задними лапами. Передвигался он смешно и неуклюже, но это ему не мешало плеваться липкой слюной, застывающей на воздухе, как цемент.

Так вот, попав за спину к этому чудищу, я пригнулась, пропуская срикошетивший от земляного щита комок слизи, и кинула в монстра самой лучшей заморозкой, на которую я была способна. Зверь пошатнулся, выгнул спину, и в следующий момент я поняла, что стою, с головы до ног оплеванная. Черт!

Пока я стояла и думала, что делать в сложившемся положении, Водяной на пару с Горынычем пытался устроить зверюге контрастный душ. В результате все поле покрылось крупными горящими и одновременно покрытыми льдом каменюками. Монстр попросту отплевывался от объединенных стихий.

В это время Горец хладнокровно дожидался на одном месте, пока зверюга повернется к нему мордой, и каждый раз что-то шептал, вскидывая руку.

Я только сейчас поняла, что имела ввиду Татьяна Владимировна (а сейчас стало ясно, что она тут ни при чем), когда говорила о сражении вживую. Вместо обычно отстраненного парня я увидела предельно собранного, готового в любой момент атаковать воина.

Зеленка и Горыныч бегали по полю и кидались в монстра один огненными шарами, другая какой-то зеленоватой жидкостью. Похоже — кислотой. Ситуация вновь начала выходить из-под контроля.

— План Ц! — в очередной раз скомандовал Горец. Вообще, он их до буквы Ф продумал. Что сказать, программист — он и в Африке программист.

План Ц заключался в вычитанной мной из одной книжицы теории, которую никто еще не мог претворить в жизнь. Теория заключалась в том, что объединенные стихии, создав замкнутое поле из линий, могут лишить любого, кто окажется внутри, любых потусторонних, то есть не относящихся к жизненным, сил. Главное, чтобы фигура была правильной. Мы долго спорили, но все-таки договорились о треугольнике, так как его нам будет легче построить в экстремальных условиях.

Водяной занял место в предполагаемой вершине, Горец и Вихрь встали по оставшимся углам, а Зеленка и Горыныч должны были изображать своеобразную среднюю линию фигуры (это линия, соединяющая центры сторон треугольника). Разместились мы с таким расчетом, чтобы монстр оказался в центре описанной окружности. (Для тех, кто плохо в школе изучал геометрию, поясню: описанной окружностью треугольника является окружность, включающая в себя все вершины данного треугольника, то есть, центр данной окружности находится чаще всего внутри фигуры, которую эта окружность описывает).

— Да, тяжело было колдовать в средние века. — Сказал тогда Водяной. — Пока все рассчитаешь да начертишь, тебя уже съедят.

— Нам придется обойтись приблизительным рисунком. Хотя, это может не сработать. — Ответил ему Горец. — Поэтому я и придумал еще пару запасных планов.

После всех приготовлений, во время исполнения которых все старались не только выполнять свою часть, но и по возможности уворачиваться от кружащего на месте и плюющего во все подряд монстра, настала моя очередь. Я прошептала свое заветное заклинание и освободилась из каменного плена, вспорхнув легким облаком пара (камень еще не успел достаточно остыть, а мне хватает пары лишних градусов, чтобы испариться). Рассредоточившись над плоскостью треугольника, я громовым голосом из пустоты крикнула:

— ТЫ В ЛОВУШКЕ, ОБОРОТЕНЬ!

Хоть бы получилось!

— Ты в ловушке, оборотень. — Ничуть не удивившись, когда я сконденсировалась за его спиной, повторил Водяной.

— "Когда соединятся все стихии, да не будь ты в центре их, ибо не станет у тебя силы на веки веков". — Процитировала я строку из "Поучений" древнего восточного мудреца (из нее-то мы и взяли основную идею плана Ц). Брошюрка с данной и другими умными мыслями пылилась между страницами энциклопедии "Гады всевозможные, когда-либо жившие и не жившие на русской земле". Кто туда засунул бедного мудреца, осталось невыясненным, но книжечку я пролистала вдоль и поперек, исчеркав поля карандашными пометками и исписав комментариями. На всякий случай.

— Вы ничего мне не сделаете!

— Почему же? Очень даже сделаем! — Вихрь выразительно размял шею и потер кулаки. Выглядело это в исполнении тощего, жилистого "Воздушника" очень комично. Монстр хихикнул.

— Я один из вас.

— Ты притворяешься одним из нас! — крикнул Горыныч.

— Ты неправ, мальчик. Я один из вас — стихийник. Мне подвластны все стихии! Вам меня не победить!

Мы ошарашено застыли.

— Вперед! — резко скомандовал Горец.

Мы молча подчинились. Тонкие огненные линии, выпущенные из рук Горыныча и Зеленки, стоявших друг напротив друга, соединились в одну, вспыхнувшую, как солнце. От углов треугольника Вихрь и Горец протянули свои прямые, пойманные "Огневиками" и прикрепленные к огненной, получилась своеобразная трапеция без дна. Я отправила свою линию в точку соприкосновения огня и воздуха, Водяной — огня и земли, у трапеции появилась острая верхушка. Осталась одна — последняя граница.

Монстр взвыл, сообразив, к чему все идет, и кинулся на еще не закрытую сторону. Горец и Вихрь вскинули руки, торопясь соединить землю и воздух. Они катастрофически не успевали.

Внезапно Горыныч кинулся на монстра сзади и схватил его за руки, рванув так, что они вместе отлетели от закрывающейся границы. Треугольник мигнул, но устоял.

— Горыныч, беги! Мы сейчас закроем! — не своим голосом заорал Вихрь.

— Закрывайте!

Секунду Горец смотрел в глаза парня, а потом граница захлопнулась.

С минуту стояла зловещая тишина. Все оставалось по-прежнему. Монстр находился посередине, Горыныч держал его за руки, мы стояли по углам стихийного треугольника.

Внезапно раздался громкий хлопок. Чудище рассыпалось в прах. Теперь на его месте оказался человек. Женщина.

— Директриса???

Горыныч пошатнулся, отпустил «монстра» и тяжело привалился ко мне.

Женщина была мне незнакомой, да и моим друзьям, судя по лицам, тоже, и одинокий вскрик Горца вызвал всеобщее недоумение.

Женщина обернулась, красивая: темно-рыжие вьющиеся волосы спадали на плечи, греческий профиль, голубые глаза, которые выгодно оттеняло строгое темно-синее платье, сверкали в неверном свете радужной границы, как драгоценные камни.

— Да. — Тихо подтвердила она. — Отпустите меня.

— Не раньше, чем вы нам все объясните! — твердо, но максимально вежливо сказал Горец.

— Александр!

— Вероника?

Поединок взглядов закончился победой Горца.

— Хорошо, я все расскажу.

«Случилось все достаточно давно. История начиналась совершенно обыкновенно. У одного мальчика от тяжелой болезни умерла мама. Отец через два года женился снова. Новую маму звали Вероника. Она была стихийником, особенным стихийником, у которого понемногу присутствовал потенциал всех стихий.

В пятнадцать лет у мальчика проявились «земляные» способности, и мачеха стала думать, как поступить…»

«Так вот, что это за магия! — наконец поняла я. — Горец унаследовал способности своей матери, но все равно был ограничен одной стихией, поэтому оставшиеся три преобразовались в чистую силу!».

Я заслуженно собой возгордилась, — какая я все-таки умная! — и чуть не прослушала продолжение истории.

«Сама Вероника нигде специально не училась, а познавала свои силы тайно, но для мальчика она хотела лучшей участи. Разместив в газете странное на взгляд обычного человека объявление, она стала ждать. Как ни странно, на ее призыв откликнулись несколько взрослых людей, столкнувшихся с такой же проблемой. Люди объединились и создали школу-интернат для детей с необычными способностями. Она располагалась за городом, чтобы не вызывать лишних вопросов у прессы. Сын мужа Вероники, ставшей директрисой школы, отучился в ней и остался, как штатный программист, помогать мачехе. Через пару лет мачеха заболела странной болезнью. Сын Александр нашел причину и старался всеми силами помочь, но не смог.