— Ну?

Я решил, что бесполезно ходить вокруг да около. С ним лучше действовать напрямик.

— Эта бумажка, которую я положил на ваш стол, банковский баланс,— сказал я,— после учета всех чеков. Через тридцать семь дней нужно платить июньский налог. Нам, видимо, придется внести изменения в декларацию или договориться об отсрочке, если только кто-нибудь не явится с серьезной проблемой.

Он огрызнулся:

— Что ты завел эту волынку?

— Я не завел волынку. Я не говорил об этом три дня. Сейчас я упомянул об этом, потому что хотел бы получить разрешение не сидеть здесь и не ждать у моря погоды. У меня уже мозоль на ягодицах.

— И какой образ жизни ты выбираешь? Человека-рекламы?

— Нет, сэр. У меня есть неплохая мишень, и весьма. Это касается человека, который приходил нанимать меня выследить хвост за Томасом Г. Вигером. Я достал две машины и велел ждать в семь часов: одну — его, а другую — меня, чтобы проследить за ним. Вигер не появился. Я устал ждать и позвонил ему домой, на звонок ответил Перли Стеббинс. Я прошел за угол, и там, перед домом, стояла машина с шофером Перли Стеббинса на переднем сиденье. Я позвонил Лону Коэну, и он пожелал узнать, почему я звонил ему и спрашивал о Томасе Г. Вигере двумя часами раньше, чем тело Вигера было найдено в яме на Восточной Восемьдесят второй улице. У него дыра в голове. Итак, наш клиент исчез. Но мне пришло в голову, что его исчезновение может дать нам другого клиента. Он был крупной шишкой в своей области, с большим титулом и весьма милым домом в весьма милом районе, и случилось так, что именно я, никто другой, узнал о его подозрениях относительно действительного или мнимого хвоста. К тому же адрес, по которому, он считал, за ним будут следить,— это Восточная Восемьдесят вторая улица, 156, и именно на этой улице и в этом квартале было найдено его тело. Мне пришлось потратить немного ваших денег. Кроме оплаты двум шоферам их времени, я дал им сверх того по сорок долларов за то, чтобы они забыли, где они были, вернее, я дал их Майку Коллинзу. Эл Голлер предпочел забыть по личным мотивам.

Вульф хмыкнул.

— Инициативный ты. Полиция уже могла поймать убийцу.

— Тогда мы теряем эти сорок долларов. Плюс пятьдесят три доллара шестьдесят центов, поскольку клиент, на которого мы их потратили, не может нам их возместить, раз он мертв. Но все не так просто. В действительности наш клиент не умер. Или, другими словами, никакого клиента у нас пока не было. По пути домой я сделал остановку в «Газетт» и попросил Лона Коэна забыть о том, что я звонил ему и расспрашивал о Томасе Г. Вигере. На его столе лежала папка с заметками, касающимися Вигера, и среди них — три фотографии, которые я рассмотрел. Человек, который приходил днем, чтобы нанять меня,— не Вигер. Ни малейшего сходства. Поэтому-то я и считаю, что никакого клиента у нас пока не было.

Я, естественно, ожидал сильной реакции и получил ее. Вульф выпрямился и потянулся к столу за узкой золотой полоской, которую он использовал только для книг, достойных места на книжных полках его кабинета.

В этот момент появился Фриц с подносом и понес его к моему столу. Увидев, что Вульф откладывает книгу, он одобрительно подмигнул мне, а я повернулся за подносом. На нем стояла тарелка каштанового супа, тост с огурцом и креветкой, сэндвич с нарезанным на кусочки ростбифом на хлебе домашней выпечки, кресс-салат, яблоко, запеченное в белом вине, и стакан молока.

Вопрос этикета. Когда мы сидим в столовой за ленчем или обедом, любое упоминание о деле — табу. Это правило никогда и нигде не было записано, но Вульф уверен, что, когда человек ест, все внимание должно быть сконцентрировано на тарелке. Отделавшись от книги, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. После нескольких ложек супа я сказал:

— Я слишком голоден, чтобы чувствовать вкус, так что начинайте смело.

Он открыл глаза.

— Так ли?

— Да, сэр.— Я проглотил еще ложку супа.— Его имя было напечатано на фотографиях. Кроме того, его фотография была в журнале. Беличье лицо с острым носом и маленьким подбородком. У человека, который приходил сюда сегодня днем, длинное костлявое лицо и широкий лоб.

— И, назвавшись Вигером, он сказал, что ожидает слежку, когда отправится по адресу в Вест-Энде на Восемьдесят второй улице? А тело Вигера было найдено неподалеку оттуда? Давно он мертв?

— Не знаю. Дайте им время. Кроме того, я уже говорил вам, что Л он знает только то, что тело Вигера было найдено неподалеку от того дома, в яме, в том месте, где люди Тома Эдисона ведут уличные работы, что оно было прикрыто брезентом и обнаружено мальчиками, у которых закатился туда мяч.

— Если я одобрю твое намерение относительно возможного клиента и получения гонорара, как ты намерен действовать?

Я проглотил суп.

— Вначале я покончу с этими сэндвичами, яблоком и молоком. Потом я пойду на Восемьдесят вторую улицу. Поскольку тело было найдено в яме на улице, .вполне возможно, что нет никакой связи с этим местом вообще и с этим домом в частности. Он мог быть убит где угодно, привезен туда и брошен в яму.

Дома на Восьмидесятых между авеню Коламбус и Амстердам — неподходящее место для такой важной птицы. Семьи пуэрториканцев и кубинцев живут там по три-четыре в комнате. Я хочу узнать, что за дело было там у Вигера, если вообще оно было.

— Пойдешь сейчас же, сегодня?

— Конечно. Как только опустошу этот поднос.

— Ф-ф. Сколько раз я говорил тебе, что порывы хороши только тогда, когда промедление смерти подобно?

— О, шесть тысяч раз.

— Но ты все такой же опрометчивый. Утром мы узнаем о многих деталях, которые сейчас неизвестны. И тогда, может быть, не останется другой проблемы, кроме установления личности мужчины, который приходил сюда под чужим именем, но и это, возможно, не будет более представлять интереса. Ты, конечно, помнишь, сколько времени он пробыл с тобой?

— Двадцать пять минут.

— Нам может понадобиться запись того, что он сказал. Вместо того чтобы болтаться по Восемьдесят второй улице, ты бы лучше провел вечер за пишущей машинкой. Дословная передача разговора и полное описание.

Он взял книгу и снова углубился в чтение.

Таким образом, проблема остальной части вечера была решена. Мне по-прежнему хотелось взглянуть на дом номер 156 по Восточной Восемьдесят второй улице, прежде чем им заинтересуется полиция, если только она уже не заинтересовалась, но Вульф придерживался другого мнения.

Запись моего разговора с лже-Вигером была не ахти какой поэмой, просто работой. Я записывал по памяти и гораздо более долгие разговоры, в которых к тому же участвовало больше лиц. Было немногим больше полуночи, когда я закончил. Собрав листы, оригинал и копии, я сложил их в ящик, вынул орхидеи из вазы, стоящей на столе Вульфа, и отнес их на кухню, в корзину для мусора,— он хотел, чтобы их не было, когда он приносил по утрам новые,— запер сейф, проверил замки на входной двери, выключил свет и поднялся на два этажа в свою комнату. Вульф уже находился в своей, на втором этаже.

Обычно я спускаюсь в кухню для завтрака около половины девятого, но в это утро, во вторник, я сделал это раньше, в самом начале девятого. Я хотел сразу пойти к маленькому столику, на котором уже лежал положенный на подставку мой экземпляр газеты «Таймс», но «порывы хороши только тогда, когда промедление смерти подобно», поэтому я заставил себя поздороваться с Фрицем, взял свой стакан апельсинового сока, перемешал его и сделал пару глотков. Потом я подошел и взял газету. Будет ли

i; ней заголовок «Убийство Вигера раскрыто»? Такого заголовка не было, но был «Убит выстрелом». Я сел и сделал еще один глоток.

Занимаясь апельсиновым соком, гречневыми оладьями, колбасой, черносмородиновым джемом и двумя чашками кофе, я успел прочитать «Таймс» и «Газетт». Я опустил такие детали, как имена мальчиков, которые нашли тело. Их имена были напечатаны крупным шрифтом, и это могло бы им польстить, только я сомневаюсь в том, что они читали газеты.