Вульф сидел в своем любимом кресле с книгой. Он не из быстрых чтецов, а эта книга имела 667 страниц, с примерно 660 словами на каждой странице. Когда я подошел к его письменному столу и сказал, что привел гостью, он закончил абзац, закрыл книгу и сердито посмотрел на меня.
Я продолжал:
— Ее зовут Джулия Мак-Ги. Она говорит, что была секретаршей Нигера, что, возможно, правда, потому что это легко проверить. Она говорит, что пришла туда сегодня вечером для того, чтобы забрать блокнот, который там оставила. Это ложь, причем не слишком умелая. В комнате нет никакого блокнота. Когда она вошла и увидела Фреда, то бросилась на него и расцарапала ему лицо в кровь, так что ему пришлось завернуть ее в покрывало, чтобы добраться до телефона. После того как я узнал ее имя и адрес, исследовав содержимое сумочки, я сказал ей, что она может или уйти, а потом объясниться с полицией, или пойти со мной. Она пошла со мной. Я обещал, что она сможет позвонить по вашему телефону.
Он сказал:
— Ф-ф-ф-ф.
Я подождал две секунды, но это, очевидно, было все, что он хотел сказать. Поэтому я прошел, открыл дверь передней комнаты и пригласил ее войти.
Джулия Мак-Ги прошла мимо меня, остановилась, огляделась и, увидев на моем столе телефон, подошла к нему, села на мой стул и набрала номер. Вульф вложил в книгу закладку, отложил книгу, откинулся на спинку кресла и уставился на гостью.
Она сказала в трубку:
— Я хочу говорить с мистером Эйкеном. Это Джулия Мак-Ги. Совершенно верно... Благодарю вас.
Прошла минута.
— Мистер Эйкен? Да... Да, я знаю. Но я должна вам сказать. Там был мужчина, и он напал на меня... И... Нет, позвольте мне рассказать. Пришел другой мужчина и сказал, что он работает на Ниро Вульфа, детектива... Да, Ниро Вульф. Второй — Арчи Гудвин. Он сказал, что Ниро Вульф хочет говорить с каждым, кто приходит в эту комнату, и он захотел, чтобы я пошла с ним, так что я сейчас нахожусь в кабинете мистера Ниро Вульфа... Да... Нет, я этого не думаю, они действительно оба здесь — Ниро Вульф и Арчи Гудвин... Я не знаю... Да, конечно, но я не знаю... Подождите, я спрошу.
Она повернулась ко мне.
— Какой у вас адрес?
Я ответил, и она снова повернулась к телефону.
— Дом номер 68 по Восточной Тридцать пятой улице... Верно. Да, обязательно.
Она повесила трубку и повернулась к Вульфу:
— Мистер Эйкен будет здесь через двадцать минут,— она бросила пальто на стул.
Вульф спросил:
— Кто это — мистер Эйкен?
Выражение, которое возникло на ее лице, можно увидеть только у кутилы-американца, задав ему вопрос, кто такой мистер Стендаль?
— Мистер Бенедикт Эйкен. Президент «Континенталь Пластик Продукт».
Услышав это, я изменил свои намерения. Желая заполучить свой стул, я собрался пересадить ее в красное кожаное кресло, но тогда ее снова пришлось бы пересаживать по приходе президента, поэтому я установил одно из желтых кресел к Вульфу лицом и повесил на ручку ее пальто. Когда она перебралась в кресло, Вульф поднял голову и принюхался. Его мнение о духах было частью его мнения о женщине. Он всегда считал, что вдыхает запах духов, когда в комнате находилась женщина. Я был ближе к Джулии Мак-Ги, чем он, и она ничем не пахла.
Он смотрел на нее:
— Вы сказали мистеру Гудвину, что пришли сегодня вечером в ту комнату за блокнотом, который вы там оставили. Когда вы его оставили?
Она встретилась взглядом со мной.
— Я подожду до прихода мистера Эйкена.
Вульф покачал головой.
— Так не пойдет. Я не могу ему помешать прийти сюда. Но войдет он, если это будет устраивать меня. До его прихода мне нужны несколько фактов. Когда вы оставили этот блоконт?
Она открыла рот и снова его закрыла. Через секунду она заговорила:
—- Я не оставляла. Это была... Это не было правдой. Я пришла туда сегодня вечером, потому что меня попросил об этом мистер Эйкен.
— Вероятно, взять что-то, что он там оставил?
— Нет. Я предпочла бы подождать до его прихода, но это невозможно. Вы знаете, что эта комната принадлежала мистеру Вигеру, поэтому это неважно. Мистер Эйкен меня туда послал посмотреть, нет ли там чего-нибудь, что связывало бы эту комнату с именем мистера Вигера.
— Мистер Эйкен дал вам ключи?
— Нет. Ключи у меня были. Я была там не- сколько раз, писала под диктовку мистера Вигера. Я была его секретаршей.
Вульф хмыкнул.
— Я не видел эту комнату, но мистер Гудвин описал ее. Вы считаете ее пригодным местом для работы?
— Комната принадлежала не мне, так что не моим делом было решать, пригодна она для работы или нет. Он был моим шефом, и он решил, что она пригодна.
Вульф посмотрел на меня. Я поднял брови. Одна бровь означала «нет», даже за деньги. Две брови означали «нет» и «нет». Он перевел взгляд на нее.
— Если бы вы нашли что-нибудь, что указывало на принадлежность комнаты мистеру Вигеру, что вы собирались сделать с этим?
— Я собиралась забрать это и унести.
— По просьбе мистера Эйкена?
— Да.
— Зачем?
— Мистер Эйкен расскажет вам об этом лучше, чем я.
— Вы, должно быть, имеете свою точку зрения? Не считаете же вы это его причудой?
— Нет, конечно. Причина очевидна. Он заботится о сохранении репутации «Континенталь Пластик Продукт». Смерть исполнительного вице-президента и так нанесла ей серьезный урон. Мистер Эйкен не хотел, чтобы стало известно, что Вигер владел... э... подобной комнатой.
— Вы знаете, каким образом мистер Эйкен обнаружил, что у мистера Вигера есть подобная комната?
— Да, я ему рассказала.
— Когда?
— Около двух месяцев тому назад. Мистер Вигер заставил меня прийти туда дважды... нет, три раза... писать под его диктовку вечерами. Он сказал, что вне офиса ему лучше думается и лучше работается. Вы, конечно, были правы, когда высказали свое мнение об этой комнате. Я подумала, что было вульгарно с его стороны пригласить меня туда. Меня это беспокоило, и я решила, что должна считаться не с интересами мистера Вигера, а с интересами фирмы — она платит мне жалование. Поэтому я рассказала мистеру Эйкену.
— И что же он сказал?
— Поблагодарил меня.
— И что же он сделал?
— Не знаю. Не знаю, сделал ли он что-нибудь вообще.
— Он сказал мистеру Вигеру обо всем этом?
— Не знаю.
— Ф-ф, конечно же, вы знаете. Если бы он сделал это, мистер Вигер понял бы, кто ему сказал. Заметили вы какие-нибудь перемены в отношении мистера Вигера к вам?
— Нет.
— Он продолжал просить вас приходить туда? Чтобы писать под его диктовку?
— Да.
— Сколько раз за эти два месяца, которые прошли со времени вашего разговора с мистером Эйкеном?
— Дважды.
Вульф прикрыл глаза и потер пальцем кончик носа. Десять секунд. Потом его глаза открылись.
— Когда мистер Эйкен попросил вас пойти туда, сегодня?
— Сегодня днем в офисе. Он спросил, по-прежнему ли ключи у меня, и я сказала «да». Он спросил, говорила ли я когда-нибудь кому-нибудь об этой комнате, и я ответила «нет». Он сказал, что я окажу огромную любезность фирме, если пойду туда и уверюсь в том, о чем... о чем я вам сказала.
— Есть ли у вас причины предполагать, что мистер Эйкен был там?
Она широко раскрыла глаза.
— Конечно, нет.
Он покачал головой.
— Но, мисс Мак-Ги, предположение еще не есть решение проблемы. Я могу пытаться решить ее, если предположу, что вы всецело искренни со мной, но если...
В дверь позвонили. Я встал, вышел и увидел на верхней ступеньке президента. Лампочка над входной дверью прикреплена под таким углом, чтобы свет падал на того, кто стоит лицом к дому, сбоку, поэтому разглядеть черты лица невозможно, но серая шляпа и дорогое серое пальто говорили сами за себя. Я подошел, открыл дверь и спросил:
— Мистер Эйкен? Входите.
Он продолжал стоять.
— Меня ждали?
— Да, сэр. Мисс Мак-Ги у мистера Вульфа.
Он перешагнул через порог, и я помог ему снять пальто. Когда он снял шляпу, я узнал его. Он сидел рядом с мистером Томасом Г. Вигером на том самом фото, на банкете «Национальной ассоциации по производству пластиков», которую я видел в кабинете Лона Коэна. У него было хорошо вылепленное и хорошо сохранившееся лицо, и хотя его волосы были большей частью седые, но они все же были. В каждой его клетке чувствовался президент. За свой костюм он заплатил по крайней мере в восемь раз больше, чем лже-Вигер за свой. Когда я проводил его в кабинет Вульфа, он сделал четыре шага и сказал: «Добрый вечер, мисс Мак-Ги», потом повернулся к Вульфу и проговорил: