б) имеете репутацию, которая вполне может привести вас за решетку и, наконец,

в) даже маленькая ошибка может все испортить.

Из всех встреч с представителями отдела по расследованию убийств Восточного округа и прокуратуры эта была самой худшей. Перерывов было только два: когда мне было позволено подкрепиться сэндвичами с несъедобной ветчиной и пинтой теплого молока и когда я объявил, что, если мне сейчас же не позволят позвонить по телефону, меня, можно отвести в камеру.

Тот, кто считает, что телефон этого здания не прослушивается, имеет, конечно, право на свое мнение, но я думаю по-другому. Поэтому, когда я связался с Вульфом и сказал ему, где я нахожусь, мы провели разговор на высоком уровне. Я сообщил о столкновении со Стеббинсом и сказал, что Кремер и прокурор считают, как всегда, что я скрываю информацию, на которую они имеют право, что, как ему известно, полнейшая чушь. Он ответил, что уже знает о столкновении со Стеббинсом, что ему звонила миссис Вигер и он предложил ей приехать к нему, так что они все обсудили. Он спросил, разумно ли будет попросить Фрица, чтобы он держал на огне кастрюлю с почками, и я ответил, что нет, поскольку я на диете. В конце концов без четверти час меня освободили, но, когда я вернулся домой, там было темно и на моем столе не было оставлено никакой записки.

Удовлетворив свою потребность в хлебе, осетрине и сыре и узнав из «Таймс» о надежде районного прокурора на то, что он вскоре сможет сообщить об успехах в расследовании убийства Вигера, я поднялся в свою комнату.

Год назад я обещал своему дантисту, что каждый вечер буду чистить зубы, но вчера вечером я нарушил это обещание.

Поскольку все поручения я выполнил, никакой записки не лежало на моем столе и я нуждался в продолжительном сне, я не стал заводить будильник, так что когда я продрал глаза настолько, что смог взглянуть на часы, они показывали 9.38. Вульф должен был кончить завтрак и отправиться наверх в оранжерею, к орхидеям.

Я подумал, что лишние десять минут сна мне не повредили бы, но я не люблю барахтаться в утреннем сонном тумане, поэтому я собрался с силами и рассеял его. В 10.17 я вошел в кухню, пожелал Фрицу доброго утра и получил свою порцию апельсинового сока. В 10.56 я допил свою чашку кофе, поблагодарил Фрица за бекон и абрикосовый омлет, прошел в кабинет и занялся почтой. Послышался шум лифта, вошел Вульф, пожелал мне доброго утра, подошел к своему столу и спросил, нет ли известия от Хьюита насчет Ликаста деликатиссима.

Все как обычно. Допустим, можно сделать скидку на то, что он знал, как трудно сделать из меня важного свидетеля, к тому же я благополучно пребываю здесь, и у меня нет срочных новостей, поскольку я тогда бы не стал ждать до одиннадцати, но мог он спросить меня по крайней мере о том, когда меня выпустили.

Надрезая конверты, я сказал, что от Хьюита ничего нет.

— Тебя долго держали? — спросил он.

— Только три часа после того, как я звонил. Я приехал домой в начале второго.

— Было, должно быть, трудно.

— И забавно. Я отказался подписать протокол.

— Верный ход. Удовлетворительно. Миссис Вигер рассказала мне о твоем объяснении-экспромте мистеру Стеббинсу. Это ее ошеломило. Удовлетворительно.

Два «удовлетворительно» — это рекорд.

— О,— сказал я,— всего лишь мое обычное благоразумие. Если бы не это, то нужно было бы его застрелить.— Я протянул ему почту.— Есть что-нибудь в программе?

— Нет. Временный перерыв.

Он позвонил, один длинный звонок и один короткий — заказ на пиво, а я занялся почтой. Через минуту вошел Фриц с бутылкой и стаканом. Я сел, зевнув, и вытащил блокнот. Следовало написать письма.

Зазвонил телефон. Это был Лон Коэн, пытающийся узнать, приятно ли я провел вечер в прокуратуре и как мне удалось раздобыть залог в середине ночи. Я ответил, что заключенному под стражу убийце залогов не полагается, я выскочил в окно и теперь числюсь в беглецах. Когда я повесил трубку, Вульф уже приготовился диктовать, но едва я взялся за блокнот и принял удобную позу, как вновь зазвонил телефон. Это был Саул

Пензер. Он просил Вульфа. Вульф не дал мне команду положить трубку, так что я продолжал ее держать.

— Доброе утро, Саул.

— Доброе утро, сэр. Я нашел.

— Вот как?

— Да, сэр. Маленькое местечко на Семьдесят седьмой улице возле Первой авеню, дом 362. Его зовут Артур Венгер.— Саул произнес имя по буквам.— Он узнал его по фотографии и не сомневается. Он не уверен в дате, но это было на прошлой неделе, в среду или во вторник утром.

— Удовлетворительно. Он мне нужен, и чем быстрее, тем лучше.

— Он не захочет прийти, он там один. Десять долларов, возможно, помогут, но вы же знаете, как это бывает. Его потом спросят, платили ли ему.

— Его не спросят, а если спросят, пусть я потерплю крах. Десять долларов, двадцать, пятьдесят — не важно. Когда ты его привезешь?

— Через полчаса.

— Удовлетворительно. Я вас жду.

Мы положили трубки. Вульф посмотрел на часы и сказал:

— Свяжись с мистером Эйкеном.

Я набрал номер «Континенталь Пластик Продукт». Мистер Эйкен находился на совещании, и его нельзя было беспокоить. Я узнал это не только от секретарши, но и от мужчины, который считал, что и его нельзя беспокоить. Единственное, чего мне удалось добиться,— это обещание передать Эйкену сообщение в течение пятнадцати минут, и я постарался сделать его коротким: «Позвоните Ниро Вульфу, срочно».

Через девять минут зазвонил телефон, и вежливый женский голос попросил передать трубку Ниро Вульфу. Таких вещей я не люблю, даже когда имею дело с президентами, поэтому я попросил передать трубку мистеру Эйкену. Она не стала спорить. Через минуту я услышал его голос и сделал Вульфу знак.

— Мистер Эйкен? Это Ниро Вульф. У меня есть сообщение, не терпящее отлагательства. Не по телефону. Вы можете приехать сюда с мисс Мак-Ги в половине первого?

— Нет-нет, это исключено. Не может ли это подождать часов до трех?

— Не может. Есть случаи, когда удобство должно подчиняться необходимости. Промедление было бы опасным.

— Черт возьми, я...

Пауза.

— Бы говорите с мисс Мак-Ги?

— Да, ее присутствие обязательно?

— Не знаю.

Пауза.

— Хорошо. Мы будем.

Вульф повесил трубку. Он прочистил горло.

— Твой блокнот, Арчи. Не письмо. Черновик документа. Не для отправки.

На стене кабинета справа от входа висит картина с изображением водопада, небольшая, 14 на 17 дюймов. Ее центр на дюйм ниже уровня моих глаз, а мой рост около шести футов. Картина была выполнена по заказу. В конце холла в нише имеется скользящая деревянная панель. Откроешь ее и увидишь изнанку картины. Однако ваш взгляд проникнет и дальше, в помещение кабинета. В двадцать минут первого именно этим и занималась пара глаз, принадлежащая Артуру Венгеру с Семьдесят седьмой улицы, 362, тощему субъекту лет за пятьдесят, с большими ушами и небольшим количеством волос, который был доставлен Саулом Пензером немного быстрее чем в указанные полчаса. Из всех, находящихся в кабинете предметов, ближе всего к нему было красное кожаное кресло и тот, кто его занимал, мистер Бенедикт Эйкек.

Я не был с Венгером в нише, с ним был Саул. Мы с Вульфом сидели в кабинете за своими письменными столами, а Джулия Мак-Ги — в желтом кресле, повернутом к столу Вульфа.

Вульф говорил:

— ...но прежде чем представить на рассмотрение мои выводы, я должен рассказать вам, каким путем я к ним пришел. Когда вы спросили меня во вторник вечером, кто будет решать, все ли я сделал для выполнения взятых на себя обязательств, я ответил — разум и честность. Вы можете с уверенностью судить лишь тогда, когда будете знать цепь моих рассуждений. Честно говоря, я и сам еще не уверен полностью. Я знаю только то... Да, Саул?

Саул стоял в дверях.

— Все сходится, мистер Вульф.

— Отлично. Я займусь этим позже.

Вульф снова повернулся к Эйкену.