Глава 17.

Глава семнадцатая
ОДИН ВО ВСЕМ МИРЕ

Всю дорогу Желтые не проронили ни слова, будто играли с Растрепайкой в молчанку. Молча привели его снова в болельню, молча поднялись на второй этаж.

Одиночная палата, в которую поместили мальчика, состояла из одной кровати и стула. Свет едва проникал в помещение через единственное окно, прикрытое темными шторами. В комнате стоял полумрак, и было глухо и тихо, как в тюрьме.

Растрепайку раздели, уложили в постель. И не успел он оглядеться, как молчуны скрылись. Жалобно, словно мышь, пискнула и захлопнулась за ними дверь. Опомнившись, мальчик кинулся к двери и стал дергать ее, но было уже поздно: она была крепко заперта. И сколько он ни кричал, ни плакал, никто его не слышал, никто не шел к нему на помощь. Голос его тонул в полумраке, поглощаемый толстыми непроницаемыми стенами. Один во всем мире!

Ни звука, ни шороха снаружи. Мертвая тишина завладела всем миром, околдовала его, маленького человека, который без сна сидел в оцепенении, прислушиваясь к тому, как бьется его сердце. Потом он вскочил и стал бегать по комнате, как пойманный в капкан зверек. Но выхода не было. Пробегав так до поздней ночи, он забился в угол, одинокий и несчастный.

Как же он теперь поможет Клейке-Болейке, если сам не знает, как ему выбраться из этой темной западни, в которую зачем-то заперли его эти непонятные люди. 

— Где же ты, мой Добрый Волшебник? Скажи, что мне теперь делать? — вырвалось у Растрепайки, и он испугался своего собственного голоса, который был слаб и тих, как у больного.

И тут кто-то легкой тенью опустился вниз, тихо приник к самому его уху. И таинственно-сладостный шепот, словно принесенный ветром, долетел до мальчика: «Спи, спи, спи». Ну конечно же, это был Добрый Волшебник!

Растрепайка хотел было схватить его за руку, но видение исчезло. Уткнувшись головой в холодную стену, Растрепайка тут же заснул.