− Ну да, до следующего случая. Надо же – положить с собой рядом скорпиона. Видать, околдовал меня тварь.

Лекарь тихо вздохнул про себя – когда некого любить и есть только долг перед Империей. Когда сердце мертво – тогда что?

Наместник усмехнулся нехорошо:

− Давай, поторопись, потом будешь меня осуждать. Бесстрашный…

Да уж… Рана разворочена ударом, ребрышки ходят ходуном. Воин осторожно придерживает мальчишку в одном положении, давая возможность рассмотреть, что делать и внимательно следит за руками лекаря – некоторые отдали бы многое, чтобы поквитаться с тварями – тоже ваимные долги. А здесь достаточно одного неловкого движения, чтобы непоправимо навредить. Хотя этот недавно приехал из какого-то захолустья, и его друзей в дозорах твари не вырезали. Ладно, поверим в его добрые намерения. Лекарь искоса взглядывает на Наместника: про него страшное рассказывают – бывали случаи, когда за отступление без приказа сотника разваливал на части одни ударом меча. И в то же время – сам вывел отряд в засаду. Свою сотню, – которую обучал и собирал еще в молодости, – они все были его ровесниками, только двое мальчишек – первогодков, где-то подобрал на пути из Империи. Странно, что его свои же не убили – жестокая, безжалостная тварь… Тварь??? Мальчишка мучительно застонал – что-то почувствовал. Наместник резко сказал:

−Осторожнее, лекарь. Мысли – мыслями, но руками делай свое дело.

Лекарь покорно кивнул:

–Простите...

Да, отвлекся, руки дрогнули, прокол вышел кривоватым. Охх, какая разница, каким он будет на коже – если воин мальчишку просто забьет. Зверь. Тварь… Ударить по ране. А на лице какие синяки – совсем кожи не видно. Про остальное даже думалось с трудом – такого зверства в Империи давно не водилось, по крайней мере, лекарь обучался в восточных пределах Империи, где слыхом не слыхивали, что творится на Севере. Еще один взгляд – у Наместника опасно дрогнула бровь – не понравилось, что его рассматривают. И предостерегающий рык :

− Посторожнее, смотри,что делаешь…

А что делал – края раны аккуратно свел и зашил, если не будет воспаления – то шрам будет совсем маленький. Только зачем это твари – ему все равно долго в лагере не прожить. Аккуратная повязка с бальзамом – воин вопросительно покривил губы.

–О, нет, господин, это лекарство одинаково и для людей, и для тварей…

Тот молча кивнул. Тихо сказал:

−Посмотри ниже – я прижимал его сверху, кровотечения нет?

Тогда нужно перевернуть, Наместник кивнул, осторожно повернул мальчишку на другой бок, потом на живот. Тварь тихо застонал –где-то потревожили рану. Воин как-то странно сказал:

−Тихо, тихо, все уже хорошо…

Голос был спокойный, непохожий на ненавистный рык мучителя, и Тварь снова успокоился. Кровотечения не было, хотя спина была вся в ссадинах и царапинах – досталось, когда вырывался. Лекарь осторожно спросил:

−Господин, мне остаться до утра?

Наместник нехорошо усмехнулся:

− Боишься, что замучаю мальчишку? А при тебе – не посмею? Н-да уж! Оставайся, если хочешь. Мне все равно спать уже не придется – что он сотворит, когда очнется – невозможно придумать.

Лекарь удивленно посмотрел на воина – тот все так же держал Тварь на руках, укрыв его плащом.

− Господин, его бы положить и дать покой – он же беспокоится у вас на руках.

Наместник кивнул. Осторожно уложил твареныша на узкую походную кровать. Тот слабо вздохнул… Тишина. Ночь за пологом палатки. Покой.

Наместник неожиданно спросил:

− Никогда раньше не видел их?

Лекарь удивленно ответил:

− Нет,только читал. Они – не люди, да?

Наместник пожал плечами:

−Право, не знаю. Дохнут они, как люди, плачут,икак люди. Понимают, что такое добровольный уход из жизни. Спасают своих раненых. Правда, ни разу не видел у них женщин и детей – они родятся по-другому. Хотя… не знаю. Лица – сам видишь: уродливые – белая кожа, глаза в пол-лица, скуластые. Носики у них смешные – как у наших детей, маленькие, вздернутые. Внутри …

Лекарь вздрогнул, Наместник глумливо усмехнулся,продолжил:

− Внутри – почти то же, что и людей, только меньшего размера – но они и сами маленькие. Но именно почти, – их нелегко убить, – два сердца, он будет кровью истекать при сквозном ранении, но жить. Мы долго не знали об этом – и не добивали в голову. И они нападали снова, поднимались из груды мертвецов…

Лекарь глухо вздохнул. Наместник вновь усмехнулся:

− Вот-вот… Пришлось сжигать их селения и вытеснять в горы. Они быстро выучили наш язык. А мы их до сих пор не понимаем. Наша еда –не для них. А их еду не можем есть мы…

Внезапно вспомнив, он спросил:

− Слушай, лекарь, ты не знаешь, что можно дать из нашей еды раненой твари?

Лекарь растерянно покачал головой. Наместник вздохнул с искренним сожалением.

− Ладно, завтра Ярре спрошу – он как-то держал тварь дома.

Лекарь с возмущением сказал:

− Господин, они − не люди, но и не звери!!!

Наместник ухмыльнулся:

− Ага, не звери. Не скажи этого в лагере, тебе голову враз отрежут – от этих людей у нас вначале много народу погибло, старые помнят.

Лекарь замолчал. Да и что толку было спорить? Люди, звери. Убивали друг друга, калечили.

Наместник вдруг спросил:

− В тех книгах, что читал – там было про то, как определить их возраст? На мой взгляд – все одинаковые.

Лекарь кивнул.

− Да, было…

Наместник тихо спросил:

− Этому сколько?

Лекарь осторожно откинул плащ, присмотрелся к суставам на руках, положил руку на пах мальчика, тот зашевелился, прикрыв его, коснулся открытой шеи. Ответил:

− Лет шестнадцать, он еще не достиг полного развития. Но я могу ошибиться… Он уже не ребенок, но и не взрослый.

Наместник кивнул:

− Я так и думал – они выставили в бой последних воинов, если у них столь молодой вождь. Или…

Губы воина злобно сжались, − или знали о засаде и выставили отряд из тварей, которые были обречены на смерть? Тогда Тварь… тоже. То, что он остался жив – случайность. Или нет? Тогда зачем?

Лекарь осторожно спросил:

− Господин, действие вина когда-нибудь закончится, а ему нужен покой. Иначе рана откроется снова, да и ребра плохо срастутся.

Воин хотел похабно усмехнуться, но вдруг устало сказал:

− Его убьют, если он окажется в твоей палатке. Здесь только меня боятся настолько, что не тронут его. Твари многое сделали для того, чтобы их убивали сразу!

Лекарь пожал плечами:

− Но…

Воин резко ответил:

− Ты не видел вырезанных ими разъездов – в живых не оставляли никого. Не мучили, нет, этого не было никогда, но просто убивали всех. И если ты прав – мы воевали последний год с подростками, а они яростнее взрослых… И не менее опасны. Этот твареныш едва не прирезал меня во сне. А ты говоришь, что ему нужен покой…

Слабо всхлипнул Тварь, воин мгновенно склонился над ним:

− Спи, спи, утро еще нескоро…

Лекарь внимательно взглянул в лицо воина, у того вдруг нервно пополз вверх уголок рта в тике:

− Что, не нравлюсь?

Лекарь неуверенно ответил:

− Я просто никогда Вас не видел так близко Господин.

Наместник усмехнулся криво:

− Да и не надо бы – пока я свои раны лечу сам. Ладно,Твари действительно нужен уход, его бы искупать не мешало, весь в крови, и кормить, скорее всего, придется насильно. Да мы еще толком не знаем, что они едят. Останешься в моей палатке. Натянем занавес, будешь жить с ним там. Вернемся в крепость –посмотрим.

Лекарь спросил:

− Вы думаете, что он сможет выжить?

Воин пожал плечами:

− Нет. Твари не живут среди людей. Но… я хочу, чтобы он мучился как можно меньше.

Лекарь вгляделся в лицо воина: его жесткость – миф? Почему он так мягок с Тварью?

Наместник нехорошо усмехнулся:

− Изучаешь? Я тебе непонятен?

Лекарь опустил голову. Ну что мог знать университетский книжник о войне на Севере! Воин устало потянулся:

− Я посплю, а ты присмотри за ним. И имей в виду – мальчишка очень опасен.