– Разные боги, разные странности. У Маддасса их водилось в избытке.

– Так он и впрямь оказался богом? – с недоверием поинтересовался Полутра, заинтересовавшись историей.

– Всё по порядку. В ведении Маддасса находились созвездия Льва и Скорпиона, здесь они иначе называются, но мне так привычнее. Занимался он небольшим спектром пороков: жадностью, стяжательством, безответственностью и чем-то там еще, я толком уже не помню. Причем наказывать имел право только в крайнем случае. Он должен был создавать ситуации, чтобы человек сам понял, осознал, что натворил. Но надолго у Маддасса терпения не хватило создавать ситуации, и он стал наказывать сразу по совершению серьезного проступка. А чуть погодя решил, что и с этим возиться долго, малорезультативно, люди почти никогда не понимают, за что им «прилетело» наказание и взялся «казнить» направо – налево еще до того, как индивид произведет погрешность. Разумеется, о таком самоуправстве прознали вышестоящие иерархи и наказали самого Маддасса за нетерпимость и скверное отношение к людям. Чтобы он пересмотрел свое отношение к «подопечным», его лишили некоторых способностей, могущих наносить людям вред, и сослали жить среди них на весьма внушительный срок, оставив за ним много обязанностей, но совсем немного прав. К моменту нашего знакомства он провел на Обелеке около четверти срока и, похоже, добился прямо противоположного результата, проникнувшись полнейшим презрением к «подопечным», особенно его выводила из себя собственная беспомощность в раздаче наказаний. Он опасался сорваться и удавить кого-нибудь, ведь в случае срыва ему грозило удвоение срока, а этого он бы точно пережить не смог. Я спросил, чем конкретно могу ему помочь? Разве что посоветовать походить на какие-нибудь расслабляющие процедуры, благо в Синетории прекрасный оздоровительный комплекс, где можно в два счета привести в порядок нервную систему, избавиться от всплесков раздражительности.

– Сдается мне, он долго ржал, услышав твой совет, – хмыкнул Фергана.

– Да нет, ржал он, в общем-то, не долго, затем сказал, что хочет предложить мне поработать на него. План заключался в следующем: он знал, где и когда произойдет нечто скверное по вине людей, которых он честно, но безрезультатно пытался наставить, так сказать, на путь истинный. Грядущее событие будет иметь серьезные и длительные последствия. Он хотел предотвратить его, доложиться о своих успехах по созднию поучительной ситуации и попросить о сокращении срока, иными словами Маддасс собирался приняться за старое, но обстряпать дело моими руками. Я, конечно, не мог не удивиться, неужели, говорю, ваши соратники по пантеону позволят себя так нагло обмануть? Неужто они не узнают, что и как произошло на самом деле? Он ответил, что ему известно, как обходить ловушки, да и вообще, не стоит переоценивать всевидящие очи и количество свободного времени богов конкретно этого участка Вселенной. Мне оставалось только развести руками и сказать: конечно же, я не гений, но и слабоумным себя не считаю, чтобы согласиться так откровенно подставляться под раздачу, тем более что мне прямым текстом предлагается именно это. Маддасс стал уверять, что вдвоем мы всё сделаем идеально, я ни в коем случае не пострадаю, он мне может лично это гарантировать. Я сказал, что должен извиниться, но считаю всё услышанное полнейшей ерундой, а час уже поздний, пора мне в бунгало. Маддасс прищурился, отчего глаза, казалось, загорелись еще ярче и маниакальнее и сказал: «Ты не веришь, что я бог?» Я честно признался, что не верю и пошел к выходу. В дверях Маддасс меня окликнул, я обернулся и увидал как по стенам зала расползаются толстые зеленые стебли, расправляются листья и распускаются синие странные цветы, а в воздухе парят красные птицы с острыми крыльями и человеческими глазами. Я сказал, что даже на моей отсталой Земле найдется немало иллюзионистов, способных на более удивительные вещи, и все-таки пошел к себе.

Пеший путь занимал около получаса. Идти пришлось в полной темноте, ориентируясь на отдаленные радужные вспышки развлекательных комплексов, но под курткой у меня был пистолет, чувствовал я себя относительно спокойно. Из головы не выходил Маддасс со своими молчаливыми подружками и вся эта малоправдоподобная история. Наконец, дорога пошла под гору, я ускорил шаг, желая поскорее добраться до места. Впереди ожидало целых двяносто дней отпуска и я вполне мог себе вообразить, насколько увлекательно я их проведу по соседству с белым особняком.

– Я в туалет хочу, – сказал Полутра.

– Потерпеть немного можешь?

– Немного могу, только совсем немного.

– Так вот, вскоре я вышел на дорогу, ведущую к участкам с беседками: просторные, обсаженные зеленью, общие на два-три бунгало, там можно было посидеть вечерами, посмотреть на озеро или пообщаться с соседями. Беседки освещались мягким светом и чем-то походили на птичьи гнезда. В ближайшей к моему дому беседке я узрел Маддасса собственной персоной с его куклами, он сидел за столиком с таким видом, словно уже устал меня ждать. Я подошел к ним и попросил объяснить, что все это значит? И тут Маддасс сказал следующее: «Лагин, я знаю один твой секрет. Если в организации, где ты работаешь, внезапно о нём прознают, последствия будут печальными». Я ответил, что если он в курсе чем я занимаюсь, то должен знать, что организация осведомлена абсолютно обо всех секретах своих сотрудников. И еще, даже такому странному богу как он, не делает чести столь банальный приём, как шантаж.

– Можно я в туалет схожу? А то могу не дождаться, чем там всё закончится.

– Ладно, хорошо, – вздохнул Лагин, вставая со стула. – Фергана, проконтролируй.

– Чем я могу быть опасен? Я же не вооружен.

– К сожалению, ты можешь быть опасен и без оружия, – Лагин снял металлическую ленту с его запястий. – Фергана, не спускай с него глаз, заодно покажешь, где туалет.

– А что там за секрет имел в виду Маддасс? – лигр нехотя поднялся, зевая и потягиваясь, его основательно разморило возле очага. – Скажи в двух словах.

– В двух не получится. Давайте быстрее, одна нога там, другая лапа здесь, всё же надеюсь закончить историю к обеду.

– А когда эта история закончится, мне можно будет уйти? – Полутра растёр затекшие руки и бросил на Лагина тяжелый взгляд.

– Боюсь, что нет, – с какой-то странной печалью ответил он.

Стоя у окна, Лагин смотрел, как поредевшие малиновые кроны мокнут под дождем. От теплой еще земли поднимался пар. В сырой тишине замерли колючие ветки кустарника, похожие на беспорядочно переплетенную зелено-коричневую проволоку. Мглистое небо без просветов и просиней слоилось над лесом серыми облаками… Как вдруг над кронами мелькнула далекая вспышка. Лагин очнулся и протер рукавом запотевшее стекло. Вспышка повторилась.

– Фергана!

– Что еще? – донеслось из коридорчика, ведущего к санитарной комнате.

– Где твой ошейник?

– Сам его носи!

– Где твой ошейник, Фергана?

– Ты еще поводок пристегни!

– Фергана! – требовательно крикнул Лагин. – Где! Твой! Ошейник! Куда ты его зашвырнул?! Быстро отвечай!

– Да под кроватью он, под кроватью! Чего тебе вдруг приспичило ошейник искать?

Но Лагин не ответил, он уже стоял на коленях, заглядывая под кровать. В пыли, среди пустых бутылок, поблескивал синими камнями шикарный, с ромбовидными металлическими вставками ошейник Ферганы, шириною в полторы ладони Лагина. Достав ошейник, он бросился к стенному шкафу, распахнул дверцы, вытащил из глубины потрепанный рюкзак с множеством карманов и принялся наталкивать в него необходимые вещи. В этот момент вернулись Фергана с Полутрой.

– Ты что делаешь? Сугриппы перепил?

– Потом, Фергана, потом объясню, – в рюкзак отправилась и металлическая коробка. – Нет времени, нужно срочно уходить отсюда!

– Лагин, ты взбесился? Дождь на дворе! Куда это мы попремся?

Буквально на ходу защелкнув крепление ошейника на шее лигра, он надел непромокаемую куртку, рассовал по внутренним карманам оружие, – своё и Полутры, и огляделся по сторонам. Фергана и Полутра наблюдали за его действиями.