Войдя в дом, я почувствовал, что голоден. Я не ужинал. Еще и попал по пути в пробку. Во мне бушевала энергия, которую необходимо было потратить. Столько энергии, что я, вероятно, мог бы пробить кирпичную стену.

Если бы только Кэтрин не задала тот проклятый вопрос...

Я хотел пробежаться, но передумал. Когда я бегаю, то думаю. Последнее, что я хотел делать в этот момент — много думать.

С помощью баскетбола я поддерживал себя в форме. Рядом находились баскетбольные площадки, иногда ходил туда и играл в одиночку, изнуряя себя в конце дня. Иногда играл с кем-то еще. Туда частенько заглядывала группа парней, подростков и ребят около лет двадцати.

Хотя я был почти на десять лет старше, чем большинство из них, но более чем поспевал за их скоростью в игре. Не то чтобы в свои тридцать я был стар, но получал некоторое удовлетворение, зная, что не потерял физическую форму, которая у меня была десять лет назад.

Некоторые вечера проводил в одной из местных таверн, играя в бильярд. Я не был особенно хорош в этом, но наслаждался процессом, а иногда наблюдал за игрой людей на деньги.

Этим вечером я исключил баскетбол наряду с другими формами отдыха и предпочел то, что мне действительно необходимо.

Но прежде чем об этом позаботился, я достал свежий кусок лосося из холодильника, подогрел сковороду и приготовил его с сухим белым вином, добавив мелко нарезанный лук. Обычно я не ел стоя, но сегодня вечером сделал исключение. Прислонившись к кухонной стойке с планшетом в руках, я потягивал итальянское импортное вино, купленное мной за 125 долларов.

Мне нравится хорошая еда и вино. Моя тайная страсть, особенно когда я пытаюсь отвлечься от стресса. И сегодня, безусловно, это было необходимо.

Когда чувство вины от сегодняшнего вечера пошло на убыль, мои мысли обратились к другой трагедии, которая произошла: можно завестись не на шутку.

Фантазии вернули меня в тот гостиничный номер и одержали победу над моим самообладанием. И это была серьезная битва с самим собой, учитывая, какой изысканной и роскошной была Кэтрин.

Золотистые, светлые волосы, падающие на плечи. Хрустальные зеленые глаза, короткий нос и полные губы, которые я мог бы целовать разными способами. Прекрасного размера грудь с призывно торчащими сосками. Она не была худой и не имела избыточного веса, безусловно, ее тело предназначено для секса.

Как-то она назвала себя в электронной почте «средней». Я задавался вопросом почему и полагал, что это был один из тех случаев, когда кто-то видит себя совершенно иначе, чем их видит мир.

Мой член стал твердым, пока я был на кухне, допивая бокал вина и думая о том, что могло бы произойти у нас с Кэтрин ранее.

Черт. Может быть, я должен был остаться.

Нет, нет.

Я стал хлипким из-за секса. Этого не должно быть. Не мог позволить, чтобы это произошло.

Я не должен попасть в ловушку «член-над-умом», и существовал лишь один способ, чтобы справиться с этим. По крайней мере, в краткосрочной перспективе.

После того как вода в душе стала достаточно теплой, я вошел туда с бутылкой «Кентукки Ультраглид». Стоя под горячей водой, открыл маленькую бутылочку и вылил на руку достаточно, чтобы ее намылить. Мне было нужно немного, я получу необходимое сам, взяв в руку свой член. Но думал в этот момент о Кэтрин, о том, как она работала с ним, сжимая его в своих маленьких ручках, захватывая всего меня.

Я вышел из душа менее чем через пять минут и посмотрел на себя в зеркало, вытираясь досуха. Кем же я становлюсь? Чем я становлюсь? Не только сегодня, а на протяжении всех этих лет.

Я приближался к тридцатилетнему возрасту и жил жизнью, которую некоторые могли бы назвать жизнью плейбоя. Ничего гламурного в этом не было. Больше похоже на жизнь изгоя, хватающегося за каждый случай переспать с женщиной, когда тот представлялся.

Единственное, в чем я не чувствовал своей вины сегодняшним вечером, это в том, что Кэтрин знала, что происходит. Я хорошо ее осведомил о правилах. Она знала о них в течение нескольких месяцев, и, в принципе, я ее не обманывал. Черт, я сделал все, чтобы ее предупредить, разве что не заставил ее подписать контракт.

Когда чистил зубы, глядя на свои глаза в зеркале, я обдумал все эти вещи и решил, что, может быть, контракт не был такой уж плохой идеей.

Эта мысль длилась всего пять секунд. Конечно, контракт был плохой идеей. Просто ужасное понятие — этакая дружеская договоренность о трахе, так же мне казалась ужасной идея о контракт при вступлении в брак.

Ты либо с кем-то, либо нет. Будьте прокляты все эти контракты. Это мое убеждение. У тех, кто держится друг друга без договорного соглашения, привязываясь к другому человеку, есть реальная связь.

Прежде чем лечь в постель, я проверил свою электронную почту. Надеялся, что там не будет ничего от Кэтрин, и, конечно же, ничего не было.

Я подумал было написать ей сообщение с извинениями, но рассудил, что лучше оставить все как есть. Зачем продлевать эту боль для нас обоих?

Может быть, мне следовало добавить ее адрес электронной почты в черный список, чтобы от нее не приходило никаких писем.

Черт. Мысль сделать это разрушала меня.

Хотя, возможно, это было лучшей идеей на тот момент. Нет, я решил полагаться на свой самоконтроль и лишь читать ее письма, если это будет необходимо.

Обычно не смотрю телевизор, за исключением тех случаев, когда «сводил на нет» свой вечер. После того как лег в постель, я схватил пульт и включил местный новостной канал, который только начал свой десятичасовой выпуск.

В эфире транслировали видео о доме в огне. Я сомневался, что он еще пах бараниной и капустой.

Репортер вещал:

— Власти расследуют обстоятельства пожара, который начался сегодня около семи часов вечера, но теперь этот пожар считается сценой тройного убийства в Лорел, штат Мэриленд, на полпути между Балтимором и Вашингтоном. Наш криминальный репортер Келли Саттон живет в этом районе, где жители находятся в состоянии полного шока от инцидента, который произошел на их обычно тихой улице.

«Келли?»

Я направил пульт дистанционного управления на телевизор, выключил его и пошел спать. 

Воскресение прошло как в тумане, в прямом и в переносном смысле. Я едва могу вспомнить, что делала весь день, за исключением нескольких незначительных приступов плача, которые сводила к минимуму довольно быстро. Все, что я помню, — как я десятки раз проверила свою электронную почту, надеясь получить сообщение от Уоттса.

Но ничего не было.

Начинала писать ему письма, но в итоге все их удалила. Не могла выносить даже мысль о том, что он не ответит. То, что он ушел из номера, уже было достаточно. И мне совершенно не нужно еще и игнорирование моих сообщений.

После душа и попыток взять себя в руки я планировала съездить в приют, чтобы увидеть Винни. Она бы подняла мне настроение. Я могла бы взять ее на прогулку, проверить, принимала ли она ванну на этой неделе, и провести некоторое время, думая о чем-то, кроме себя.

Но перед тем как я собралась выйти, начался дождь. Собака ожидала прогулки, но нам не разрешают брать их в дождь. Так что я провела воскресенье в одиночестве.

Утро понедельника. Новая рабочая неделя. Прекрасное время, чтобы начать все заново, что я и делала много раз прежде. Наверное, с каждым разом должно быть все легче, но на этот раз все иначе, потому что Уоттс стал важной частью моей жизни.

Поскольку я не получала от него писем, мне стало понятно, что он будет жить дальше со своим обещанием — никогда больше не видеть меня во второй раз и даже не разговаривать со мной снова.

Я решила, что это цена, которую собиралась заплатить за желание открыть его для себя немного больше. Любопытно, а какую цену обычно платит он, чтобы убежать.