Я надела маску взрослой девушки, настроилась, как подобает, и пошла на работу. Если он не хочет быть частью моей жизни, то я не позволю ему управлять мной на расстоянии.

Тара выходила из своей машины, когда я занимала парковочное место рядом с ней.

— Как прошли выходные? — спросила она, улыбнувшись в полную силу своей обычной яркой и зажигательной улыбкой. Боже, как сегодня утром я нуждалась в таком дружественном приветствии.

Я закрыла дверцу и заперла ее, пожимая плечами.

— Просто хорошо. А твои как?

— Это был лучший уик-энд! — она посмотрела на меня серьезно.

— Хорошо, тогда ты повеселилась за нас двоих.

Ее светлая улыбка превратилась в хмурую.

— Что-то не так?

Вот то самое место, где я обычно пожимаю плечами, будто не знаю, о чем она говорит. С момента нашего знакомства я избегала разговоров о своем прошлом или даже о моем настоящем.

Не хочу, чтобы она задавала слишком много вопросов, не хочу, чтобы она пыталась убрать стену, за которой я существовала. Это было больше, чем обычное нежелание. На самом деле, это было то, с чем я не смогла бы справиться эмоционально. Тара довольно проницательна, и во многих случаях она почивала меня историями из своей собственной жизни. Может быть, она увидит что-то, чего не вижу я.

Эгоистично, как может показаться, но, надеюсь, я что-то приобрету, поговорив с ней. Она была именно тем человеком, с которым я могла бы обсудить Уоттса. По крайней мере, на поверхностном уровне. Я не буду говорить о нем с психоаналитиком. У меня не было никого, с кем могла бы поговорить, мне было некому написать о нем.

Так много усилий приложено для того, чтобы идти дальше и не позволять Уоттсу диктовать мне условия моей жизни. Будет нелегко от него избавиться.

Прежде чем обдумать, что ей поведать, я выпалила…

— Есть один парень...

Я остановилась, потому что ее брови взлетели на лоб, а рот широко открылся. Она бросилась ко мне и обняла за талию.

— Боже мой!

Ее невероятно радостная реакция была обусловлена двумя вещами: первая — она всегда такая — полна рвения и счастья; вторая — она знала меня уже год, и я едва ли поделилась чем-то из своей личной жизни. Это был первый раз, когда я позволяла кому-то посмотреть на знакомство всей моей жизни.

Знакомство моей жизни? Вот кем был для меня Уоттс? Не совсем так.

Вовсе нет, на самом деле.

Она отпустила меня и отступила назад, оставив между нами немного пространства, пока мы шли.

— Я знала это. Я знала, что здесь замешан парень. Это так интересно. Продолжай. Расскажи мне о нем все.

Я сделала глубокий вдох, когда мы повернули в сторону здания. Мы шли медленно, чтобы у нас было больше времени для разговора, прежде чем попадем внутрь.

— Ну…— начала я, а потом она меня прервала.

— Подожди. Важный вопрос. Давай отойдем в сторонку.

— Хорошо, — сказала я, почти смеясь и немного расслабляясь, потому что собиралась поделиться этим с ней. Невероятный груз будто упал с моих плеч от того, что я поговорю с кем-то, кто ведет нормальную социальную жизнь.

— Так…— сказала она. — Как велик ЕГО?..

Я остановилась, качая головой и смеясь.

— Извини — засмущалась она. — Я — шлюха. Но гордая шлюха. Продолжай, я больше не буду тебя прерывать.

— Нет. Спасибо. Это первый раз, когда я за эти дни улыбнулась.

Пока мы шли, я рассказала ей краткую версию истории Уоттса и меня. Хотя и не назвала ей его имя.

Мы прошли через контрольно-пропускной пункт в здание. Остановила рассказ, пока проходили мимо охранника, и мой голос стих до шепота, когда мы шли по коридорам.

Когда я закончила, она сказала:

— Вау! Святое дерьмо! Шесть месяцев переписки? Я не смогла бы этого сделать. Но я прямо вижу, как это делаешь ты.

Она положила руку мне на плечо.

— Подожди, я не имею в виду что-то плохое.

Я покачала головой.

— Я не воспринимала это так. Это именно то, что я искала. Это было прекрасно. Пока… ну, ты знаешь.

Я закрывала эту тему. Я уже рассказала ей, чем закончилась встреча в отеле.

— Да, черт. Это было грубо. Мне жаль, что это случилось с тобой. Как ты думаешь, почему он так не хочет открывать свою личность? Я имею в виду, какая разница?

Это были те вопросы, которые я задавала себе снова и снова, но не находила никакого ответа. На все, кроме «Личного кодекса», о котором я рассказала Таре.

— О, человек-загадка. Они, как правило, хороши.

— В самом деле? Я думала, что они хороши только в книгах.

— Ну…— замялась она, — «хороши» для того, чтобы хорошо провести время. Не как долгосрочные приятели, ну… ты понимаешь. Мы любим исправлять парней, но сломанное не станет целым.

Мы помолчали с минуту, когда пришли на наше рабочее место.

— Думаешь, это хорошо, что все закончилось, пока я не слишком им увлеклась? — Как будто это было само собой разумеющееся.

Тара кивнула.

— О, да. Я имею в виду, что он мог оказаться удивительным в постели. Ребята с проблемами обычно потрясающи в этом. По крайней мере, по моему опыту. Но…

— Подожди. Думаешь, что у него есть проблемы? Например?

Я подняла первую коробку полную конвертов.

Тара включила сканеры и конвейерную ленту.

— Я не знаю, — сказала она. — Может быть... он женат?

Мой желудок скрутило. Это первый раз, когда я подумала об этом.

Ни в одном из писем Уоттс никогда даже не давал мне повода подумать, что он мог быть женат. Но были правила: никаких телефонных звонков, не обсуждать работу, не знать адреса друг друга...

— И,— продолжала Тара, — это может дать объяснение тому, почему он ищет подружку лишь на одну ночь, не так ли?

Это просто невозможно. Конечно, все подсказки могли быть верны, но Уоттс женат? Нет.

— Я действительно так не думаю.

— Ладно. — Тара, казалось, без труда отклонила собственное предположение. — Ты сказала, что он работает в торговле, не так ли?

— Да.

— И он не говорил, что продает?

Я бросила первую партию почты на ленту.

— Верно. — Мне казалось, что сейчас она движется в правильном направлении, и не хотела верить в это вообще.

— Наркотики, — сказала она. — Он торговец наркотиками.

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Отлично. Работая на крупнейший и самый мощный орган правопорядка в мире, я все время встречаюсь с торговцами наркотиками.

— И, — Тара продолжила, — я не имею в виду мелкую сошку. Я дружила с одной девушкой в средней школе, отец которой попал в тюрьму за то, что был частью какого-то огромного наркокартеля на восточном побережье. Может, он у тебя основной дилер, а не парень, который распространяет в клубе или что-то такое.

Иисус Христос. Могло ли это быть правдой?

Может быть, я была немного наивной, но Уоттс казался слишком утонченным, чтобы быть наркоторговцем. Как он говорил о еде, литературе, кино... Лично я не знала никого, кто был бы глубоко вовлечен в наркоторговлю — употреблял или продавал, или и то, и то. Но это просто не похоже на него.

— Я не знаю,— сказала я, решив оставить все так, как есть.

— Это просто теория. Такое может быть… гм… может быть что угодно, верно? Ты многого о нем не знаешь.

Я не ответила. Это было правдой. Все, что он сказал мне, могло быть ложью. И то, что я знала о нем, в любом случае могло оказаться враньем. Чем больше думала об этом, тем больше мне хотелось знать, с кем общалась в течение последних шести месяцев. Я хотела бы знать, какому риску подвергла себя в ту ночь, встретившись с ним. Так хотела знать, кем был тот, кто засел глубоко в моей голове. Теперь я стала еще более любопытна или даже одержима? — кто знает…

— Ну, так что? — спросила Тара, понизив голос и опираясь на ленту передо мной. — Насколько большой ОН был?

Я покачала головой с намеком на улыбку, приподнимающуюся в уголке моего рта. Если она смогла заставить меня улыбнуться в этих обстоятельствах, я определенно правильно выбрала свое доверенное лицо.