Угадай, что я хочу сказать? Я согласен. Но когда мы встретимся, ты должна понимать, что ЭТО будет по моим правилам. И под «ЭТО» я подразумеваю все, что угодно. Ты хочешь испытать описанные в моих сообщениях вещи, что ж… ты получишь то, что просишь.

Наконец, благодарю тебя за информацию о твоих натуральных сиськах. В таких случаях я не могу поверить тебе на слово. Требуется практическая проверка.

Уоттс

Я избегала проверки своего телефона на наличие новых сообщений от Уоттса весь этот день, боясь открыть приложение и убедиться в их отсутствии. Искушение почти одержало победу, когда я была в длинной очереди в магазине, но мне удалось устоять.

Но, когда я закончила ужинать и легла в постель с еще одним бокалом вина, ничего не могло помешать мне открыть iPad и проверить свою почту.

Я чувствовала, что стук в висках усилился, когда увидела сообщение от него в папке «Входящие».

Мое сердце бешено колотилось в груди, когда я читала его ответ. Оно было написано в строгом, суровом тоне, почти отчитывающим меня. И все же заканчивалось на позитивной ноте. Ему нравилось играть со мной. Всегда. Но теперь это была игра другого уровня.

Я перечитывала некоторые строчки снова и снова.

«После всего того, что мы создали за шесть месяцев нашей переписки, ты действительно думаешь, что одноразовая встреча стоит риска потерять все это?»

Он искушал меня. Позволял мне подойти ближе к краю и посмотреть, что случится.

«...если мы встретимся, то правила будут распространяться и на тебя».

Он бросал мне вызов. Призывая обдумать все, чего мы достигли, и все, что мы могли потерять из-за его правила встреч на один раз.

«Мы никогда не встретимся во второй раз. Это многое изменит. Есть шанс, что мы будем вынуждены прекратить все наше дальнейшее общение».

Уоттс ставил меня перед тем фактом, что главным будет он.

Он никогда даже не намекал на причины возникновения этого правила, а я не любопытствовала. Хотя сейчас, возможно, я была в том положении, которое дает мне право на вопрос.

Однажды днем несколько месяцев назад я осмелела и забросала его серией беглых писем, и, совсем отбившись от рук, задала ему вопрос о том, наслаждается ли он одноразовыми встречами.

«Наслаждаюсь? Нет, — написал он. — Очевидно, конечно, что я наслаждаюсь этим в какой-то степени. Но я бы предпочел не вдаваться в причины, по которым я делаю это».

«Окей, — отвечала я. — В общем, ты просто трахаешь женщин и оставляешь их. Поняла. Ты, по крайней мере, используешь презерватив?»

«Зависит от того, что я с ней делаю. Я использую презерватив, когда трахаю женщину. Однако я не надеваю его, когда мой член находится у нее во рту. Какой тогда в в этом смысл?»

Я замялась, прежде чем написала: «Скажи мне, что вытаскиваешь прежде, чем кончишь. Или хотя бы скажи, что ты не эгоист и предупреждаешь ее, что хочешь кончить ей в рот».

«Нет. Я знаю, каково это, — написал он. — Я делаю так потому, что хочу, чтобы она почувствовала это и чтобы увидеть ее реакцию».

Я читала огромное количество романов на протяжении целого ряда лет. Читала эротические романы, а также подобные им сладкие и ванильные вещи. Я читала бесчисленное количество диалогов, где альфа-самец туп и не сдерживался, когда говорил о том, чего он хочет и что ему нравится. Но впервые что-то подобное происходило со мной в реальной жизни.

Это была идея доминирования, только изложенная им. Ему хотелось, чтобы женщина чувствовала, как он кончает в ее рот. А он бы с удовольствием наблюдал за ее реакцией.

Часть меня обижалась на него за мысли, возникающие в моей голове. Не потому что это было чем-то плохим, а потому что я была немного потрясена тем фактом, что он засел в моей голове так глубоко и зародил идеи, которые я не могу забыть.

Я, должно быть, прочитала это короткое сообщение раз пятьдесят, прежде чем придумала не такой уж блестящий ответ: «Извини, мой телефон зазвонил, я должна была ответить». Да, он испугал меня.

«Не беспокойся, — писал он. — Кроме того, я честно ее предупреждаю перед тем, как это все произойдет. Просто, чтобы ты знала. Не то чтобы тебе предстоит когда-нибудь это выяснить самой».

Этот разговор произошел несколько месяцев назад, тогда он объяснил, что наши отношения отличались от всего им испытанного, как ему нравилось ЭТО, как он нуждался в ЭТОМ, что было бы ошибкой как-то менять или полностью терять отношения, которые у нас сложились.

Я согласилась, на тот момент.

Но теперь собиралась все изменить. Я была абсолютно уверена, что хочу это сделать, но совершенно не уверена в том, должна ли.

За месяцы нашей переписки я становилась все более и более любопытной — ненавижу признаваться в этом, но я почти ревновала к тому, что испытывали те женщины, встречающиеся с ним, пока я проводила свои пятницы и субботы за просмотром фильмов и ТВ-шоу или за книгой в руках, завернувшись в одеяло.

Я чувствовала себя в безопасности, делая эти вещи. Жизнь без риска. И все было в порядке, пока не начала понимать, что мне чего-то не хватало… с Уоттсом.

Я провела всю свою жизнь как в старой поговорке — надейся на лучшее и готовься к худшему. Потратив слишком много времени, делая это, я только недавно начала смотреть на вещи по-другому: каждый день вы, не меняя направление, упускаете возможность и становитесь еще на шаг ближе к тому дню, когда будете жалеть, что этих возможностей было крайне мало.

Когда проснулась в пятницу утром, я была уверена, что хочу ему ответить, и позже в этот день послала ему сообщение.

Кому: Уоттс

От кого: Кэтрин

Тема: Re: Встреча

Сделаем это.

Кэтрин. 

Сегодня в книжном магазине было оживлённее, чем в пятницу днем. Весенняя гроза создала потоки на улицах, согнула деревья и принесла в магазин много прохожих.

Здесь никогда не было особенно много покупателей, и я наслаждался, когда кто-то приходил, и мы обсуждали книги. Но в тот день все прохожие просто искали убежище, пока весенний шторм не успокоится. Я не ожидал больших продаж.

Это раздражало меня. Меняло весь «ритм» магазина в выходной. Я привык к медленному течению бизнеса, используя большую часть своего свободного времени для чтения.

Я остался за прилавком и, сидя на стуле, осторожно перелистывал копию «Лолиты» Набокова, что была подписана, но подпись я не мог аутентифицировать. Она выглядела настоящей, что играло важную роль в принятии решения о ее цене, хотя я бы ничего не заплатил за нее.

Очень часто по утрам, еще до моего прибытия и открытия магазина кто-то оставлял коробку книг снаружи, как если бы мы были пунктом сбора нуждающимся.

Такое происходило достаточно часто. Как правило, это была коробка старых книг в мягких обложках, которые не стоили даже бумаги, на которой они были напечатаны. Иногда люди даже не знают, что они владеют чем-то ценным, и поэтому оставляют эти книги у магазина, а я продаю их за сумму, которая потрясла бы бывших владельцев. Деньги идут прямо в мой «Отправляйся в ад» — фонд, тайник, который я держу в сейфе в подвале, чтобы быстро взять их, если вдруг понадобится бежать из штата или страны.

Я прочитал сообщение Кэтрин ранее, но ещё не ответил ей. Решал, как справиться с ситуацией.

Не думал отступал, просто хотел сделать все правильно. Я сказал ей, что больше не приглашаю женщин в свой дом, и обычно снимал комнату в отеле среднего класса, иногда даже дешевом, в зависимости от обстоятельств. Но я не собираюсь делать так с Кэтрин.

Хотя все остальное будет тем же самым. Я никогда не увижу ее снова. Не могу. Подпустить кого-то слишком близко ко мне — означало опасность. У меня не было никакой возможности объяснить, не заставляя ее волноваться, что я был просто парнем, который избегал близких отношений по личным причинам.