Яркий свет сменился мягким полумраком, словно светящимся изнутри голубоватыми лучиками. Не было ни стен, ни потолка, ни пола. Наш кружок держался только лишь за счет моих усилий: никто из спутников не шевелился и даже не дышал. Слой инея покрывал их лица и отсвечивал мертвенной бледностью в странном освещении. Снова ожог. Я опять заорал от боли, но был благодарен несносному Сиянию, хоть и шрам от двойного ожога останется на бедре навсегда. Это была плата за жизнь. И я очень хотел надеяться, что не только за мою жизнь.

Из последних сил я разбудил в себе магию и создал вокруг нас защитную сферу. Это усилие подорвало хрупкое состояние осязания себя в магическом вакууме, и я отключился.

Пробуждение опять не было приятным. Я понял, что мне невероятно трудно дышать, а все тело болело и ныло так, словно я провел ночь в тесном ящике без окон, дверей и щелей, куда мог бы попадать свежий воздух.

Я попытался подняться, но попытка оказалась неудачной. Но шевелиться у меня получалось, это уже хорошо. На лице лежало что-то ужасно тяжелое, но теплое…

— Слазь с меня… Эрлиниэль? — я судорожно пытался вылезти из-под большого светлого эльфа. Я уже и забыл, каким высоким он был. И тяжелым! — Я всегда подозревал, что у тебя ко мне нетривиальное влечение, но, уж поверь, это не взаимно!

С трудом выбравшись из-под бесчувственного эльфа, почему-то сменившего ипостась, я осмотрелся.

Первое, что я увидел — небо! Совершенно белое, сияющее небо без признаков солнца, звезд и прочей атрибутики. Оно светило само, что напоминало свежее утро после ночного ливня. И пахло так же — совершенно потрясающая, нежная прохлада и чистота. У меня закружилась голова от такой совершенной простоты. И еще не скоро я смог отвести взгляд от этого прекрасного покрова тайника. То, где мы — я не сомневался. Просто знание присутствовало во мне и все. И еще я точно знал, что все мы живы, просто мои спутники спят очистительным сном, ибо существовать в этом месте не может их разум. Или пока не может, а сон каким-то образом ограждает их от болезненного восприятия этой совершенной чистоты.

Почему не спал я — не было понятно. Знание молчало, а я мог лишь строить гипотезы. Может, я так сказать очистился болью… или заплатил ею за созерцание совершенного мирка и поэтому не сошел с ума, что могло бы случиться с моими спутниками. И только благодаря Сиянию, я не сплю в этот прекрасный момент одиночества…

Оторвав, наконец, взгляд от неба, я посмотрел вниз. Там лежал один лишь Эрлиниэль. В своих совершенных белых одеждах. Как я и предполагал, костюм изменил свои размеры, когда Эрл перевернулся. Оно и к лучшему — голые мужчины, даже такие светлые, как эльфы, не сочетались бы с совершенной красотой этого удивительного места. Да, правду сказать, мы и так не сочетались с ним, даже в одежде. Мы были здесь чужими, и это невероятно удручало.

Я поискал взглядом девочек, но кроме Эрлиниэля рядом не было никого. Зато я увидел больше: нас окружала белоснежная стена с шестью углами и несколькими проемами без дверей. Она была похожа на матовое стекло, которое освещали с той стороны, и уходила в небо, растворяясь в нем так, что не было понятно, где еще стена, а где уже воздух. Поэтому я сразу и не понял, что стою в комнате.

Осторожно заглянув в проемы, я увидел, что за каждым находилась еще одна, в точности такая же, комната с множеством проемов… и так дальше, напоминая огромный чудовищно-прекрасный лабиринт… и еще что-то. Соты!

Я содрогнулся: с горными осами лучше не встречаться. А что же за создания обитают здесь? Было понятно лишь, что ходы были сделаны для невысоких существ: Агу бы пришлось сильно нагибаться, чтобы пройти.

В следующем помещении я увидел Эжону в ипостаси дракона. Она мирно спала, на выдохе выпуская тонкую струйку огня. В стороне, куда ударялась струйка, уже кипело небольшое облачко пара.

Я хмыкнул: уже двое сменили ипостась, оказавшись здесь. К тому же они выглядели вполне здоровыми, без признаков ран. Сон их был безмятежен, улыбки играли на лицах… во всяком случае у эльфа — в драконьих ужимках я не очень разбирался.

Быстренько обыскав ближайшие помещения, я старался не очень отдаляться от первоначальной соты, дабы не потеряться. Вскоре я нашел Дэйдрэ и Херона. Девушка лежала на спине, вольготно раскинув конечности в стороны, Херон притулился в уголке, свернувшись калачиком. Выглядел он человеком, так что я мог не сомневаться, что это его изначальная ипостась… впрочем, я никогда и не сомневался.

Не найден только Аг. Не то, чтобы я волновался за драмиса. Мне просто очень хотелось увидеть, какую ипостась принял он: первоначально-неприметного драмиса, которым он был до моего вмешательства, или так и остался человекообразным, или же стал тем красивым оранжево-черным драконом?

Я обыскивал соту за сотой, но не мог найти нашего нового друга. Возможно, он не смог попасть в это место. Может, его вибрации не слились с магическим вакуумом, а может, он погиб, не сумев сохранить с нами единство.

С печалью в сердце, я возвращался в первоначальную соту, где я очнулся. Ага мне было жаль в любом случае: не увидеть это место сейчас для меня равнялось смерти.

— Не меня ищешь? — прекрасная незнакомка двигалась мне навстречу.

Оранжевые волосы, прекрасные своей нереальной глубиной черные глаза и белая, словно алебастровая кожа. Девушка шла, изящно покачивая округлыми бедрами, и даже мешковатые одежды не могли скрыть стройные изгибы её тела.

Я готов был пасть к её ногам. Да что там, я готов был миры сложить к её ногам лишь за одно прикосновение к этим шелковистым волосам сумасшедшего цвета, к прекрасным, словно нарисованным кистью гениального художника, губам, к белоснежной, отражающей свет этого чудного неба… нет, это небо пытается повторить излучение кожи, но является лишь слабым отсветом совершенного творения, приближающегося ко мне.

— Гром, — нежно пошептала девушка, касаясь тонкими пальцами моей щеки. Словно тысячи искорок пронзили мое сердце, которое уже боялось лишний раз удариться о грудь, дабы не спугнуть это видение совершенства. Глаза девушки излучали море любви и нежности, в котором я тонул, радостно прощаясь с этим миром, с жизнью, со всем, что казалось теперь лишь грандиозной иллюзией. Лишь она была настоящей.

У меня подкосились ноги, и я рухнул на колени перед незнакомкой, уткнувшись лицом в мягкий податливый животик. И ощутил, как она обняла мою голову, прижимая к себе. Хотелось продлить это ощущение блаженства навсегда, навеки быть с ней…

— Наконец-то мы увиделись, — взволнованно прошептала она, — сынок.

Я поперхнулся: чего?!

Отпрянув, я уставился на девушку. Теперь-то я вспомнил её — она была на портрете, что рассматривал Цвейго в моем видении. Нервно рассмеявшись, я подумал, что девушка просто не в себе. Да еще бы: может она просидела пленницей в этом месте как раз с того момента, когда был сделан этот портрет. А это было очень давно, судя по следам, которое оставило время на лицах трех друзей. А вот она осталась такой же. Даже не так: художнику не удалось передать всей красоты и грации, хотя он явно очень старался.

Видимо, тайник поддерживал в ней красоту и молодость, но видимо взамен забрал разум бедняжки. Собственно, не очень большая плата, учитывая, что у девушек и так мало чего в голове содержится… ну у большинства. Я беспокойно оглянулся, вспомнив, что опять не поставил защиту от проникновения Дэйдрэ.

Никто из спутников не очнулся, и я вздохнул с облегчением.

Бедная красотка, свихнулась тут в одиночестве за столько тысяч лет, вот ей и показалось, что я сынок. Эльф, видимо, будет братцем, Дэйдрэ — мамочка, а Аг у нас будет дедушкой…

— Э… мама, — я решил не нервировать несчастную и поиграть в её бредовые фантазии, может еще получится вытянуть чего стоящее об этом месте. Не очень бы хотелось тут застрять навечно, особенно с такой семейкой… ну разве что я буду не сыночком, а мужем. Тогда я на все согласен! — Ты помнишь, как здесь оказалась?