Всё его состояние озадачивало меня, и всё же, чем больше я видел, тем больше моё сердце тянулось к нему. Сколько сотен людей не уделили бы ему и дня, дразнили бы его или доставали из-за чего-то, что он не мог контролировать? Я видел это в первый день занятий, и от воспоминания меня затошнило. Несправедливость, с которой он сталкивался каждый день, поражала меня в самое нутро, и я не хотел быть просто очередным из этих людей.

Даже если дружба с Орином была не рядовым случаем и шла с избытком кочек на дороге, мне хотелось научиться объезжать их любым доступным способом. Бедный парень заслуживал друга.

Рискнув, я написал Орину в четверг днём, чтобы узнать, хочет ли он поработать над нашим проектом перед лекцией в пятницу. Я не знал, чего ожидать. Я провёл весь день на работе, искал статьи и смотрел в Ютубе видео про ДРЛ. Чем больше я мог впитать, тем лучше. Так как расстройство совершенно индивидуально для каждого человека, мне было сложно понять, что относится к Орину, а что нет, но я пытался.

Сосредоточившись на самообразовании насчёт переключений и альтеров, я узнал — в широком плане — что хозяин может осознавать, а может и не осознавать, когда альтеры выходят вперёд. Орин, по его же собственным словам, не осознавал и в итоге упускал большие куски времени. Переключения могли быть согласованными, вынужденными или спровоцированными. Основываясь на том, как мгновенно я познакомился с Ридом, я полагал, что Орина могли спровоцировать на переключение. Зная то, что мы обсуждали, и понимая, что терапевт Орина описывал Рида как защитного альтера, я полагал, что ненамеренно вызвал переключение, и чувствовал себя ужасно.

Альтеры были созданы для того, чтобы защищать хозяина от какой-либо травмы, которую тот пережил. Нырнув глубже и прямо спросив о гадостях, я пересёк линию комфорта Орина и должен был всё понять. Если то, что я прочитал, было точно, Рид просто выполнял свою работу и защищал Орина от прошлого, о котором тот ничего не знал.

Не уверенный, как долго будет присутствовать Рид, или ушёл ли он сразу после того, как я уехал в среду, я не мог быть уверен, что получу ответ на своё сообщение. В половину десятого мой телефон завибрировал на кофейном столике, пока я смотрел комедийный сериал. Я сел и взял телефон.

«Было бы отлично. Но мы можем заняться этим после лекции?»

Меня наполнило облегчение, когда я подтвердил наше учебное свидание. С настойчивым желанием Рида держать меня подальше, я не был уверен, что будет. По крайней мере, Коэн подружился со мной без проблем — может, даже немного слишком.

Пока я сидел на парковке колледжа перед учёбой в пятницу, зазвонил мой телефон. Это был Эван.

— У тебя есть около десяти секунд. Я как раз иду на занятие.

— Это всё, что мне нужно. Я купил пиво. Приезжай после занятий, и мы можем потусоваться. Я подумал, что можно сегодня сходить и в бильярд, да?

Я заглушил двигатель и пошёл к входной двери.

— Не могу. У меня учебное свидание с Орином.

На другом конце раздался стон, и я хохотнул.

— Я когда-нибудь говорил, что ненавижу твоё решение вернуться на учёбу? Меня променяли на милых студентиков. Я знал, что это произойдёт. Я ненавижу это.

— Бедняжка. Подбери сопли. Я приеду в воскресенье. Можем поиграть в несколько игр, если ты всё ещё будешь в настроении.

— Да, да. Так как дела с Орином?

— Эмм, ну, я не знаю. Вчера я познакомился с ещё одним альтером, и не казалось, что я ему особо нравлюсь, так что, посмотрим сегодня.

— Тебя все любят. Что с ним не так?

Высказывать свои подозрения о том, что я мог невольно спровоцировать его, было несправедливо по отношению к Орину.

— Эван, мне пора. Я заеду в воскресенье.

Мы попрощались, и я повесил трубку.

Я опоздал на несколько минут, и Ричард уже начал занятие. Я опустился на стул рядом с Орином, и мы обменялись улыбками, прежде чем я стал слушать то, чему нас учили. Сегодняшней темой была эффективность цвета в рекламе. Как использовать их, и на какие сочетания лучше реагируют покупатели. Я делал пометки и читал параграфы текста, когда их называли.

К восьми Ричард отпустил нас на десятиминутный перерыв, и многие студенты вышли из кабинета. Орин развернулся на стуле и застенчиво улыбнулся, играя со своей ручкой, рисуя в углу своего блокнота.

— П-прости за среду.

Я отмахнулся и попытался скрыть свою нервозность, удобнее усаживаясь на стуле.

— Это не твоя вина.

«Думаю, виноват только я». Он знал, что произошло? Осознавал, что Рид вышел вперёд?

— Мы пробовали одну новую штуку, которую предложил мой доктор, где нужно писать в дневнике, чтобы лучше общаться друг с другом. Было сложно добиться от всех согласия, но Рид сказал мне, что прогнал тебя. Кажется, ему неуютно, когда ты рядом со мной, хотя я не уверен, почему. Так что, — Орин заёрзал, положил свою ручку и мгновение жевал губу, прежде чем продолжить. — Просто знай, что это не я тебя прогнал, и мне жаль. Они все делают всё по-своему.

— Всё нормально. Правда, — я поправил очки на носу и пожал плечами. — Я не буду врать, Рид отчасти меня удивил, и я не был уверен, что сделал, чтобы его расстроить, но ничего страшного.

Я нашёл самую тёплую, самую искреннюю улыбку, которой мог показать ему, что говорю серьёзно. Это сработало, и он облегчённо выдохнул.

— И мы всё ещё можем сегодня поработать вместе?

— Я надеюсь на это.

Он мгновение смотрел на меня, уникальный цвет его радужек ловил свет и блестел радостью, которой я не видел раньше. К моему удовольствию, намёк на нервозность покинул всё его тело, и вернулась робкая улыбка, которую я видел всего пару раз.

— Ты очень хороший человек. Спасибо.

Всё в нём отзывалось во мне неожиданным образом. В этот момент не имели никакого значения препятствия, с которыми мы сталкивались. Возможно, я мог дать Орину что-то, что не давали другие; дружбу.

Ричард вернулся и привлёк внимание класса обратно к лекции, разрушая краткое спокойствие, которое поселилось в мире Орина. Когда он отодвинулся к спинке своего стула, его плечи снова напряглись — хоть он был в своей стихии обучения. Я задумался, вся ли его жизнь приносит стресс, и были ли у него когда-нибудь передышки от этих ощущений.

Когда лекция закончилась, мы выскользнули из кабинета первыми, обгоняя толпу, и побежали вниз по лестнице на первый этаж и к входной двери. Орин смеялся, пытаясь угнаться за мной, и музыкальный тон его голоса был таким необычным для человека, которого я узнал, что я внезапно развернулся, не уверенный, бежит ли за мной Орин или кто-то другой.

Когда он спрыгнул с последней ступеньки и встретился со мной взглядом, на его лице появилась улыбка, и щёки порозовели то ли от смущения, то ли от бега, и я понял, что это по-прежнему он.

— Почему мы бежим? — спросил он, выходя за мной за дверь.

— Не знаю. Просто избегаем толпы.

Я замедлился и поправил очки. Орин шел рядом со мной, ближе, чем я ожидал, и наши руки один раз соприкоснулись, прежде чем он увеличил дистанцию.

Когда мы приехали к нему домой, Орин нашёл нам несколько банок колы, пока я искал записи с нашего предыдущего занятия.

— Когда мы закончим, хочешь остаться посмотреть фильм? Эмм... раз мы вроде как п-пропустили прошлый раз, — быстро добавил он, опуская взгляд на свои руки.

Приглашение было милым, и, судя по манерам Орина, ему сложно было это сказать.

— Я бы с удовольствием.

С Орином было легко работать. Мы смешивали наши идеи без споров, и его проницательность была уникальной и хорошо продуманной. Не в первый раз я был поражён его умом.

— Ты ходил в школу в этом районе? — спросил я через час нашей работы.

Орин поднял на меня взгляд от бумаги, на которой делал наши пометки. Он покачал головой и снова опустил глаза.

— Я учился на дому.

Он не углублялся и быстро вернул разговор обратно к нашему проекту. Я не стал давить.