Рассказывать я мастер (журналист все-таки), и мне было приятно видеть, что девушки смотрят на меня с немалым интересом. Но когда я закончил, Сюн сказала:

– Этого давно следовало ожидать.

– Чего?

– Ты обрати внимания на эмблему Дао – Инь и Янь соприкасаются, но в Янь есть точка Инь, а в Инь есть точка Янь. Одна точка, не две. А в нашем мире зародыш Янь символизировался сразу двумя силами – Красным Тигром и птицей Пэн. Совершенно естественно, что одна сила пожрала другую. Все это ведет к вящему равновесию во Вселенной.

– Я смотрю, в вашем мире у Тигров немало противников! Тем легче нам будет их победить.

– Сторонников у Тигров тоже немало, – загадочно произнесла Сюн. – Это порождения древних китайских верований. Странно, что мы с ними еще не столкнулись. Хотя кто знает? Возможно, они больше не существуют!

– А почему существует горный дух?

– Потому, что в него еще верят в китайской деревне! – ответила за фею Яо. – Что делать, наши крестьяне еще очень отсталые…

– Провалилась у Мао идея культурной революции! – недовольно сказал я. – Он называл ваших крестьян самым революционным классом… Но если бы оно так и было на самом деле, сейчас не было бы никого, кто бы верил в этих дурацких Небесных Тигров и во весь остальной бред… И мы бы сейчас не торчали на обратной стороне Земли, а пили бы пиво в пекинском кабачке!

Сюн нахмурила бровки:

– Но тогда бы и меня уже не было… И мы с тобой бы не познакомились…

Я хотел было сказать в ответ, что мы могли бы встретиться во время ее посещения Израиля или моего – Китая, но вовремя вспомнил, что Сюн – всего лишь плод расстроенного феодализмом воображения китайских крестьян вкупе с одурманенной китайскими же попами интеллигенцией.

– Ладно, пойдем, посмотрим, не проснулся ли наш дракон, – я резко встал с диванчика, не обращая внимание на молнии, которые метала в меня Яо (взглядом, естественно. Хорошо хоть она не фея, а то не сносить бы мне головы).

Мы вышли во двор, где отсыпался наш страшный друг. Он к этому времени уже частично восстановил силы, потому что проснулся, открыл глазищи, а увидев меня, даже нашел в себе силы улыбнуться, обнажив чудовищные зубы.

Мы поместили Черного Тигра на вершину Перста Императора, – сказал дракон. – И нет такой силы, которая могла бы снять его оттуда.

– Ты уверен, что Черный Тигр снова не разморозится? – строго спросил я дракона.

– Расскажи, расскажи, как все было, с самого начала! – сгорая от любопытства, захлопала в ладошки Сюн.

– Работенка была не из легких, – дракон приподнялся на небольших передних лапах – как у древнего ящера, при этом его черная борода все равно стелилась по полу. Я обратил внимание, что глаза у дракона умные, хотя и не похожи на человеческие. А вот у Тигров были глаза, как у людей. И ярость в них – получеловеческая, полузвериная. – Я позвал несколько друзей-драконов, мы принесли Нефритовое Покрывало…

(– Это такой магический предмет, – шепнула мне Сюн, видя, что я открываю рот для вопроса).

– Завернув в него ледяную глыбу с Черным Тигром, мы отправились в Персту Яшмового Императора, – продолжил дракон.

– А вы там раньше бывали? – все-таки перебил я.

– Нет. Но все драконы в этом мире знают, что такое место существует. Оно самое высокое на иньской стороне Земли.

– А у нас, соответственно, самое глубокое.

– Но мы и понятия не имели, насколько это далеко! Что же ты сразу не сказал! – взревел дракон.

– А я, между прочим, не географ. И даже не китаец, в любых условиях ориентирующийся по сторонам света. Я и сейчас понятия не имею, где мы находимся. Скажи лучше – что бы вы делали, если бы Черный Тигр за время полета разморозился?

– Просто отпустили бы его, и всех делов. А летели мы на порядочной высоте… Перст Яшмового Императора невозможно себе представить. Это огромная, вырастающая в небо скала…

Я думаю! На нашей стороне Земли нет ничего выше Джомолунгмы – и та имеет каких-то жалких девять километров в высоту, да еще расположена посреди Гималайских гор, где и выделяется-то не слишком, как нападающий в команде баскетболистов. А Перст Яшмового Императора возвышается невиданным пиком почти на 12 километров!

– Пока туда добрались – думали, сдохнем, – вздохнул дракон. Сейчас Черный Тигр находится на самой вершине этого гиганта, и никакая сила не сможет снять его оттуда.

– Кроме, естественно, других драконов, – заметила Яо со скептическим видом. – Нам надо немедленно обезвредить Белого Тигра. Хотя бы для того, чтобы он не пришел на помощь всем остальным.

– Давайте сядем и все спокойненько обмозгуем, – предложил я.

Мы отошли к небольшой скамеечке, стоящей возле внутренней стены Дворца, и уселись. Я думал, что дракону придется к нам переползать, но он сделал небольшой маневр своим узким и длинным туловищем – и вот его огромная, увенчанная рогами голова оказалась в метре от наших ног.

– Белый Тигр повелевает Западом, – сразу перешла к делу Сюн, – он связан с осенью, и стихией металлов…

– Послушайте, если для того, чтобы справиться с Красным Тигром, мы привлекли птицу Пэн – так сказать, другой пласт мифологии – то почему бы нам для того, чтобы победить Белого Тигра, не использовать его более поздний аналог?

– Это невозможно, – ответил Сюн. – Когда-то китайцы верили, что странами света управляют Небесные Тигры. Потом на смену вере в Красного Тигра пришла вера в Красную Птицу, Феникса, как ты его называешь. Вместо Черного Тигра люди стали верить в Черную Черепаху (она бы нам помочь не смогла, ибо добираться с севера ей надо целую вечность – это всего лишь черепаха, хоть и гигантская). Вместо Синего Тигра появился Синий Дракон…

– Вообще-то это мой родственник, – сказал наш домашний дракоша. – Я сделал большую глупость, что вначале стал помогать Небесным Тиграм.

– … Но вера в Белого Тигра не исчезала никогда. Как и много тысяч лет назад, сегодня китайцы верят, что Западом управляет Белый Тигр.

– Это наиболее отсталые слои населения, – вмешалась Яо склочным тоном. Конечно, ее сердила не отсталость неохваченных культурной революцией китайцев, а то, что я обнял Сюн за талию.

Но на секунду мои мысли пошли в другом направлении. Я подумал: «А существует ли мир коммунистических идей? Ведь коммунизм – это та же религия… Мир, где „Ленин всегда живой“, где каждому воздают по потребностям, и строго спрашивают по способностям…» Я содрогнулся.

– Как нам изолировать Белого Тигра от его стихии? – прервал мои мрачные размышления вопрос Сюн.

– Я обратил внимание, что Тигры постоянно должны контактировать со своей стихией, – заметил я. – Черный Тигр жить не мог без воды, Синий – передвигался среди растений, а с тех пор, как мы его засунули, подобно листку гербария, в Книгу Мира – о нем не видно и не слышно. Красный Тигр распространял вокруг себя пожар… А что делает Белый Тигр? Или он постоянно находится в каком-то металлическом убежище?

– Естественно, нет, – раздался голос совсем рядом с нами.

Рядом со скамейкой стоял толстый, пузатый китаец с апоплексической физиономией. Увидев его, Сюн вскочила и отвесила низкий поклон, так что и нам с Яо пришлось встать и поприветствовать толстяка.

– Белый Тигр всегда имеет при себе магический амулет, сделанный из семи разных металлов, – продолжил речь толстый китаец, никак не отреагировав на наше низкопоклонство перед ним. – Амулет этот и дает Тигру связь со стихией металла. Если его забрать, то Белый Тигр станет бессильным.

– А где же он этот амулет держит? – поинтересовался я. – В кармане носит?

– Нет, – совершенно спокойно ответил толстяк, никак не отреагировав на мою шутку. – Он постоянно находится у него на шее. На золотой цепи.

– И как же нам сорвать амулет с тигриной шеи?

– Сами подумайте, – с этими словами пузан не растворился в воздухе, а просто ловко нырнул в дверь, которая вела из внутреннего дворика во Дворец.

– Ты знаешь, кто это был? – почему-то шепотом спросила меня Сюн.