– Надо за ними подглядеть, – наконец приняла решение Хэ Сянгу.

– Мудрое решение, – не смог я удержаться от язвительного замечания. – Вот только шпионской аппаратуры я из нашего мира не захватил.

– Мы сможем узнать, что делается под поверхностью ртутного озера, если воспользуемся зеркалом, через поверхность которого можно проникнуть, – невозмутимо продолжила она. – Магическое бронзовое зеркало, которое вы нашли, для этого не годится.

– А других в нашем мире не водится, – комично развел руками толстый весельчак.

– Женщина, даже будь она трижды бессмертная, не может без зеркала, – чуть виновато улыбнулась Хэ Сянгу. – У меня есть небольшое зеркало, которое принесли мне девушки-феи с яньской стороны Земли. И думаю, втайне такое зеркало есть у каждой из них. Мы ведь должны появляться перед глазами мужчин, даже, – тут она вздохнула, – если эти мужчины всего лишь Бессмертные даосы и лисы-оборотни.

– Неси его скорей сюда, – повелительно сказал Лю Дунбинь.

Когда Хэ Сянгу вышла, я тихонечко наклонился к нему и сказал:

– Беда с этими бабами.

– А я вроде слышал, что иудаизм вроде не знает института монашества? – так же вполголоса спросил он.

– Это верно. Потому что совсем без них тоже нельзя.

– Поэтому даосы не одобряют, когда кто-то уходит в монастырь или становится отшельником в совсем молодом возрасте. Сначала нужно завести детей – желательно по одному женского и мужского пола – а потом удаляться в монастырь.

– В монастырь – это правильно…

Я задумался. Перспектива неплохая. А с другой стороны, мне удаляться от мира еще рановато. Конечно, и Сюн симпатичная, и Яо симпатичная… но как хочется увидеть нормальное, европейского типа женское лицо!

За такими приятными мыслями меня и застала возвратившаяся Бессмертная. Она, к моему удивлению, принесла довольно дешевого вида китайскую косметичку, из которой всеобщими усилиями было выцарапано карманного размера зеркальце.

Даосы передавали его из рук в руки, удивленно качая головами и прикидывая, что сейчас нужно предпринять.

Надо сказать, что пока они это делали, я все время слышал какой-то тихий металлический лязг, и подумал, что в широких рукавах даосских одеяний должно быть спрятано немало амулетов.

Но вот зеркальце попало мне в руки. Я хотел было сразу же отдать его – на своем веку я таких повидал немало, но с удивлением заметил, что звук исходит от самого зеркала.

«Магическое оно, что ли?» – подумал я, поднеся загадочный предмет поближе к глазам. Да нет, самый обыкновенный ширпотреб. Вот только откуда-то из глубины зеркала доносился негромкий, но отчетливый звук – как будто шелками сотни и тысячи ножниц.

– Ты ничего не слышишь? – я протянул зеркало к уху Лю Дунбиня. Он сначала удивленно взглянул на меня, но потом прислушался и сказал:

– И верно, слышу…

Все смолкли. Тишина в зале настала такая, что мухи не было слышно. И теперь уже на жуткие звуки, доносившиеся из глубин зеркала, обратили внимание все.

– Я знаю, что это такое, – сказал Чжонли Кван, толстый вояка. – Это лязг оружия – зазеркальные духи готовятся к битве. Существует древнее пророчество, что мы услышим этот звук перед тем, как древние духи вырвутся из-под поверхности зеркала наружу.

– Тогда давайте же быстрее посмотрим, что там происходит! – потребовал я.

В мгновение ока Бессмертные достали свой магический инвентарь – расщепленные на концах палочки персикового дерева, длинные плотные листы бумаги желтого «императорского» цвета – и принялись рисовать на них какие-то фигуры. Понятно, что китайского я не знаю (так и не представилась возможность выучить из-за напряженной программы поездки), но уж внешний вид иероглифов мне знаком. Даосы же рисовали что-то такое, что можно увидеть на еврейских амулетах, которые раздают в Израиле перед выборами со строгими указаниями – амулет подействует только в том случае, если вы проголосуете за спонсирующую рава-каббалиста религиозную партию.

Я подергал сидящего возле меня горного духа за шерсть на руке – типа как за рукав.

– Слушай, чего это они рисуют? – спросил я.

– Разве ты еще не понял? Эти знаки остались нам от предыдущих цивилизаций, они пробуждают силы души. Только не так уж много есть в современном мире людей, у которых еще осталось, что пробуждать. В руках же Бессмертных даосов они превращаются в могучее оружие.

Я, вздохнув, вспомнил о том, что зато в руках дикаря техника превращается в металлолом. Именно поэтому я против использования современным человеком разных гримуаров, колдовских книг и малопонятных церемоний. Не то, чтобы я совсем не верил в магию – напротив, как раз потому, что я в нее верю. Значения большинства древних обрядов мы уже не знаем, и нам от них может быть такая же польза, как от попавшего в руки туземца острова Пасхи автомата Калашникова. В лучшем случае он не сможет его употребить в дело, в худшем – поубивает своих же родственников.

Наконец даосы закончили рисовать свои амулеты, наклеили их на зеркало и сзади, и спереди – так что и без того небольшая площадь обзора еще уменьшилась – и принялись внимательно вглядываться в этот импровизированный телевизор КВН (судя по размеру экрана). Поскольку они переговаривались вполголоса, я сумел заметить, что лязг еще больше усилился.

– Ну, дайте же и мне посмотреть! – в конце концов, не удержался я, увидев, какие сосредоточенные лица у Бессмертных. С таким же тяжелым, бесконечно внимательным лицом домохозяйки смотрят мексиканские (самые тупые) сериалы.

– Возьми, – и кто-то из даосов передал «свет мой, зеркальце». – Вряд ли ты там много увидишь.

Я принял зеркало и посмотрел в него. Естественно, моего отражения там не было. Зеркало скорее напоминало плоский телеэкран, показывающий какую-то муть – типа передачи «В мире животных медуз». Я понял, что «по ту сторону добра и зла» происходят какие-то процессы – там бурлили полупрозрачные тени, что-то кипело, но разобрать это было невозможно. Я, было, приблизил зеркало к лицу…

Но тут экран вспучило. Я едва успел убрать голову, как из поверхности зеркала выросло блестящие лезвие! Оно было полупрозрачным, как и все внутри, но у меня не возникло ни малейшего желания проверить его крепость и остроту. Лезвие втянулось в поверхность, но тут же вынырнуло снова, и проделало несколько вращательных движений (к счастью, уже далеко от моей головы). Это мне напомнило эпизод, когда отец Федор пытался ужалить карандашом Остапа Бендера. Жалко, под рукой не было плоскогубцев, чтобы можно было бы ухватиться за наконечник копья, которым кто-то из злобных духов пытался меня достать.

Лезвие убралось, но я предусмотрительно не стал туда заглядывать. И правильно, потому что из зеркала вылетела такая же полупрозрачная, как и все, стрела. Она попыталась долететь до потолка, но куда там – при таком размахе строительства, описала параболу и воткнулась со стол. За ней вылетела еще одна, но я отвел руку с зеркалом, и она ушла куда-то вбок, ударившись в конце пути о каменную стену.

– Дай зеркало! – крикнул я Лю Дунбиню.

– Какое? Здесь больше нет!

– То, что мы нашли!

Он вытащил откуда-то из халата магическое зеркало древних и передал мне. Держа одной рукой маленькое зеркальце, я осторожно направил его так, чтобы видеть отражение в бронзе.

Моим глазам предстала малоутешающая картина. В глубине зеркального мира я увидел воина, пытающегося меня достать различными видами древнего оружия. Морда у воина была совершенно нечеловеческая, а скорее походила на морду ящера, зверски разукрашенную шрамами. На голове у него толи был шлем рыцарской формы, а то ли росли рога совершенно естественным образом.

Я развернул зеркала таким образом, чтобы одним накрыть другое, и таким образом закрыть «окно в Европу», которое мы сами сдуру прорубили.

Краем глаза я успел заметить, что воин отпрянул, и из зеркала вырос огромный кривой коготь, который слегка оцарапал мне запястье. Не будучи Дроздовым, я, тем не менее сразу же догадался, кому принадлежит этот коготь.