Это название — как память о той открытой всем ветрам степи на высоком водоразделе между притоками Дона Битюгом и Хопром, земля которой превращалась в камень, когда злодействовала в Черноземье засуха. Теперь этим местом восхищаются в любое время года. Лес и вода среди плодородных полей — такая в наши дни Каменная степь, уникальное и удивительное место всего в 12 километрах от станции Таловой, в самом центре Воронежской области. И нет особой разницы в том, когда и как впервые увидишь Каменную степь: осенью или весной, с самолета или входя в оазис пешком, — впечатление будет одинаковым.

Мы давно привыкли к такой форме искусственных лесов, как защитные полосы. На тысячи километров тянутся они вдоль железных и шоссейных дорог, по долинам рек, защищают землю от оврагов, ими расчерчены необозримые поля. Лесополосы Каменной степи своей мощью и великолепием превосходят многие другие. Особенно величественны старые насаждения Докучаевского оазиса, которым без малого сто лет. В них много дуба. Выращенные из желудей, деревья взметнули свои небольшие, лесного типа кроны на стройных без извилин и суков стволах на двадцатипятиметровую высоту. Большинство из них — летней разновидности дуба, и только отдельные экземпляры — зимней. Весной долго стоят «зимняки» без единого листочка среди бушующей зелени, а осенью никогда не сбрасывают всю листву, а так и шуршат до весны своим жестким убранством.

В дубовых насаждениях давно поселились настоящие лесные травы, занесенные четвероногими и пернатыми кочевниками, и в двух шагах от ковыля и горицвета благоухает в мае ландыш. Листья деревьев грызет та же дубовая листовертка, что и в первобытных лесостепных дубравах. Растут грибы. В сентябре тяжелым градом падают наземь литые желуди. Но вот что странно: лесополосы выращены из желудей, а из тех, что родились в Каменной степи, не выросло ни одного дубочка. У кленов же почти каждое семя старается стать деревом.

Особенно много в Каменной степи остролистного клена. Хорольская балка похожа на настоящий лесной овраг с непролазной чащей по обоим склонам. Клены здесь делают золотую осень необыкновенно роскошной, а вязы, березы и груши лишь дополняют красоту кленового пожара. Там, где на опушках стоят старые кусты боярышника, осенью к общему золоту добавляется алый и темно-красный цвет их плодов. Давно знают Каменную степь свиристели и дрозды-рябинники. Но урожай боярышника так обилен, что на него не хватает птиц.

Где нет боярышника, для птиц зреют ягоды ирги, черной бузины и татарской жимолости. Где нет ягодных кустарников, опушки все лето полыхают убранством черноклена. Этот полукустарник-полудерево красив своим урожаем. Еще не успеет закончиться его невзрачное цветение, как по темной зелени листвы все ярче и заметнее начинает разливаться розовый цвет: из каждой завязи быстро вырастают сначала гнутые, плоские рожки, а потом, как два стрекозиных крылышка, красные лопасти. Краснота становится все гуще, и черноклен словно зацветает неувядающим и неосыпающимся цветом.

Лесополосы — разной ширины. Есть такие узкие, что с одной опушки слышно шлепанье чесночницы или шорох ежиных шагов на другой, а слабый ветерок протягивает сквозь них запах цветущего шалфея. Есть такие широкие и густые, что даже в тихую погоду с другой стороны еле слышно поющего в полный голос соловья. И шум листвы здесь как в настоящем лесу, и ветру ни зимой, ни летом не пробиться свободно сквозь такую преграду. В иные зимы ветер наметает в плотные насаждения огромные снежные валы, так что остатки снега дотаивают только в начале мая, и на его грязную поверхность падают лепестки отцветающих груш и черемух.

Старые пруды Каменной степи все больше становятся похожи на лесные озера. Их не затягивает илом, и вода в них чиста с весны до листопада. Все они, кроме верхнего прудика в Хорольской балке, бессточны. Их земляные плотины поставлены с таким расчетом, чтобы вешняя вода никогда не переливалась через насыпь. И только в Хорольской балке сооружен каменный водослив, потому что там бьет сильный родник. В прудах и двух водохранилищах много рыбы и в неисчислимом множестве плодятся зеленые жабы, чесночницы, жерлянки, лягушки. Под корнями прибрежных кустов вынашивают своих мальков огромные рачихи.

Подрастал в степи лес, и постепенно изменялось животное население оазиса и его окружения. Изменялось стихийно, потому что на протяжении почти столетия человек практически не вмешивался в этот процесс.

Еще до того как исчезли степные аборигены, которые не могут жить там, где нет горизонта, в молодых насаждениях весной засвистели, защелкали соловьи. Один из лучших певцов мира оказался самым непритязательным в отношении места: несколько кустиков или молодых деревьев хватало ему для того, чтобы участок был пригоден для жизни и вывода потомства. И стал соловей самой первой лесной птицей Каменной степи, поселившись здесь навечно. Возможно, что сейчас это самое соловьиное место в донском подстепье, ибо в каждой из двухсот с лишним лесополос в мае поет хотя бы один соловей.

Весной в полосах, особенно прибалочных, птиц гораздо больше, чем в любом лесу, потому что ни один лес не имеет такой большой длины опушек, как лесополосы. В узких посадках живут бок о бок и птицы светлых мест, и самые лесные виды, которым нужна чаща, куда редко заглядывает солнце. И поют на соседних кустиках садовая овсянка-ортолан и славка-черноголовка, бегает вдоль опушки желтая трясогузка, а над ее головой барабанит большой пестрый дятел.

Самыми многочисленными среди разнообразного пернатого населения Каменной степи в течение почти шестидесяти лет были грачи. Их огромная колония насчитывала четыре с половиной тысячи гнезд. В березовой секции сороковой полосы скопления грачиных построек ломали пятидесятилетние деревья. Шум грачат был слышен за километры, и в пору подготовки молодняка к вылету не смолкал круглые сутки.

Так было, пока оазис оставался изолированным от других насаждений. Когда же между ним и Шиповым лесом возник постоянный мост из молодых лесополос, в него проникла лесная куница, которая, освоившись и расплодившись на новом месте, вынудила грачей переселиться в отдаленные от Каменной степи насаждения. Лишь немного птиц удержалось в приусадебных парковых посадках, где лесной кунице мешает куница каменная: конкуренция двух видов хищников обернулась какой-то выгодой для грачей.

Вторжение в лесополосы Каменной степи куницы привело не только к бегству грачей, от нее пострадали и сороки. Куница быстро оценила надежность крепких сорочьих построек и стала выводить в них свое потомство, лишая тем самым сороку ее собственного. А ведь птичье население Каменной степи многим обязано сороке. В ее гнездах гнездятся совы, ушастая и сплюшка, соколки пустельга, кобчик и чеглок, кряква и кулик черныш, сизоворонка, галка, полевой и домовый воробьи тоже состоят в списке «постояльцев» сорочьих гнезд. Ежегодно вселяются в оазис новые сорочьи пары, но их участь повторяет судьбу сорок-старожилов. А в результате в лесополосах Каменной степи почти перестали гнездиться бывшие прежде обычными пустельга, кобчик, чеглок, сплюшка и ушастая сова, благополучие которых не в последнюю очередь зависит от птицы-строителя — сороки.

Есть в Каменной степи небольшой кусочек первобытной целины в одном из балочных отвершков, но первозданный облик этого памятника природы даже в самую пору цветения разнотравья не может сравниться с косимыми залежами у северной границы оазиса. Первый из залежных участков перестал быть пашней за восемь лет до посадки первой полезащитной полосы, в 1885 году, последний — спустя пятнадцать лет. Цель опыта была проста: восстановить естественным путем утраченное почвой плодородие. Сделать это должны были травы. Постепенно сорняки и бурьян сменились исконно степными видами, и сейчас, не зная прошлого этих мест, невозможно отличить целину от столетней залежи, на которой ежегодно в сенокосную пору скашивают все до травинки. Косят вручную, чтобы не давить землю колесами тяжелых машин.