— Осторожно, солнышко! — я улыбнулся ему. — Упадёшь, костей не соберёшь.

Парень вырвался:

— Отпусти, урод! — глаза засверкали от злости, как два изумруда.

Я не стал читать ему лекцию о хороших манерах и отпустил его, проводив глазами.

— Вот это и есть Евгений Титов, — изрёк Мишка.

— Кхм... Знаете, что, други. Пожалуй, я вам помогу, — говорить о том, что мальчик меня заинтересовал, я не стал.

Глава 32

Евгений.

Вечер у меня был неудачный. Только начал готовить, как вдруг понял, что в доме не осталось ни грамма соли. Пришлось одеваться и быстро бежать в магазин. Торопился так, что впопыхах налетел на какого-то парня. Врезался со всей силы, но он, мне кажется, этого даже и не заметил. Сильные руки подхватили меня, не дав упасть.

— Осторожно, солнышко! Упадёшь, костей не соберёшь, — на меня смотрели добрые голубые глаза. Парень приветливо улыбался. Я хотел было сказать спасибо и улыбнуться в ответ, но вовремя заметил, с кем этот качок шёл. Мишка и Маринка. Ну уж нет, перед их знакомыми я расшаркиваться не буду.

— Отпусти, урод! — заорал я, парень лишь хмыкнул и отпустил меня, а я побежал дальше. Если честно, мне было стыдно. И что я так взбеленился? Парень же ничего плохого мне не сделал. А то, что у него в друзьях всякие Мишки, Родьки и Маринки, так его только пожалеть можно. Вообще-то мне редко бывает стыдно за свои поступки. Я мальчиш-плохиш и горжусь этим. А кому не нравится, отвалите в сторону. Правда, вчера я сделал вопиющую подлость и с тех пор противно на душе. Если честно, ванильку мне жалко. Он же не виноват, что влюбился в моего «братца». Кстати, трогать я его не собирался, а уж спать с ним тем более. Кто ж знал, что он до такой степени скрытный и этому мудаку Родичке ничего не расскажет. Хорошо хоть сестрёнка его подсуетилась. Тоже ещё та фря. Сдала брата с потрохами, а потом с обвинениями. Мол, она белая и пушистая, а я гадина ползучая. Нет. Я, конечно, ещё тот гад, но не ей меня судить. Ладно, хватит о них думать. Не стоят они моего драгоценного внимания.

Купив соль, прибежал домой. Рыба уже разморозилась, осталось её только сварить. Едва успев поставить кастрюлю на огонь, услышал звонок в дверь. Соседка пришла:

— Женечка, у тебя всё хорошо? — смотрит на меня взволновано, с сочувствием и жалостью. Терпеть не могу, когда меня жалеют, но это тётя Катя. Если бы не она, я бы не знал, что мне делать в моей хреновой ситуации.

— Да нормально! Рыбу варю.

— Пойдёшь к Леночке?

— Конечно.

— Как она там? — пожимаю плечами. Мне нечего сказать. Мама уже месяц в больнице и врачи не знают, что с ней. А она тем временем тает просто на глазах. Приходя от неё, тихо рыдаю в подушку. Кроме мамы у меня никого нет. Ни родственников, ни друзей. Одни прихлебатели. Терпеть их не могу. Так что на всём свете у меня есть только мама, а у неё я.

Пардон. Про папашку забыл. До сих пор понять не могу, и что мама в нём нашла? Ведь она его всю жизнь любила. А он... Я и Родьку ненавижу только благодаря ему. Хотя, ненависть, это наверное, не то слово. Я брату завидую, отчаянно. С детства. С того момента как подслушал разговор и понял, что у меня есть брат. И что отец каждый раз оставляет меня ради него. А тут узнал, что у папаши новая пассия завелась, и он даже ради неё собирается семью оставить. Значит, ради моей мамы не смог, а ради какой-то грудастой (видел я её) тварюшки запросто? Ненавижу. Пусть катится ко всем чертям, без него обойдусь. Мне вообще никто не нужен.

Тётя Катя помогла мне собрать сумку, и я побежал в больницу. Где-то в районе третьего этажа наткнулся на своего недавнего знакомого, тот стоял на лестничной клетке и курил.

— О, солнышко, привет ещё раз, — я что-то буркнул в ответ и собрался пройти мимо. — Торопишься?

— Тебе-то какое дело? Слышь, отвали, а! — нервно переступаю с ноги на ногу. Он загородил мне проход.

— Зачем же грубить? Грубость ещё никого до добра не доводила, — он улыбнулся, а я заметил, что улыбка у него очень добрая. — Пошли-ка, я провожу тебя до пункта твоего назначения.

— Это ещё зачем? — я напрягся.

— Мне кажется, что тебе нужна помощь. А я, понимаешь ли, альтруист! — он усмехнулся, а я окинул взглядом его мощную фигуру и поёжился. Знаем, мы таких альтруистов. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, а я в роли серого грызуна выступать, не намерен.

— Слушай, ну что ты ко мне пристал? Я что, мёдом обмазан? — после этого замечания он как-то странно на меня посмотрел, а я нервно сглотнул.

— Солнышко, ты меня не провоцируй, — вот интересно, в чём он увидел провокацию и что за обращение дурацкое, солнышко. — И кстати, ты же торопился. Так может, пойдём?

Поняв, что от этого альтруиста мне не отделаться, я смирился и взял его с собой. Может по дороге удастся сбежать. Пустые надежды. Он не отходил от меня ни на шаг всю дорогу до больницы. Правда Леон (это так его, оказывается, зовут) оказался интересным собеседником. Дойдя до дверей главного корпуса, я попытался распрощаться со своим настырным провожатым, но не тут-то было.

— Я пойду с тобой! И поверь, тебе лучше со мной не спорить.

Переступив порог больницы, мы сразу наткнулись на Евгения Викторовича, главврача. Он как-то странно посмотрел на меня и через силу произнёс:

— Женя, мне очень жаль... — перед моими глазами всё поплыло, и я упал в обморок.

— Солнышко, солнышко, очнись. Принесёт мне кто-нибудь нашатырь или нет?! — в мозг начал проникать голос Леона и через секунду я почувствовал неприятный резкий запах. В голове прояснилось. — Солнышко, твоя мама жива. Только в коме. Не волнуйся, мы ей обязательно поможем.

Не знаю, почему, но я верил ему. Может, мне просто хотелось кому-нибудь верить?

Фик на девятом месте. Огромное спасибо всем читателям. Я от души всех благодарю)))

Глава 33

Родион.

Леон, выйдя вчера вечером покурить, куда-то пропал. Поначалу мы все жутко волновались, но часов в десять пропажа позвонила, сказав, чтобы мы его не ждали. Вздохнув с облегчением, я стал собираться домой:

— Может, останешься? А? – ныл Олег, повиснув у меня на шее. Я чмокнул его в нос:

— Я и так у тебя целые сутки провёл. Меня мама убьёт. Когда я ей звонил, голос у неё прямо скажу, был недовольный. Так что я домой. Не стоит нарываться на неприятности.

Олег тяжело вздохнул и отпустил меня.

— Тогда встретимся завтра с утра. Ты меня подождёшь?

— А ты в школу пойдёшь? У тебя ничего не болит? – я заботливо погладил одуванчика по всклокоченным волосам.

— Кое-что у меня болит, — он лукаво посмотрел на меня, — но об этом я никому говорить не буду.

— Смотри, не проспи завтра, — я добродушно усмехнулся.

— Не проспит, — в коридор вышел Мишка. – Я его разбужу.

— Удачи тебе, — сочувственно похлопал парня по плечу. – Поверь, она тебе понадобится.

И, улыбаясь во весь рот, поспешил ретироваться, пока Мишка не спросил, что означают мои слова.

Дома был через пять минут, а ещё через две пожалел, что вообще сюда пришёл. Отец собирал чемодан, а мать вся бледная сидела на кухне и пила корвалол. Мерзкий запах витал во всей квартире.

— Что случилось? – растерянно смотрю на маму.

— Твой отец, наконец, созрел и собирается от нас уйти, – голос у мамы абсолютно безжизненный. Отец видимо её услышал, потому что влетел на кухню и, заглядывая мне в глаза, начал тараторить.

— Ты пойми, Родька, пойми. Там скоро родится маленький ребёнок. И я ему нужен (Олег, помнится, мне про своего папочку что-то похожее рассказывал). О нём же должен кто-то заботиться. А ты у меня вон какой вымахал. Да и потом, я же тебя не бросаю. Мы будем видиться и помогать я тебе буду.

— Женьке ты то же самое говорил? – усмехнулся я, увидев, как напрягся отец.

— Женьке? – он побледнел.

— Ой, вот только не надо! – из меня попёр сарказм. – Я прекрасно знаю, что Титов твой сын. Наверное, ему ты тоже говорил, что не бросишь, что будешь помогать. А сам даже фамилию с отчеством зажал. — в данную минуту я понимал Женьку, как никто.