— Есть идея, где мы остановимся? — спросила она у Кристен, когда они уже подъезжали к Браунсвиллю, о чем свидетельствовали все чаще появлявшиеся вдоль шоссе магазины и кафе.

— Я бы хотела продвинуться немного дальше на юг, и остановиться недалеко от шоссе. Прежде чем мы сможем встретиться с дилерами, работающими в городе, придется понаблюдать за ними извне.

— Мне кажется сумасшедшей эта идея с наркоторговцами, Крис. Я понимаю, что у тебя уже был такой опыт в Хьюстоне. И ты можешь чувствовать себя комфортно среди них, но…

— Там никогда не бывает комфортно, Марти. Потому что драгдилерам нельзя доверять. Но есть две вещи, которые могли бы заставить беспокоиться полицию — если она в это вовлечена — это незаконный оборот наркотиков и работорговля. В обеих сферах крутятся большие деньги, но в наркотиках — больше. Кроме того, я не могу представить, как можно кого-то из полицейского управления вовлечь в торговлю людьми. Достаточно любого намека — и ФБР немедленно бы была здесь. Для успеха таких операций скорее нужно сотрудничество с пограничными патрулями.

— А с наркотиками разве не то же самое?

— Наркотики спрятать проще, чем людей.

Крис вела машину дальше, а Марти поглядывала в окно, на приближающийся город. Он ей не нравился. Но она должна будет снова иметь с ним дело. И придется положиться на то, что Крис знает, что делает. А еще предстоит подружиться с оружием. Если им придется жить такой жизнью, пока не расследуют это дело, ей не хотелось быть «слабой женщиной», стоящей в стороне от событий.

— Ты научишь меня стрелять? — она заглянула в глаза Крис, и та кивнула:

— Да.

Отлично. Марти снова повернулась к окну, размышляя над тем, как изменилась ее обычная пассивная, безопасная жизнь. Ей придется вести тайную жизнь в компании с сотрудницей полиции. Ей будет нужно забыть о том, что она Марти Эдвардс, и слиться со своей новой личностью. Это единственный способ выжить.

— Скоро будет небольшой поселок, — сказала Крис, сворачивая с хайвэя. — Маленькие домики. Там обычно останавливаются любители рыбалки.

— Ты там бывала?

— Нет, только проезжала мимо. Коттеджи выглядят чистыми и стоят не у самой дороги. Кроме того, сняв дом, мы получим большее уединение, — заметив, что машина уже приближается к въезду в поселок, Крис притормозила. — Если я правильно запомнила, здесь обычно снимают дома зимой, а летом тут довольно пустынно.

— Обычно бывает наоборот, — сказала Марти.

— Это наши зимние техасцы. Приезжают сюда, чтобы пережить холода, а как потеплеет — возвращаются к себе на север.

— Что ж, надеюсь, что здесь будет чисто.

Крис припарковалась у первого же дома, в окне которого виднелась табличка «Аренда»:

— Я скоро вернусь.

Марти смотрела ей вслед, пока Крис не скрылась в доме, потом осмотрелась по сторонам. Местность казалась очень ухоженной, с крошечными, недавно выкошенными лужайками, окружавшими каждый дом. Вдоль дороги были высажены пальмы, напоминавшие о том, что они вернулись на побережье.

Марти обернулась, когда увидела, что Крис возвращается, держа ключи:

— Прекрасно, — сказала Крис. — Заняты всего два коттеджа. Мы берем тот, что в конце улицы.

— В объявлении сказано, что там будет «кухонька».

— Холодильник, микроволновка, электрическая плита и тостер. Несколько кастрюль и котелков. Думаю, нам этого хватит?

— Да, вполне.

— Она сказала, что чуть дальше есть продовольственный магазин. Что если мы сейчас разгрузим вещи, ты будешь их распаковывать, а я съезжу за продуктами?

— Хорошо. А это безопасно?

— Да. Мы слишком далеко. Все будет хорошо.

— Как думаешь, сколько времени мы здесь пробудем?

— Я сняла коттедж на неделю. Посмотрим, как пойдут дела, можно будет остаться и подольше. Но я думаю, что для нас безопаснее двигаться, и не оставаться на одном месте слишком долго.

Крис припарковалась возле последнего дома, и они вышли из машины. Она бросила Марти ключи, а сама пошла доставать сумки из багажника джипа. Марти отперла дверь и улыбнулась: небольшой домик выглядел уютным… и чистым.

— Здесь неплохо. — Крис бросила сумки на одну из кроватей. — Какую выбираешь?

— Все равно.

Две кровати. Марти было почти расстроена этим. Она чувствовала себя в полной безопасности, когда в доме Рико спала в одной кровати с Крис. В первую ночь она пробралась в ее постель незаметно. А вчера вечером как-то само собой получилось, что они разделили постель, поскольку о наличии запасной комнаты даже не упоминалось. Она спала крепко, ощущая тепло, исходящее от Крис. Марти понимала, что это нелепо, но чувствовала себя защищенной, только рядом с ней.

Они вышли к машине за остальными сумками, которые упаковал для них Рико, в соответствии со своим списком.

— Я не стала спорить с Рико, когда он грузил все это, — сказала Крис. — Распакуй только нашу одежду и необходимые вещи, а остальное оставь в сумках. Придется тащить вещи с собой, когда съедем из этого дома. Нам ведь не нужно, чтобы какая-нибудь любопытная девица потом обнаружила здесь все это.

— Хорошо. Я сейчас занесу это в дом.

— Я вернусь через пятнадцать минут. — Она бросила Марти ее телефон и посмотрела на свой. — Он сохранил все номера. Позвони мне, если потребуется.

— Все будет в порядке, — ответила Марти, но когда Крис уехала, положила телефон в карман. На всякий случай, пусть будет под рукой.

Дверцы гардероба были выщербленными и в пятнах, но в ящиках оказалось чисто. Марти стала распаковывать вещи, выкладывая в ящики шкафа только что купленную одежду, думая о том, насколько семейным это выглядело — когда ее джинсы легли в ящик рядом с джинсами Крис. Немного странно было видеть всю эту новую одежду: здесь не было ничего знакомого, только обувь осталась той же, в которой она была, когда Марти приехала. Они купили джинсы, темные рубашки, несколько пар шорт, крепкую уличную обувь и пару фланелевых пижам. Она улыбнулась и провела по ним рукой. Это не та мягкая потертая пижама, служившая ей несколько лет. Та осталась далеко позади, вместе с остальными ее вещами в пляжном домике в Галфпорте. «Интересно, полиция сохранит их в качестве вещественных доказательств, или они пойдут на благотворительность?»

Казалось, что все это было так давно — но прошло всего четыре дня. Четыре дня с того момента, как она открыла дверь и с удивлением — и восхищением — увидела на пороге эту женщину. Четыре дня, которые перевернули ее жизнь вверх дном. Была ли она зарегистрирована как «пропавшая без вести»? Что думают об этом ее коллеги в Атланте? Что сообщили квартирной хозяйке, госпоже Полсон? Марти нащупала в кармане телефон, задумавшись — не стоит ли рискнуть и позвонить ей. Но Крис сказала — никаких звонков и электронных писем. Они должны были полностью уйти «в подполье», как назвала это Крис. Марти Эдвардс сейчас не существует. И вся ее прошлая жизнь тоже не должна существовать.

Как ни удивительно, но это почти не беспокоило Марти. Конечно, так получилось потому, что все человеческие отношения в ее жизни были поверхностными, неглубокими — как она сама всегда и говорила. Но все же печально было осознавать, что это действительно оказалось так.

Слишком просто оказалось прекратить быть Марти Эдвардс, репортером… и превратиться в одну из тех женщин, которых «создал» для нее Рико. «Эрика Джонс», «Мелани Нельсон», «Пэтти Стоун». Марти скорчила гримасу: она бы никогда не выбрала себе такие имена. Но как бы то ни было, у нее были кредитки, водительские права и личные удостоверения с этими именами. Оставалось только надеяться, что все они были очень сильными и очень храбрыми женщинами.

Марти вздохнула, закрыла шкаф и понесла туалетные принадлежности в ванную. Вообще, все это приключение было не таким, какое она хотела бы пережить. Даже забавно, как все сложилось. Нераскрытое дело десять лет собирало пыль в кладовке и казалось самым безобидным среди всех исследуемых ею дел. Особенно после того как она прочитала документы и увидела, что в папке всего четыре свидетельских показания и ни одного очевидца преступления. Марти нравилось думать о себе как об опытном специалисте по нераскрытым делам, но даже ей пришлось признать, что когда она открыла почти пустую коробку с вещественными доказательствами, стало понятно, что дело безнадежное. Она понимала, что в одно прекрасное утро ей придется, наконец, позвонить Кесаре Ромеро и сказать, что дело ее брата расследовать невозможно.